Слияние с ним

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Зак

Я смотрю на Алиссу, сидящую на сиденье рядом со мной. То, что она здесь, кажется таким правильным. На ней только халат, но клянусь, когда она спускалась по лестнице, после спешного принятия душа, мне пришлось сказать себе перестать быть подлизой и пускать слюни. Она великолепна, вблизи я вижу, что её голубые глаза иногда мерцают оттенками зеленого. Её светлые волосы собраны на макушке, а свободные пряди обрамляют лицо.

— Мне нужно сделать небольшую остановку, подожди одну минуту, оставайся здесь. Я запру двери, чтобы предотвратить проникновение людей, а не твой выход, — говорю я, въезжая на парковку прямо перед кафе, в которое позвонил, пока она была в душе. Алисса смотрит на меня так, будто мне нужен психиатр, но улыбается и соглашается остаться на месте.

Через две минуты я выхожу из кафе и возвращаюсь в машину.

— Я ещё не знаю, какой ты пьешь кофе, поэтому решил подстраховаться и заказал тебе флэт-уайт, — я протягиваю ей чашку с кофе, которую она нерешительно берет.

— Спасибо. Тебе действительно не нужно было этого делать, но я ценю это. Мне нравится флэт-уайт, а ванильный латте особенно.

Я протягиваю ей пакет с двумя кексами.

— Один черничный, другой с шоколадной крошкой, ешь.

Она смотрит на меня так, будто я потерял голову, её лицо сморщено, а брови нахмурены.

— Что? — спрашиваю я.

— Я не могу есть это в твоей машине, не устраивая беспорядок. В итоге, у тебя повсюду будут крошки, и тебе понадобится уборка. Я не знаю, сколько стоит химчистка такой машины, но знаю, что не могу себе этого позволить. Так что спасибо за кекс, но я не могу есть в Бэтмобиле, — она пытается вернуть мне бумажный пакет, и всё, о чем я могу думать, это о том, что она такая милая, когда нервничает и волнуется.

— Солнышко, ты будешь есть кекс в этой машине. Меня не волнует, что повсюду будут крошки, нет ничего такого, что не смог бы исправить пылесос. Меня волнует тот факт, что ты собиралась ехать на работу бог знает на сколько часов, даже не позавтракав. Ты ведь знаешь, что завтрак — это самый важный прием пищи за день, верно? — она всё еще протягивает мне пакет, который я игнорирую и выезжаю обратно на дорогу.

Проходит мгновение, и она затихает, когда снова говорит.

— Спасибо, — она не смотрит на меня, когда говорит это, опустив голову и глядя на бумажный пакет так, как будто хочет выбросить его.

В конце концов она открывает пакет и берет небольшой кусочек кекса с шоколадной крошкой, засовывая его в рот. Почти сразу после того, как он попадает ей на язык, она издает приятный стон. Я смотрю на неё, её глаза закрыты, а голова откинута назад. Это хорошее зрелище, чертовски хорошее зрелище. Мне приходится заставить себя посмотреть обратно на дорогу и незаметно поправить джинсы, чтобы в них поместился мой растущий член.

Черт возьми, я не знаю, что такого в этой девушке, но она соответствует всем пунктам моего списка идеальных женщин: списка, о котором я даже не подозревал, пока не увидел её. Мне даже не важно, что я вижу крошки, падающие в мою машину. Я никогда не позволял никому даже выпить кофе в этой машине, не говоря уже о том, чтобы съесть что-нибудь вкусное. Брэй не даст мне и слова сказать, если узнает, что я позволил девушке есть в салоне. Но мысль о том, что она не поест, просто выводила меня из себя.

Мы почти у больницы, и я не хочу высаживать её, не зная, когда увижусь с ней вновь. Мой мозг перебирает идеи, как это сделать. Мне нужно увидеть её снова. Стараясь не выглядеть как задница, которую, вероятно, изображал, я пытаюсь завести беседу, скрытно стараясь узнать больше об этой женщине, которая поглотила мои мысли с того момента, как вошла в двери моего клуба прошлой ночью.

