Чёрч. Книга 2

Не дожидаясь ответа, Чёрч ее отпустил и исчез из поля зрения. Эмма сосредоточилась на дыхании и изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Сейчас ей стало легче, но это также означало, что шок от падения прошел. Девушка почувствовала в левом боку жжение, и, хотя теперь она могла дышать полной грудью, у нее не получалось. На глазах снова выступили слёзы.

— Я не хотела, чтобы все так вышло, — прошептала она, когда Чёрч вернулся.

— Знаю, Эмма. Знаю. Прими это.

Он просунул ей в рот три таблетки, а затем подставил горлышко бутылки. Чёрч заботливо приподнял ей голову, и Эмма чуть не подавилась, осознав, что пьет водку. Не успела она всё это проглотить, как он резко обхватил ее за плечи и привел в сидячее положение.

Эмма вскрикнула. Громко.

— О, черт, — простонала она, когда, наконец, смогла подобрать слова. — Больно, мать твою. Что ты мне дал?

— Тайленол, это все что у нас есть. Знаю, это больно, но ты должна поднять руки. У нас ещё много дел и не так много времени, так что помоги мне, Эмма.

Он дал ей еще глоток водки, а потом заставил зажать в зубах карандаш, который она чуть не прокусила, когда Чёрч стянул с нее рубашку. Скомкав рубашку, Чёрч прижал ее к сломанным ребрам Эммы, и от острой боли ее кожа покрылась испариной. Девушка снова вскрикнула, когда он принялся туго обматывать ее эластичным бинтом.

Когда Чёрч закончил, Эмма снова готова была упасть в обморок, но он ей не дал. Вместо этого Чёрч перешагнул через нее и, подхватив подмышки, поднял на ноги. На мгновение она, тяжело дыша, прижалась к нему.

— Ты молодец, — выдохнул он, гладя ее по волосам. — Ты вела себя как чертова психопатка и тебя чуть не убили. Но ты молодец. Просто продержись еще немного.

— Еще? — тяжело дыша, произнесла она и почувствовала, как Чёрч кивнул.

— Ты еще не закончила.

Он вложил что-то ей в руку, потом подвел к стене, где все еще лежала Марго, и Эмма впервые заметила заднюю дверь. Раньше она была заколочена досками; ее закрывал большой кусок фанеры. Эмма попыталась воскресить в памяти заднюю часть дома.

Примерно с торца здания двор уходил вниз по склону, открывая заднюю часть подвала. Правда, Эмма никогда не бывала на заднем дворе, поэтому даже не заметила, что под террасой есть отдельный вход. Пока она ругалась на верху с Марго, Чёрч открыл эту дверь. К дверному косяку был прислонен зловещего вида топор, а снаружи лежал уже покрывшийся тонким слоем снега кусок фанеры.

Эмма посмотрела на руки и обнаружила в них тонкий свитер Чёрча. Тут же в открытую дверь ворвался сильный порыв ветра, и пробрал ее до костей. Она как можно скорее натянула на себя кофту. Ночью обещали грозу, и Эмме показалось, что вдали она слышит раскаты грома.

«Поговорим об обломах, Чёрч. Похоже, я — и гром, и молния».

— Что, небольшая перепланировка? — тяжело дыша, проговорила она и снова отхлебнула прозрачного пойла. — Мне там наверху не помешала бы твоя помощь.

— Мне показалось, что ты отлично справляешься, — пробормотал Чёрч, склонившись над Марго. Он приподнял ей веки, и женщина застонала. — Она скоро придёт в себя. Так что там дальше в твоем плане?

— В плане? — Эмма рассмеялась, но тут же об этом пожалела. Она схватилась за грудную клетку. — На случай, если ты не заметил, все произошло несколько неожиданно. Нет, блядь, никакого плана.

— Не тупи, — огрызнулся он, подхватил Марго на руки и понес в другую часть подвала. — Ты должна была об этом подумать, ты давно знала, что хочешь этого. Время, конечно, не самое идеальное, но кто в этом виноват? Так что тебе лучше решить, как ты хочешь убить свою мать, или же мы забросим ее в больницу.

Чёрч так обыденно это сказал, словно речь шла о прополке какого-нибудь запущенного сада. Она нахмурилась и увидела, что он усадил ее мать в то жуткое, привинченное к полу кресло. Чёрч привёл ее в вертикальное положение, и Марго снова застонала.

— Нет. Я не… мы не можем этого сделать, — пробормотала Эмма и, захромав к нему, поняла, что при падении повредила еще и колено.

Она нахмурилась и уставилась на сидящую в кресле сломанную куклу, в которой едва угадывалась Марго. Она казалась изуродованной, как зомби. Или чудовище. При этой мысли Эмма громко рассмеялась, а Чёрч замер, застегивая наручник на левом запястье Марго.

— Она сказала, что мы одинаковые, и я ей не поверила, — истерически засмеялась она. Чёрч повернулся и взглянул на нее. — Но посмотри на нее. Посмотри на меня. Мы абсолютно одинаковые.

— Эмма, тебе лучше присесть.

— Нет. Нет. Я хочу разбудить ее и закончить то, что начала. То, что она начала двадцать два года назад.

— Подумай, что ты делаешь! — сказал он и, выпрямившись, пристально поглядел на нее. — Это тебе не игра, Эмма. Это не спокойно спящая в кровати Лиззи. Это твоя собственная мать, и примерно через две минуты она очнётся. В процессе тебе придется смотреть ей в глаза. Ты когда-нибудь об этом задумывалась?

