Я тебя предупреждал

— Я знаю волшебное слово, — вырвал меня из воспоминаний голос Кости.

— Только попробуй. Отправлю к Заславскому.

Ржать братец прекратил, но разговор не закончился:

— Да дался тебе этот мажор...

— Я не делаю ничего просто так. Он вконец зарвался.

Я вздрогнула, услышав неприкрытую злобу в его ледяном голосе, и случайно задела комод, который пошатнулся. Безделушки, баночки, пузырьки на нём задрожали и зазвенели.

— О-о-о, — протянул Костя. — Партизаны в городе. А ну выходи, Малая, или я тебя щас сам за твои большие уши вытащу.

Состряпав невозмутимое выражение на лице, я зашла на кухню и, не глядя на парней, направилась к кухонному гарнитуру.

Врать. Я сейчас точно буду врать.

— Я не слушала, — говорю, держа ровной спину, по которой как бешеные помчались холодные мурашки. — Вы просто слишком громко разговариваете.

Ополоснула джезву и набрала в неё холодной воды, стараясь унять бешено колотящееся сердце. Нервы ни к чёрту. Бросила в ёмкость ложку молотого кофе и поставила на плиту, после чего повернулась и посмотрела Максу в глаза, давая понять, что мне не нравится его пристальное внимание.

Единственной реакцией был дрогнувший уголок губ и насмешливое:

— Привет, Кэти.

— Виделись, — хмыкнула я, сложив руки на груди. Посмотрела на странно улыбающегося Костика и вздёрнула бровь. — О чём секретничаем?

— О нелёгкой судьбе твоего брата, тяжкой доле и диком желании испить фирменного кофе от заведения “Любимая сестрёнка”.

— Телефон принести? Сейчас закажем, — улыбнулась я. — И от сестрёнки, и от братика.

Костя снова попытался состряпать умильную моську, но видя, что я начинаю над ним ржать, прекратил неблагородное дело. Это ещё, когда мы с ним наедине, ему проще, а вот в присутствии Макса или ещё кого, братец чувствует себя не столь свободно в подобных действиях. К тому же Картер смотрел на него как на идиота.

— Кофе? — поинтересовался он у Макса.

И тот нагло кивнул! И это после того, как заявил, что кофе у меня обычный! Вот… мерзавец!

— Да идите вы, — буркнула, отворачиваясь к плите. — Нашли бесплатного бариста… И курьера, и шофера.

Но вопреки своему же недовольству, я разлила из турки кофе на две чашки. Убедившись, что Костик заговаривает зубы гостю, взяла третью и молча насыпала в неё тот кофе, что пьёт по утрам отец, залила кипятком, насыпала сахар…

— Приятного! — поставила кружки перед парнями и уставилась на Картера. Костик с наслаждением отхлебнул свой, а вот гость, сделав первый глоток, прищурился.

— На этот раз получше? — с долей здорового ехидства спросила я. — Раз уж тебе весь кофе обычный, — взяла в руки свою чашку и с удовольствием сюрпнула горьковатый напиток, — я решила не париться.

— Растворимый? Малая, ты жестишь, — хохотнул брат, хлопнув своего друга по плечу. — Такое удовольствие парню испортила.

— Сам виноват.

— Не чувствую разницы, — в свою очередь заявил тот, вызывая непреодолимое желание перевернуть кружку с кипятком ему на голову.

Фыркнула и направилась в зал, чтобы расслабиться на диване и посмотреть телевизор. По первому же каналу шли новости, на которых я зависла, вспомнив разговор с девочками. И действительно, ни слова о Дамире. Будто не было ничего. Будто каждый день сыновей депутатов избивают до состояния глубокой комы.

Я переключила на другие новости, но неожиданно рядом со мной плюхнулся Костик с коробкой в руках, из-за чего я чуть не разлила кофе, а с другой стороны сел Макс. Он выхватил пульт у меня из рук и включил фильм с Одри Хёпберн. Такие ленты часто крутят по специальным каналам. Однако я выбор парня одобрила, потому что очень люблю старые кинокартины.

