Порция красивого яда

— Хейс, — задыхаюсь я.

Он концентрирует все свое внимание на мне. — Да, детка? Скажи мне, чего ты хочешь.

— Я хочу, чтобы ты кончил в меня.

Его движения замирают, и я понимаю, что если я не объясню в ближайшее время, он решит, что я сошла с ума. Если я принесу в этот мир ребенка, в то время как мы находимся в центре, по сути, зоны боевых действий.

— Я сделала укол, — сказала я ему. — Вообще-то, около месяца назад. Но я ждала, чтобы сказать тебе, потому что хотела, чтобы это было что-то особенное.

Он выпускает весь воздух из легких и опускается на меня. — Серьезно? Можно?

Я киваю. — Но я хочу быть на тебе. Я хочу быть той, кто заставит тебя кончить.

Улыбка растягивается на его лице, и он целует меня, обхватывая мою талию, когда переворачивает нас. Я сгибаю колени по обе стороны от него и начинаю скакать на его члене, стараясь быть медленной и расчетливой, потому что мы сейчас не трахаемся.

Мы любим друг друга самым лучшим способом, который только знаем.

— Это так приятно, — простонал он. — Мне так хорошо с тобой, детка. Я не могу дождаться, чтобы наполнить тебя.

Мои волосы свисают вокруг лица, словно отгораживая нас от остального мира. В этот момент существуем только он и я. Больше никто не имеет значения. Мы снова в нашем собственном маленьком пузыре, и я хочу остаться здесь до конца своих дней.

Кончики его пальцев слегка касаются моих бедер, когда он помогает мне оседлать его, и я понимаю, когда он начинает приближаться, потому что его челюсть сжимается. В его глазах такой взгляд, будто он уже совсем рядом и ему нужен только один толчок. И когда я опускаюсь и спутываю свой язык с его языком, мы оба уже готовы.

Наши стоны смешиваются, когда он притягивает меня к себе, выгибая бедра вверх, проникая так глубоко, как только может, и наполняя меня своей спермой. Я чувствую, как он пульсирует внутри меня, как он выплескивает все, что у него есть, и я сжимаюсь вокруг него с такой же интенсивностью, кончая на его члене второй раз за сегодняшний день.

Когда мы оба начинаем успокаиваться, Хейс смотрит на меня в полном восторге. Я много раз видела, как он удивляется чему-то, но никогда не видела, чтобы он потерял дар речи. У него всегда вылетает что-то грязное изо рта. И все же сейчас в нем нет ничего, кроме умиления и отпавшей челюсти.

Через мгновение он вдруг переворачивает нас на спину, как будто что-то забыл. И когда он садится и начинает выходить, я понимаю, что именно. В тот момент, когда он выпускает из меня свой член, я чувствую, как его сперма вытекает из моей киски.

— Так чертовски идеально, — пробормотал он.

Его глаза скачут между мной и тем местом, где он наблюдает за тем, как из меня вытекает его сперма.

— Нет ничего лучше тебя. Лучшего, чем это.

Я нахожу утешение в его словах, позволяя им звучать в моей голове снова и снова, даже когда он встает, чтобы найти полотенце и возвращается, чтобы вытереть меня так же нежно, как он делал это раньше. Но когда сексуальное блаженство исчезает, в его глазах снова появляется страх.

— Я люблю тебя, — говорю я ему, когда он ложится рядом со мной, стараясь, чтобы он был со мной в этот момент.

Он устало улыбается. — Я тоже тебя люблю.

Но хотя его слова звучат искренне, я все равно не могу отделаться от страха. Потому что я знаю, какой страх у него в глазах. Тот, который он пытается от меня скрыть.

Он снова отстраняется.

30

Признаюсь, когда Лейкин сказала мне, что ушла, чтобы защитить меня, я подумал, что это полная чушь. Я знал, что она в это верила, но это было совсем не то, чего я хотел. Я хотел, чтобы она сказала мне. Чтобы мы не потеряли все то время, которое могли провести вместе. Чтобы она дала мне шанс что-то сделать, прежде чем просто встать и уйти.