— Не совсем, но я не…

— В последний раз, когда ты думала, что сможешь убить человека, ты чуть не убила саму себя, — прорычал он и, шагнув к Эмме, забрал у нее бутылку. Снаружи гремел гром, отдаваясь о стены дома. — На этот раз это не вариант. Это мне придется собирать тебя, когда ты снова развалишься на части. Больше никаких больниц, никаких докторов, всё останется нашей тайной, которую мы будем хранить вечно, и я не хочу ставить наше будущее в зависимость от твоего нервного срыва. Я предполагал, у нас будет больше времени, чтобы тебя подготовить, но у нас его нет. Это всё. Поэтому тебе нужно очень, очень хорошо подумать, справишься ты с этим или нет. У нас еще есть возможность покончить с этим прямо сейчас — просто выбросим ее на больничной стоянке, а затем будем ехать, пока не выберемся за границу штата. Эмма, у нас еще будут другие возможности. Даже с ней. Так что либо перережь ей горло, либо садись в чертову машину, чтобы мы успели отсюда свалить.

Эмме хотелось послушать Чёрча. Хотелось услышать его слова, внимательно их переварить и честно поразмыслить над их ситуацией. Она была в долгу перед ним и перед собой, и прекрасно понимала, что им движет любовь. Должно быть, ему было трудно это говорить, пытаться положить конец ситуации, являющейся его самой большой фантазией. И он делал это ради нее. Вообще-то, это было даже немного трогательно. И самое меньшее, что она могла сделать, это потратить минуту и выслушать его.

Но Эмма так редко получала то, что хотела, поэтому глупо было надеяться, что на этот раз произойдет нечто подобное.

— О боже, — выдохнула позади них Марго, и они обернулись, Чёрч уронил бутылку водки.

Судя по проступившему у нее на лице ужасу, она уже какое-то время их слушала.

— Этот вечер становится все интереснее и интереснее, — фыркнул Чёрч, глядя на нее сверху вниз.

— Э-э-эм… Эмма, — запинаясь, пробормотала она. — Знаю, детка, у нас были разногласия. Знаю, что порой была с тобой строга. Я-я-я-я просто хотела, чтобы ты стала сильной. Пожалуйста, Эмма. Пожалуйста, ты же не хочешь, чтобы он причинил мне боль.

— Он? — усмехнулась Эмма, взглянув на Чёрча.

Затем снова посмотрела на него и поняла, что он часто задышал через нос, у него на скулах заходили желваки. Даже руки его были сжаты.

«Потому что Марго боится. Она чертовски напугана, и ему это нравится».

— Пожалуйста! — воскликнула Марго. — Я так с тобой обращалась, потому что… потому что…

— Потому что ты — отвратительное человеческое существо, которое получит то, что заслуживает, — возразила Эмма.

— Потому что этот мир ужасен и отвратителен. Потому что мой папа бил и домогался меня… и… и мне просто не хотелось больше оставаться одной.

Теперь Марго действительно плакала. Эмма попыталась вспомнить, видела ли она когда-нибудь плачущей свою мать.

— Значит, твоя цель заключалась в том, чтобы позволить кучке взрослых мужиков обращаться со мной так, как когда-то обращались с тобой, а потом мы с тобой стали бы чем-то вроде верных корешей? — предположила Эмма.

Вспышка молнии на мгновение осветила темный дверной проем, а затем сразу же последовал удар грома. Падавший снаружи снег превратился в крупные капли дождя.

— Но ты была такой маленькой! — воскликнула Марго. — Такой слабой, и я ненавидела тебя за это, прости меня. Пожалуйста, не делай этого, пожалуйста.

— Почему?! — крикнула Эмма, заглушая вой ветра. — Почему бы мне этого не сделать? Ты всегда отвратительно со мной обращалась, а когда необходимость во мне отпала, ты захотела от меня избавиться. Запереть меня в психушке. Почему я вообще должна прислушиваться к твоим просьбам?

— Потому что я этого не заслуживаю! — закричала Марго. — У меня тоже была скверная жизнь, и я так боюсь, детка. Я все время боюсь. Меня пугаешь ты, он и будущее, я просто боюсь. Пожалуйста, отпусти меня. Мне так страшно.

«Оооо, Марго. Не те слова».

По-видимому, Чёрч устал убеждать их обоих в том, что этого лучше не делать. Он грозно шагнул вперед, и когда Марго автоматически отшатнулась, Эмма увидела, как Чёрч прерывисто вздохнул. Вот о чем он так долго мечтал. Он сделал еще шаг, и женщина отпрянула еще дальше, и это было похоже на причудливый танец. Марго пойдет за ним, куда угодно, потому что он главный. Он стал ее вселенной.

В этот момент он стал ее богом.

«Я понимаю. Теперь я понимаю, Чёрч. Я понимаю».

И тут вырубился свет.

ЧЁРЧ

Давайте кое-что проясним.

Мне хочется убивать. Хочется медленно мучить и пить страх своих жертв, а когда он ослабнет — вспороть и выставить напоказ их нутро.

Это не значит, что я думаю, будто все остальные испытывают такие же чувства или должны их испытывать. Если бы все чувствовали то же, что и я, это потеряло бы свою исключительность.

Я так давно этого хотел. Мечтал об этом. Планировал. Жаждал. Конечно, не обошлось без проблем, и, чтобы этого достичь, пришлось много трудиться. Долго убеждать.

Подтолкнуть здесь, поднажать там.

В смысле, мне ведь нужно было удостовериться, верно? Будет скверно, если все это произойдет лишь для того, чтобы у твоей замены на поле прямо перед ударом случился психический срыв.

Так что думаю, мы подошли к концу девятого иннинга, базы заполнены, по очкам — ничья, и вопрос не в том, сможет ли Эмма выбить мяч за пределы поля.

Вопрос в том, удалось ли мне убедить ее, что она действительно может играть в эту игру.