Плохой

— Если бы только я мог видеть тебя такой же, истекающей кровью, — шепчет он, кивая в сторону человека, свисающего с потолка и с бульканьем издающего последние предсмертные вздохи.

Я прижимаюсь губами к его губам, кусая до тех пор, пока металлический привкус его крови не наполняет мой рот. Ронан стонет, и я обхватываю его ногами, вгоняя его глубже. Так чертовски глубоко, что я уже не знаю, где заканчивается он и начинаюсь я. Всё — одно кровавое, опасное месиво. Бесконечный поток разрушений, который наверняка погубит нас обоих. Со стоном я откидываю голову на пол, и он трахает меня сильнее, быстрее. Его ногти впиваются мне в шею — сладкая угроза и смертельное обещание. У меня перед глазами всё плывёт. Мой пульс отчаянно бьётся. Комната кружится вокруг меня, когда он пытается затрахать меня. Он намеревается завладеть моей душой, и я не уверена, планирует ли он убить меня, чтобы завладеть ею. Я обожаю это. Я хочу этого. Я никогда не была так близок к неровной грани удовольствия и боли — жизни и смерти. Я одержима дьяволом, и он может заполучить меня. Его язык касается моего, и его хватка на моей шее ослабевает.

— Ты такая красивая, когда истекаешь кровью, — бормочет он мне в губы, прежде чем оттолкнуть моё лицо. Он отодвигается, и я чувствую острый укол ножа у основания моего горла, прежде чем он проводит им вниз по моей груди, разрезая кожу. Боль и удовольствие сливаются воедино в идеальной химии. Моя киска сжимается вокруг него, когда оргазм пронзает меня так сильно и быстро, что я не уверена, перестаёт ли моё сердце биться физически.

Его движения становятся неистовыми, и он роняет нож на пол, обхватывая обеими руками моё горло.

— Ты прекрасна, Камилла. Так чертовски идеальна. — Его хватка становится болезненной. Он рычит, входя в меня так сильно и быстро, что мой разум путается, моим лёгким не хватает кислорода, а затем всё погружается во тьму.

Когда я прихожу в себя, я лежу на том же самом месте, и моё тело болит самым прекрасным образом. Я сажусь и смотрю на тело, слегка раскачивающееся под потолком. Запах крови и сигарного дыма наполняет мои чувства, пол вибрирует в такт низким ритмам клубной музыки, пульсирующей под нами. Кровь медленно стекает по деревянному полу, образуя небольшое течение, а Ронан стоит в другом конце комнаты, наблюдая за этим. Я поднимаюсь на ноги и огибаю кровь, направляясь к Ронану. Его глаза медленно блуждают по моему телу, останавливаясь на горле.

— У тебя в кабинете установили сток? — говорю я, мой голос всё ещё хриплый от жестокой хватки, которой он сжимал моё горло.

— Некоторые мужчины хотят плазменные экраны; я лишь хочу водосточную трубу. — Он ухмыляется.

Я протискиваюсь между его бёдер и кладу руку ему на грудь.

— И лебёдку на потолке, — я приподнимаю бровь. — Любой бы мог подумать, что тебе нравится пачкать руки, Русский.

Он ослабляет галстук, прежде чем стянуть его через голову и прижать мягкую ткань к моей груди. Его взгляд по-прежнему прикован к порезам, пока он вытирает кровь с моей кожи.

— Мои руки чисты, маленькая кошечка.

— Угу. — Я многозначительно смотрю на его окровавленный галстук.

Ронан снова надевает пиджак и поправляет воротник. Он расчёсывает мои волосы, прикрывая ими порезы на плече и груди.

— Пойдём.

Он ведёт меня через комнату, и в ту секунду, когда открывается дверь, меня окружает шум из клуба. Один из мужчин, ожидающих снаружи, проскальзывает в комнату и закрывает за собой дверь, думаю, чтобы навести порядок. Вот так просто, всё, что произошло, ощущается как глубокая тёмная тайна, о которой узнают лишь эти стены.

Рука Ронана сжимает моё бедро, когда мы спускаемся по лестнице и проходим через клуб. Он останавливается у края стойки, чтобы с кем-то поговорить. Люди танцуют вокруг меня, смеясь и прижимаясь друг к другу. Когда я смотрю на Ронана, он отходит к боковой двери, просматривая документы с другим мужчиной в костюме. Кто-то врезается в мой бок, и я резко поворачиваю голову, чтобы посмотреть на этого человека. Мой взгляд натыкается на широкую грудь, и я поднимаю глаза на мужчину, который теперь смотрит на меня сверху вниз с похотливой улыбкой. Он говорит что-то по-русски, когда его рука ложится мне на талию, крепко притягивая меня к своему телу и заставляя меня наклониться назад над стойкой. Я рычу и отталкиваюсь от него, пока не чувствую спиной стену. Его рука опускается на моё бедро, задирая платье. Я не могу пошевелиться. Он тяжёлый и так плотно прижат ко мне, что я даже не могу поднять руку или ударить его коленом по яйцам. Его рука скользит выше, и я впадаю в панику. Он что-то рычит мне на ухо. Мне не обязательно уметь говорить по-русски, чтобы понять его намерения.

Как, черт возьми, я оказалась в таком положении?

Внезапно он напрягается. Его глаза расширяются, тело застывает, и он стонет. Раздаётся щелчок, когда его голова резко поворачивается в сторону, а затем он падает на пол. Ронан прямо передо мной, как ангел отмщения. Мой взгляд перемещается с Ронана на парня у моих ног — мёртвого — у него сломана шея.

Он разглаживает ладонью перед своего пиджака и протягивает мне руку. Люди вокруг нас паникуют и разбегаются, но Ронан — это всё, что я вижу. Взяв его за руку, я перешагиваю через тело. Я чувствую исходящую от него ярость, вижу жажду крови и смерти, танцующие в его глазах, как само пламя ада. Я всегда хочу, чтобы Ронан потерял контроль, но прямо сейчас, когда я смотрю на него, я не уверена, что хочу увидеть этого зверя выпущенным из клетки. Я знаю, что он гремит решётками, потому что Ронан только что испачкал руки. Ради меня. Чтобы защитить меня. Никто и никогда не защищал меня. Чёрт.