В первый раз...

* * *

Как Ира и боялась, ещё по пути в лес она с лихвой наслушалась едких словечек. Денис, конечно, не давал сильно уж разойтись, то и дело одёргивая девчонок, но стоило ему чуть отстать или, наоборот, уйти вперёд, как со всех сторон на неё шипели: «Крыса, крыса, крыса».

На самом деле оскорбляли её только четверо – Света со своими двумя подругами и Виталик, а остальные шли молча. Но ощущение было такое, что травили её всей огромной толпой.

Подлый Виталик умудрился пару раз садануть её сзади кроссовкой по щиколотке, а когда Ира не вытерпела, развернулась и в ответ толкнула его, он картинно повалился на куст можжевельника, вскрикнув: «А-а! Ты что, сдурела? Бешеная!». И поднявшись, на каждом шагу стонал и прихрамывал. Денис оглянулся и убийственным взглядом смерил Иру, но зато с этого момента неотступно шёл рядом с ней. А при вожатом никто не осмеливался шептать ей гадости, а уж тем более руки распускать.

– Денис, а что будет на костре? – спросила Света.

– Как обычно: сначала речи, потом хором споём «Взвейтесь кострами…».

Когда вышли на знакомую поляну, первый отряд уже был в полном сборе – укладывали ветки и бересту. Рядом, кутаясь в серую вязаную кофту, стояла Римма Михайловна.

– Мы тут сухие ветки ищем-собираем, а второй отряд на всё готовенькое пришёл, – проворчала Регина. – А после вчерашнего ливня, между прочим, тут сыро. Попробуй-ка найди…

– Ничего, не переработаетесь, – огрызнулась Света. – В первый раз мы тоже собирали, пока вы где-то гуляли.

– Комрадос, – воскликнул Павлик, – не будем ссориться. Миру мир!

Ира подняла глаза на Павлика и тут же напоролась на тяжёлый взгляд Вадима, который выглядел ещё более угрюмым и мрачным, чем накануне. Ира стало совсем не по себе.

Павлик суетился, раздавал на ходу советы и указания, и вскоре заполыхал костёр. Ребята расселись на сыроватые бревна вокруг огня. Павлик скинул мастерку и разложил её на бревне для старшего воспитателя.

– Милости просим, Рим Михална.

Та, смеясь, села на предложенное место. Ира примостилась рядом с ней, а почти напротив, слегка наискосок, оказался Вадим, который по-прежнему не сводил с неё глаз.

Ира непроизвольно поёжилась – так неуютно она себя ещё никогда не чувствовала. Одно хорошо – Света с подружками и Виталик, похоже, про неё забыли и, сидя поодаль, увлечённо о чём-то беседовали. Вернее, слушали Виталика, который свой рассказ сдабривал бурными жестами. До Иры доносилось: «А я такой… а они как меня увидели… а я им…».

Но затем Павлик трижды хлопнул в ладоши, и вмиг настала тишина. Даже сам лес, казалось, притих, ожидая, что же такого скажет Павлик.

– Ребята! Друзья! Вот и закончилась наша смена. Уже завтра вы все разъедетесь кто куда, но это время, что мы провели вместе, навсегда останется с вами, с нами… вот здесь.

И Павлик прижал правую ладонь к левой груди. Ира услышала тихий смешок и следом строгий шёпот Риммы Михайловны: «Денис!».

– Было всякое: и хорошее, и не очень, – продолжал Павлик. – Эти три недели мы не просто спали, ели, трудились, отдыхали, развлекались. Мы все чему-то учились друг у друга. Каждый из нас узнал много нового о себе, о других, о жизни…

Денис снова тихонько хмыкнул и снова получил замечание от Риммы Михайловны. А Ира подумала: всё верно, за эти три недели она лично узнала столько, сколько за все предыдущие годы не пришлось.

Ира так глубоко ушла в свои мысли, что пропустила остальную речь Павлика и очнулась, когда все стали дружно аплодировать. Нет, не все. Вадим – один-единственный – не хлопал.