Братец протянул кусок пиццы с пепперони и откинулся на спинку дивана. Я же чувствовала себя не очень уютно. Кажется, в последний раз мы все вместе смотрели кино года два назад. И это был какой-то ужастик, из-за которого я всё время жалась то к брату, то к Картеру.

— Серьёзно, братан? Давай что-то более существенное? — Костя выбор Макса явно не одобрил, но тот не спешил переключать. — Иначе есть риск сдохнуть от скуки, — он вытянул руки и дважды громко хлопнул в ладоши, погружая зал в полумрак.

— Опять кровь-кишки и зомби? Ну уж нет! — возмутилась я.

— Давай, Малая. Когда мы теперь ещё так посидим? Сама знаешь, мне из Питера каждые выходные гонять напряжно, да и Макс редко приезжает.

"Ну и слава Богу, что так редко приезжает!" — хотела было сказать, но вовремя прикусила язык.

— Хорошо, — выдохнула. — Только давайте без этих ваших упырей и маньяков. Терпеть не могу, когда кровь на экране брызжет.

Парни не сговариваясь включили фильм. И вот лучше бы про кровь и маньяков! Кто вообще придумал ужасы с паранормальными явлениями? Жуть же жутчайшая!

Я не помню, сколько раз вскрикивала в самые напряженные моменты. Даже порывалась уйти, но Костик хохоча, как прирождённая злая ведьма, хватал меня за плечи и удерживал на месте.

— Я вам еще пр-р-рипомню все! — пообещала им, когда в очередной раз до ужаса испугалась выскочившей из ниоткуда чьей-то отсохшей башки.

— Знаешь, это не страшнее тебя с той зеленой фигней на лице, — заявил, весело ухмыляясь, брат.

— Не фигня, а водорослевая маска!

— А я откуда знал, когда получал первый в жизни инфаркт? Так что сиди смирно и смотри. Мне уже стыдно перед Максом за тебя. Всего-то чья-то ненужная конечность, подумаешь.

— Я тоже скажу тебе "подумаешь", когда случайно приду будить тебя уже в черной укрепляющей и питательной масочке. Такая польза от нее, что закачаешься!

Сосед справа беззвучно затрясся, а когда я с удивлением обернулась, обнаружила, что он ржал, прикрывшись ладонью.

Картер? Смеющийся Картер? Скажи, Вселенная, когда там конец света?

И я на миг просто… растерялась. Смотрела на него и все. Ощущения, словно сама прыгнула в бездну, шагнула мимо правильной дорожки, чтобы специально оступиться и упасть.

— Хочешь, и тебя приду будить? Я сегодня щедрая. Могу даже принести свежесвареный кофе, — и с улыбкой потомственного маньяка продолжила: — Прямо на постель.

Смех прекратился, и на меня уставились два замёрзших озера, на поверхности которых трескался лёд.

— Опять за своё, Малая?

— Поняла. Шутить с тобой нельзя, — мне стало неловко, и я снова уставилась в телевизор, сделав вид, будто ничего и не случилось, но теперь внимание Картера не отпускало. Ледяные стрелы впивались в кожу, как голодные звери, пожирая и не оставляя ни единого шанса на спасение. Щеки горели от фантомной боли, которая разливалась по телу жаркими мурашками.

Его взгляд душил и в то же время давал то, в чем я так нуждалась.

А я действительно пошутила. Неосознанно. Просто вспомнила те времена, когда все было проще. Когда я могла запросто прийти к нему домой или же обнять… Или общаться. Когда не ненавидела его. Сейчас не могу. У меня будто руки и ноги связаны, рот заклеен скотчем, сознание — черной полосой злости и обиды.

Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.

И за то, что заставил вспомнить и на секунду обо всем остальном забыть, тоже ненавижу.

Когда фильм закончился, я поторопилась выбраться из окружения парней. Сидеть с Картером плечом к плечу оказалось самой настоящей пыткой, которую я не в силах была выдержать ещё хотя бы пять минут.

