Леон. По дороге ненависти

Ресторан на удивление был пуст. От слова совсем. Их даже привычный администратор не встретил.

– А что, здесь закрыто? – чуть слышно проговорила Милана, обращая внимание Леона на себя.

– Почему?

– Ну вообще никого нет.

Они прошли в центр зала ресторана. Столики были пусты, кроме нескольких, которые были сдвинуты в один и накрыты на семь персон. Стояла идеальная тишина. Милана огляделась. Никого.

– Милана! – позвал её Леон, стоявший позади, а когда она обернулась, то застыла, словно статуя. Мужчина, опустившись на одно колено, держал в руках раскрытую бархатную коробочку с кольцом, на котором блистал в солнечных лучах огромный бриллиант.

– Ты чего? – вырвалось у неё от неожиданности, и она тут же закрыла рот ладонями, видя, что Леон заметно нервничает.

– Ты же знаешь, что я тебя очень люблю, и это никогда не изменится. В прошлом я был ещё тот гад и мерзавец, который сделал тебе больно, а в будущем я постараюсь… Нет, я обязательно сделаю так, чтобы ты была счастлива и никогда не пожалела о том, что рядом со мной. Родная моя, милая, любимая, ты выйдешь за меня замуж? Позволишь и дальше быть с тобой рядом и носить звание твоего мужа?

Милана молчала долго, по крайней мере, так показалось Леону. Он даже стал переживать, что она скажет «нет», а потом развернётся и уйдёт. Да что только он себе не напридумывал. Всё утро он выбирал это кольцо, которое мечтал надеть ей на пальчик, а когда из глаз любимой потекли слёзы, Леон ещё сильнее только напрягся. Снова она плачет. В последнее время как-то слишком часто. Он проследил, как Милана быстро вытерла слёзы с щёк, а потом еле заметно качнула головой, и из её ротика вырвался всхлип с ответом:

– Да!

И тут же зал ресторана взорвался криками:

– Ура-а-а!.. Поздравляем!..

Из кухни выбежали Настя с Любой и их кавалеры, с которыми Леон познакомил их на барбекю. И так получилось, что девушки быстро нашли с парнями общий язык, а Люба даже уже и встречаться начала.

– Ох, милая моя, ну что ты плачешь? – Настя подошла к Милане, заключая её в крепкие объятия, и вытерла слёзы белоснежным платочком.

– Это всё гормоны, – опять всхлипнула Милана.

Ещё немного попринимав поздравления и цветы, что ей вручали, они все расселись за столики, которые были приготовлены для них заранее. И только сейчас Милана заметила, что на одну тарелку и столовых приборов больше, чем сидящих за столом.

– Кто-то ещё придёт? – поинтересовалась она у Леона, который сидел рядом и приобнимал её за плечи. Вопрос Миланы услышали буквально все и тут же замолчали.

– Да. Я подумал, что этот человек просто обязан присутствовать. Евгения Карловна! – громко сказал Тимур и из-за дверей кухни, откуда совсем недавно вышли друзья, показалась мама Миланы.

Девушка бросила взгляд на мать и замерла. Она не узнавала лицо родительницы. Та похудела, осунулась. Когда-то идеальная кожа, практически без морщинок, посерела, под глазами виднелись чёрные круги, как бы их сейчас ни пытались спрятать под слоем тонального крема. Появились новые глубокие морщинки. И внутри Миланы сердце больно сжалось. Сколько бы у них с матерью ни было обид друг на друга, они оставались самыми близкими на свете.

Да, у Евгении Карловны был просто отвратительный характер, а иногда её просто-напросто невозможно было терпеть, но всё же она была матерью и любила свою дочь. Всё, что она делала, то делала это исключительно из любви и заботы. К сожалению, её саму никто не научил в детстве, как правильно нужно любить. Родители были строги по отношению ко всему. Отец бросил мать, когда маленькой Женечке было пять лет, и мама нашла нового мужа, родила ему сына, а про дочь забыла. Недостаток любви в детстве привёл к тому, что сейчас Евгения Карловна опекала свою дочь, словно нерадивого дитя. Только вот эта гиперопека практически всегда выливалась в ссоры.

– Мама! – Милана больше не могла сдерживаться и сидеть на месте. Она встала из-за стола и быстрым шагом пошла в сторону родительницы, которая боялась сделать и шага в сторону своей дочери. Боясь, что та прогонит. Снова исчезнет из её жизни. Кто бы знал, как она переживала то, что Милана просто пропала, оставив записку. В этот же день Евгения Карловна попала в больницу и несколько дней пролежала в реанимации с болями в сердце. За те дни, что она провела в больнице, много раздумывала и винила себя в том, что сейчас она здесь, а дочь сбежала и теперь не было известно, вернётся или нет.

– Милая, прости меня! – слёзы градом хлынули из глаз женщины. Она крепко обняла дочь, боясь ту отпускать.

Сегодня с утра в квартиру, где жила мама Миланы, пришёл Тимур, и у них состоялся серьёзный разговор. Он очень хотел помирить любимую с матерью. Понимал, что это единственный родной Милане человек, да и видел, как она тоже страдала и скучала по матери, пусть и не хотела этого признавать.

– Прости меня, слышишь?! Доченька, прости! Если бы ты знала, как я виню себя во всём, что произошло. Я больше тебе ни слова не скажу, ты только вернись ко мне. Ну или хотя бы иногда навещай и не пропадай. Только дай мне знать, что ты жива и у тебя всё хорошо!

– Я больше не пропаду, мама. Ты меня тоже прости! Я люблю тебя.