После Павлика слово взяла Римма Михайловна. Она говорила, какие все молодцы и как жаль будет расставаться. Заявила, что эта смена была особенной – столько замечательных и талантливых ребят. Ира поморщилась: зачем все эти высокопарные и пустые фразы? Ради красного словца? И скорее всего, она то же самое говорит в конце каждой смены. Но затем Римма Михайловна вдруг выдала такое, что Ире захотелось сквозь землю провалиться.

– И особенно хочу отметить Иру Кузнецову из второго отряда за её неоценимый вклад в проведение «Зарницы». Да и помимо «Зарницы» Ира очень много сделала для лагеря. Она…

– … предательница, – выкрикнул Виталик, буравя ненавидящим взглядом Иру.

Римма Михайловна на миг застыла в полном недоумении, но быстро взяла себя в руки и строго спросила:

– Это как понимать? Ты почему такое говоришь?

Денис сурово взглянул на Виталика, и тот прикусил язык. Но Римма Михайловна не успокоилась:

– Нет, ты объясни. Ты такими громкими словами бросаешься, такие серьёзные обвинения выдвигаешь. В чём дело?

Виталик молчал. Павлик подошёл к старшему воспитателю и тихо, торопливо заговорил:

– Римм Михална, может, не будем сейчас заострять? Всё-таки прощальный вечер. Да и девочке вряд ли приятно, что её при всех обсуждают.

– Да, Павлик, ты прав, – согласилась она. Хотела закончить напутственную речь на бодрой ноте, но получилось скомкано и не слишком искренне – выпад Виталика явно сбил её с толку.

– В общем, ребята, ещё раз хочу сказать, что вы все молодцы, и мы гордимся вашими успехами, достижениями, победами и…

– А можно я скажу? – раздалось вдруг. Оборвав старшего воспитателя на полуслове, Вадим поднял руку, как будто на уроке. Однако дожидаться её позволения не стал, поднялся и, вперившись в Иру немигающим взглядом, заявил:

– Ира не предательница. Она ни в чём не виновата. Она мне не говорила даже, что рисует для Зарницы. Это я залез в… оформительскую, пока её там не было, и срисовал карты. Она даже ничего не знала. И победа наша... нечестная.

На мгновение все замерли, словно оцепенели. Но Иру больше всего поразило, как изменилось лицо Павлика. Даже не изменилось – исказилось. Хотя он очень быстро взял себя в руки и в следующую секунду снова улыбался, только теперь его улыбка больше не казалась искренней и тёплой.

Он засуетился, подскочил к Вадиму, приложил ладонь к его лбу.

– Вадик, дружище, ты не заболел часом? – деланно рассмеявшись, спросил он.

Но Вадим грубо оттолкнул его руку.

– Не беспокойся, вожатый, вот теперь я себя чувствую хорошо. Даже прекрасно.

– Павел?! – воскликнула ошеломлённо Римма Михайловна. – Это правда? У вас были карты?

– Римм Михална, никаких карт у нас не было. Вадик просто защищает девочку, которая ему нравится и над которой в её собственном же отряде издеваются. С попустительства Дениса, между прочим, – заявил Павлик.

Денис повернулся к Ире и тихо спросил:

– Почему же ты ничего мне не сказала?

– Про что? – вымолвила Ира, у которой от всего происходящего голова шла кругом.

– Да про всё!

Он хотел ещё что-то сказать, но тут голос подал Серёга.

– Это так! Правду Вадька говорит. А Ира тут ни при чём. У нас был план подружиться с Ирой, потому что она карты рисует. Улучить момент, когда ее не будет в оформительской, влезть туда, ну и срисовать... Потому что мы думали, что она своим точно их покажет. Мы хотели уравнять…

Тут на поляне поднялся невообразимый галдёж. Возмущались, кричали, оправдывались, но все враз и кто что говорил – разобрать было невозможно.

– Тихо все! – гаркнул Денис, и шум смолк. – Так, значит, вы откуда-то узнали, что она рисует карты, и тайком переписали их?

– Да, – твёрдо ответил Вадим, не опуская взгляда. – Я это сделал.

– Павел?! – снова воскликнула Римма Михайловна. – Как… как такое возможно?

Сначала он молчал, как будто не слышал её вопроса и не видел, что все на него выжидающе смотрят. Потом развёл руками, мол, что он мог поделать.