— Уже уходишь, — не вопрос, констатация факта. Причём во взгляде мерзавца застыло предупреждение, что если не послушаюсь, мне же хуже.

— Я рада, что ещё долго тебя не увижу! — едва не прошипела я, чувствуя какое-то иррациональное желание снова разреветься. — И никто не станет обвинять меня в том, чего я не совершала.

Как же достал, гад!

Я же ничего не сделала. Ничего! Так почему так резко изменилось отношение из-за какой-то дурацкой шутки?!

Картер не ответил. Только хохот Костика в повисшей тишине давал надежду на то, что я не испортила всё окончательно и наше, пусть хрупкое, но перемирие, сохранится. Хотя я сама не была уверена в том, что хоть как-то хочу это перемирие держать.

Когда я уходила, по спине всё так же танцевала изморозь, а в кожу впивались ледяные стрелы.

Не скажу, что мне замечательно спалось перед поездкой. Всю ночь я мучилась болезненными мыслями, в которых сейчас даже себе не признаюсь. В итоге уснуть мне удалось только под утро, а вставать было необходимо уже через несколько часов, потому что, несмотря на достаточно короткий путь, обустройство на новом месте должно занять какое-то время. Мне хотелось всё успеть, а потом прогуляться по вечернему городу и ощутить себя его полноценной частью.

В институт меня вёз Костик. Решили, что я ещё слишком неопытна, чтобы управляться с машиной в большом городе, где двухчасовые пробки абсолютно нормальное явление. В выходные буду приезжать и практиковаться. Может, через пару месяцев мне дадут дозволение ездить самой, а пока автобусы и давка в метро.

Спустя почти час бумажной мороки, мне вручили ключи от комнаты, а комендантша, строго глянув на меня, предупредила, чтобы никаких мальчиков в блоке. Мол, мне учиться надо, а не шашни водить с тем подозрительным блондином на черной машине. Не стала вступать в полемику и разъяснять, кто мне на самом деле "подозрительный блондин", но сделала мысленную заметку рассказать Костику, как его обозвали.

Когда зашла в выделанные мне "апартаменты", тут же наткнулась на соседку. Я знала, что проживать в общежитии буду не одна, но до последнего надеялась, что соседка моя будет скромной заучкой, которая и головы не поднимет от учебников весь год. Но нет, вполне обычная девушка, которая поприветствовала меня лишь кивком головы и продолжила красить ногти красным лаком, “аромат” которого заполнил небольшое помещение.

“Хороши первые минуты знакомства” — подумала я, стараясь стряхнуть неприязнь с плеч.

— Ты тоже с иняза? — с улыбкой спросила, садясь на пустую постель со странного вида бельем. Как хорошо, что я взяла с собой свое. Надо бы еще сходить за теплым пушистым одеялом, казенное одеяло… Его можно постелить под простыню — тут кровать отнюдь не с удобным ортопедическим матрасом, как дома.

— Неа, — буркнула она, не поднимая головы.

Я сначала посчитала, что она сейчас ответит и, мы разговоримся, как обычно бывает, но ошиблась. Тишина затянулась плотной патокой, которую никто из нас не желал нарушить.

Дальше развивать общение я не стала — не хочу навязываться. И без нее найду, с кем дружить.

Осмотрев выделенную комнату, разобрала свои вещи и замерла, едва на дне чемодана осталась лишь белая коробка с зайцем на крышке, которая уже не первый год хранила следы моей слабости. В ней я запирала всю свою обиду и боль, а выбросить не решалась. Невесомо погладила кончиками пальцев розового зайчика и просто закрыла сумку. Пусть останется там.

Я никогда не умела долго сидеть без дела, потому пошла покорять Москву и параллельно закупаться канцтоварами. Кажется, мы с Костей проезжали мимо одного книжного магазина.

Магазин я нашла и неплохо пошопилась. Набрала тетрадей, ручек, закладок, всяких милых штучек для декора и постеров, чтобы стены в комнате не зияли пустотой. А потом… Потерялась. Зашла в кофейню за кофе, вышла через другой выход и завернула не туда.