Но сейчас, когда я стою здесь, я все понимаю.

Райли хочет, чтобы мы были несчастны. Она хочет разлучить нас, и я знаю без сомнения, что она сделает все возможное, чтобы это произошло. Она не остановится, пока мы не превратимся в две разбитые души с необратимыми повреждениями.

Жизнь без нее — это последнее, чего я хочу, но я также не сделаю ничего, что подвергнет ее опасности, в том числе и не буду с ней.

— Хейс. — зовет Райли. — Бочонок. Ты уже поменял его?

Я выныриваю из своих мыслей и киваю. — Да, сегодня утром.

Это так тяжело — стоять здесь с ней, знать, что она сделала, и не иметь возможности ничего с этим поделать. Кэм был прав. Мы должны быть расчетливыми, когда дело касается ее. Импульсивность не сработает в нашу пользу.

Я опускаю голову и потираю затылок, чувствуя, как на меня накапливается напряжение. Мали пристально наблюдает за мной, и если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что Райли тоже.

— Мне кажется, или он выглядит так, будто у него запор? — шутит Мали.

Я вижу, что и ее это убивает — невозможность что-то сделать с Райли. Но главное — не оставлять никого из нас с ней наедине. Пока мы не разберемся со всем этим.

И пока я не увезу Лейкин как можно дальше от нее.

Райли хихикает. — Я думаю, он выглядит мило.

Из горла Мали вырывается придушенный звук, но я слишком зациклен на открывающейся двери и входящей в нее Лейкин. Тот факт, что она сейчас находится в одной комнате с Райли, заставляет меня чувствовать, словно я собираюсь умереть. Это слишком близко. Она должна быть за тысячу миль от нее, а не в одной комнате.

С видом, будто она плакала, Лейкин подошла к барной стойке. — Мы можем поговорить?

Я делаю глубокий вдох, понимая, что это сломает меня… и ее. — Не сейчас.

Мой тон получился резким. Пренебрежительным. И я едва успеваю посмотреть ей в глаза, как она вздрагивает.

— Пожалуйста? Только на минутку? — умоляет она.

Я так расстроен, что это должно быть очевидно для всех присутствующих в комнате. — Я сказал «нет».

Я выхожу из-за барной стойки и иду убирать со стола, пытаясь оставить между нами хоть какую-то дистанцию, но она идет за мной.

— Хейс, — давит она. — Это всего лишь пара минут твоего времени. Разве я не заслуживаю хотя бы этого?

Я поворачиваюсь и смотрю на нее так, как не смотрел с того самого вечера, когда она появилась здесь. — Я, блядь, сказал «нет»! Я знаю, что ты не часто слышала это в своей жизни, принцесса, но это значит — оставь меня в покое, мать твою!

Она отшатывается, прижимая руку к груди, и глаза ее наполняются слезами. — Ты не это имеешь в виду.

— Вообще-то, это единственное, что я имею в виду.

Каждое слово, вылетающее изо рта, причиняет мне физическую боль, но я знаю, что должен сделать это правдоподобно. Больше всего на свете мне нужно убедить ее в том, что между нами все кончено.

— Но почему? — начинает всхлипывать она. — Я думала, что у нас все налаживается. Ты сказал, что все будет хорошо!

— Я солгал, — говорю я с досадой. — Ты была права. Я больше не люблю тебя. Как я могу любить тебя после того, что ты со мной сделала? Ты думаешь, я прощу тебя за это? Нет.

Ее нижняя губа дрожит, а слезы в глазах заставляют меня физически сдерживаться, чтобы не протянуть к ней руки.

— Давай, плачь, — говорю я ей. — Здесь ты не получишь сочувствия. Ты сама сделала это дерьмо.

Я собираюсь уйти, но она так настойчива, что пытается в последний раз. — Не делай этого. Мы можем все исправить!