— Ты работаешь все выходные? — я стараюсь говорить непринужденно, как будто для меня это не имеет никакого значения, но это не так. Я не хочу, чтобы она работала завтра. Если она будет работать завтра, это еще один день, когда мне придется ждать, чтобы увидеть её.

Она поворачивается и смотрит на меня, изучая мой профиль, должно быть, она довольна тем, что нашла, потому что в её голосе звучит улыбка, когда она отвечает.

— Нет. Я работаю сегодня, а потом у меня два выходных, а как насчет тебя, ты работаешь все выходные? — она улыбается, задавая мне этот вопрос, словно уже предугадала ответ.

— Я работаю каждый день, солнышко, — я подмигиваю ей. Она широко улыбается, и я клянусь, что сделал бы все, чтобы продолжить видеть эту улыбку. Она заставляет меня чувствовать что-то приятное. Я не могу навесить ярлык на это чувство, но просто знаю, что это приятно. Такого чувства у меня никогда раньше не было.

— Хорошо, но не все из нас… кем бы ты ни был, — она машет рукой вверх и вниз на меня, — у некоторых из нас, а именно у меня, есть нормальная работа, средняя работа, стабильная работа. Работа, которая означает, что я знаю, что у меня будет достаточно денег на еду каждую неделю. Если приду на работу вовремя и меня не уволят.

Меня беспокоит то, как она говорит о том, что знает, что у нее будет достаточно денег на еду каждую неделю. Было ли время, когда ей не хватало еды, денег или стабильности? То, как она говорит о своей работе, немного печально. Похоже, что она не любит её, но приходит каждую неделю за зарплатой. Это нормально, так поступает большинство населения, чтобы выжить.

— Ну, я, например, думаю, что у тебя замечательная работа. Где еще ты сможешь носить эти халаты и выглядеть так чертовски мило весь день?

Она так быстро поворачивает голову ко мне с открытым ртом, но скрывает свой шок так же быстро, как и показала его.

— В этих халатах нет ничего милого, они синие… синие, — повторяя цвет, как будто я не знаю такого.

— Неважно, синие они, зеленые или оранжевые, они тебе идут, — я делаю ударение на "тебе", потому что я был в больницах, и знаю, что не каждому идет носить халат. Но Алиссе? Черт возьми, она может справиться с этим дерьмом.

— Синий — это не мило. Синий — это буквально цвет депрессии. Синий — это цвет, который люди представляют когда грустят. Носить синие халаты — это не мило, — похоже, ей действительно не нравится синий цвет.

— Мы можем согласиться не соглашаясь. Почему ты выбрала сестринское дело? — я удивляюсь тому, что искренне хочу знать ответ.

— Это разговор для другого раза, мы приехали, ты можешь просто остановиться возле той двери, и я выпрыгну. Большое спасибо за поездку, ты не представляешь, как я тебе благодарна, правда, и за кофе, и за кекс. Извини за беспорядок, но я же тебе говорила, — Алисса торопливо произносит слова благодарности, как будто это поможет ей быстрее выйти из машины.

Без десяти минут одиннадцать, она еще не опоздала. Я паркую машину и оказываюсь около её двери, прежде чем она успевает понять, как дверь открывается изнутри. Я протягиваю руку внутрь и вытаскиваю её, почти прижимая к себе. Каждая клеточка в моем теле хочет притянуть её к себе и поцеловать так, будто от этого зависит моя жизнь. Черт, может моя жизнь и правда зависит от этого? Нет, я не хочу спугнуть её, особенно учитывая то, что произошло с ней прошлой ночью.

Я проявляю чертовски много сдержанности, когда делаю шаг назад.

— Во сколько ты заканчиваешь?

Она щурится на меня, и я не уверен, то ли это солнце светит ей в глаза, то ли она пытается понять, хочет ли она ответить мне.

— Я заканчиваю сегодня в одиннадцать, у меня двенадцатичасовая смена, а что?

Она умна, похоже, знает, что я не задаю вопросы просто так.

— Я заберу тебя с этого же места в одиннадцать вечера.