– Ребята большинством голосов так решили, а у меня, сами знаете, какой подход – никакого менторства, никакой диктатуры. Мы на равных, я им брат и друг, а не…

– Павел, ты с ума сошёл?! Ты что вообще говоришь? Какой подход? Какой брат и друг? А если бы они у тебя большинством голосов решили, допустим, из лагеря сбежать? Или ещё чего похуже? Ты бы тоже разводил ручками? У меня такое ощущение, что ты даже не понимаешь, насколько это низко и подло. Они по неопытности, по незнанию… но ты-то уже взрослый, ты-то должен понимать, что такое хорошо, что такое плохо. Да я теперь подозреваю, что ты им и внушил всё...

– А у меня такой вопрос, – снова вмешался Денис, – откуда первый отряд узнал, что Ира рисует карты? Наши, например, даже понятия не имели.

Вид у Павлика сделался совсем потерянным.

– Хороший вопрос, – Римма Михайловна прищурилась, глядя на него с подозрением. – Павлик… ведь об этом знали только… я, ты, Ира и Алексей Фёдорович. Значит, ты сам рассказал своим? Ты же мне слово дал... Ты... у меня нет слов...

Павлик не смотрел на неё, он вообще ни на кого не смотрел. Стоял, низко опустив голову, затем взвёл глаза к темнеющему небу. Теперь он выглядел усталым и каким-то отрешённым.

– Мы просто думали, что она обязательно покажет своим… мы просто хотели уравнять силы.

– Что? – едва слышно переспросила Римма Михайловна.

– Мы были уверены, что они видели карты…

– Ничего мы не видели! – вскочил Виталик. – Мы по-честному играли! А вы, значит, обманом победили. Значит, победа ваша не считается. Значит, победил наш отряд!

– Конечно, не считается! Правда ведь, Римма Михайловна? – подхватили Лидка со Светой. Та ничего не ответила, она будто в прострации сидела и качала головой.

– А я ведь с самого начала говорил, что они нечестно играли, – повернулся к ним Виталик. – Помните?– Потом хлопнул по затылку сидевшего рядом с ним Сеню. – А ты говорил, это я плохой командир и ничего не знаю. Проси прощения…

– А ты сам-то не хочешь перед Ирой извиниться, командир? – крикнул ему Вадим. – Ты с самого начала обвинял её во всём, а она ни в чём не виновата.

– А я тебя забыл спросить! – запальчиво ответил Виталик. – Мне такие не указ!

– Какие такие?

– Нечестные!

– Это ты, что ли, честный? – вдруг поднялся со своего места Серёга.

– Допустим! Уж я-то карты не крал!

– Ты лучше расскажи, какой ты герой, – наступал Серёжа.

Виталик замолк и непонимающе на него уставился.

– Чего смотришь? Расскажи всем, как ты спас тонущих друзей, а? Расскажи, какой ты смелый и честный. А мы послушаем. Что молчишь? Говори!

– Что говорить? – не понял Виталик.

– Спас их или не спас?

– Ну, спас.

– А Лёха? Сбежал?

– Ну, сбежал, – подтвердил Виталик, только как-то не слишком уверенно.

– Угу. Только вот сам Лёха совсем другое говорит. И пацаны, которых ты, якобы, спас, тоже. А Лёха – мой двоюродный брат, он живет в Саватеевке, куда ты к своей бабке ездил. И эту историю у нас все знают. Это Лёха их спас! – всегда спокойный Серёжа вдруг начал распаляться. – У него даже медаль есть! К нему в школу из милиции приходили, на линейке наградили. Это он – герой. А ты струсил! Сбежал. Да ещё и врёшь теперь.

– Это что, правда? – присвистнул Сеня.

– Ещё какая правда!

Сеня повернулся к притихшему Виталику:

– Вот, значит, как, командир? – и отвесил тому подзатыльник.

Ире казалось, что она очутилась за невидимой стеной и наблюдает за происходящим со стороны, точно это кино. Потому что разве бывает так в жизни, чтоб в один миг всё вдруг встало с ног на голову? То, что с виду было настоящим, рассыпалось в прах...