Она хватает меня за руку, и я вырываю ее из ее хватки, зная, что если она дотронется до меня, то я упаду. Я сделаю так, что будет слишком очевидно, что я не имею в виду ни одного слова, вылетающего из моего рта.

— Ты, блядь, не слушаешь! — кричу я. — Я больше не люблю тебя! Единственное, чего я хочу, это чтобы ты убралась из моей жизни!

Она стоит и смотрит на меня, как на гребаное чудовище, и не двигается. А мне нужно, чтобы она двигалась.

Мне нужно, чтобы она убралась подальше от Райли.

— Уходи! — рычу я, указывая на дверь.

Она захлебывается рыданиями, разворачивается и бежит за дверь так быстро, как только может. Мали обходит бар и идет за ней, но сначала оборачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Ты действительно долбаный мудак, — говорит она мне. — Мне все равно, сколько ты будешь умолять ее вернуть после этого. Я позабочусь о том, чтобы она даже не взглянула на тебя.

— Хорошо, — сплюнул я.

Она уходит с Лейкин, а я хватаюсь за стойку бара, пытаясь выдохнуть все свое разочарование. Лей находится именно там, где мне нужно — где угодно, только не здесь. Райли опасна, и после прошлой ночи неизвестно, что она может сделать.

— Ты в порядке? — спрашивает Райли. — Это было очень напряженно.

Я делаю глубокий вдох и выпускаю его в виде тяжелого выдоха. — Скажем так, брак не для всех.

— А может быть, ты просто женился не на той девушке.

Подняв голову, я вижу в ее глазах надежду, и от этого мне становится не по себе. Она провела последние пару месяцев, изводя меня и людей, которые мне наиболее дороги, и вот она смотрит на меня, как влюбленный щенок? Да пошла она на хрен отсюда с этим дерьмом.

— Может быть, вы оба хорошо смотритесь только на бумаге, — говорит она.

Да пошла ты. Она отлично мне подходит.

Проводя пальцами по волосам, я оглядываю пустой бар. — Как ты думаешь, ты могла бы немного разобраться со всем здесь? Мне нужно найти адвоката по разводам. Пришло время отпустить это раз и навсегда и двигаться дальше.

Ее ухмылка расширяется при одной мысли об этом. — Да, конечно. Иди и делай то, что тебе нужно.

— Спасибо, Райлс, — говорю я ей.

Как только я дошел до двери, она окликнула меня по имени, и я повернулся к ней лицом.

— Просто знай, что я здесь, если я тебе понадоблюсь.

Я киваю. — Я знаю, что ты здесь.

Когда я выхожу, меня чуть не передергивает от одной мысли о том, чтобы быть с ней вежливым. У меня есть большой опыт в том, как играть в вежливость, когда мне этого не хочется. Я провел годы в хоккейной команде с Айзеком, когда все, чего я хотел, — это увидеть, как шайба выбивает ему зубы. Но быть милым с Райли, когда все, что я хочу сделать, — это разорвать ее на части… Это было непросто.

Я уже давно здесь не был. Каток стал для меня вторым домом, но когда Лейкин уехала, я уже не чувствовал себя здесь как дома. Всегда чего-то не хватало. И это отсутствие делало дыру, которую она оставила в моем сердце, еще более болезненной. Поэтому я избегал этого — до сих пор.

Я подъезжаю к дому и паркую машину, прежде чем выйти из нее. Задняя дверь приоткрыта с помощью хоккейной шайбы, и я отпихиваю ее с дороги, когда захожу внутрь, позволяя двери закрыться за мной. Лейкин стоит спиной ко мне, разговаривая с Кэмом и Мали, но как только она слышит, как закрывается дверь, она оборачивается.

Проходит всего секунда, и она на полной скорости бежит ко мне и прыгает прямо в мои объятия. Я легко ловлю ее, прижимаю к стеклу и крепко обнимаю, целуя.

— Боже мой, это был ад, — говорю я ей. — Ты должна знать, что я не имел в виду ни одного гребаного слова.

Она быстро кивает, целуя меня еще раз. — Мали сказала мне, как только мы ушли.