Прежде чем она успевает возразить, я обхожу машину и запрыгиваю в неё, оставляя Алиссу стоять и смотреть на меня, когда отъезжаю.

Войдя в свой пентхаус, я первым делом замечаю Брэя, Дина и Эллу, сидящих в гостиной. Все сразу поднимают головы и выжидающе смотрят на меня.

— Какого хрена вы все здесь делаете? — спрашиваю я, раздраженный тем, что они находятся в моем гребаном доме. Всё, чего я хочу, — это раздеться, лечь в постель и уснуть. Ну, есть ещё одна вещь, которую я не прочь сделать, и это подрочить на образ милой прекрасной Алиссы.

Алисса, которая заставляет мой член напрягаться в пределах моих джинсов с тех пор, как она застонала, откусив первый кусочек кекса сегодня утром. Если быть честным, то он был чертовски твердым с тех пор, как она вошла в двери моего клуба.

Брэй, похоже, единственный храбрец из всей группы. Ну, храбрость это или глупость, я еще не решил.

— Где тебя носило? — кричит он.

Подняв на него брови, я не пытаюсь ответить на его вопрос, а сначала повторяю свой.

— Какого хрена вы все здесь делаете?

На этот раз говорит Элла:

— Насколько я знаю, то живу, но оставлю вас двоих с этим брюзгой.

Я смотрю, как она идет по коридору, не проходит и минуты, как я слышу звук захлопнувшейся двери, сокрушаясь, что возможно она повредила двери. Элла никогда не умела закрывать их тихо.

Поворачиваюсь к Брэю и Дину, которые всё еще сидят на моем чертовом диване и выглядят так, будто им наплевать на все на свете.

— Она права. Она живет здесь, а вы двое ублюдков — нет, — я лезу в карман и достаю ключи от McLaren, бросая в сторону Брэя, он с легкостью их ловит, — сделай себя полезным и отвези McLaren в химчистку, а я пойду посплю несколько часов. Увидимся с вами обоими в клубе около семи вечера, — я направился к своей спальне, надеясь, что смогу быстро сбежать.

— Подожди, ты же чистил её два дня назад, почему тебе снова нужно это так скоро? — Брэй любопытный ублюдок, задающий вопросы. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть его, ожидающего объяснений с поднятыми бровями.

— Потому что сегодня утром я ел в ней кекс и устроил гребаный беспорядок. Кроме того, это моя гребаная машина, и если я хочу, чтобы эта чертова штуковина чистилась каждые два дня, то, черт возьми, буду это делать, — я не могу сдержать раздраженный тон. После того, как всю ночь наблюдал за Алиссой, которая спала на диване в моем кабинете, я чертовски устал, чтобы беспокоиться об этом.

— Ты даже не любишь кексы, — беспомощно добавляет Дин.

— Напомни мне еще раз, почему ты здесь? — я бросаю на него смертельный взгляд, который заставил бы большинство мужчин обделаться. Но только не его. Дин был одним из моих лучших друзей с начала средней школы, я мог нанять его в качестве начальника службы безопасности, но он нечто большее, он — моя семья.

— Я здесь, придурок, потому что кто-то должен был подвезти Эллу из клуба вчера вечером, когда понял, что ты не вернешься. Брэя тоже не было, поэтому я остался на ночь, чтобы не оставлять её одну.

На мои поднятые брови он быстро добавляет.

— На диване, я спал на этом гребаном диване, — он указывает на подушку и одеяло, которые всё еще разбросаны на диване.

— Спасибо, но это не объясняет, почему ты всё еще здесь? — я провожу руками по волосам, даже не уверенный в том, что волнует ли меня, почему они здесь.

— Это просто, — говорит он с огромной улыбкой на лице, — Брэй вернулся сегодня утром. Когда мы заметили, что ты не пришел домой вчера вечером и всё еще не вернулся сегодня утром. Мы занялись поиском места, где кто-то мог похоронить твою жалкую задницу, чтобы мы смогли выкопать её и похоронить тебя так, как думаем, ты заслуживаешь. Мы не находили ни одной другой причины, почему ты не пришел домой или не ответил ни на один из тысяч наших звонков или сообщений.