Копоть

Глава №1

Никогда не входите в лифт, откуда только что вышла ваша полная копия.

Правило простое и понятное, хоть и контр-интуитивное.

Следование этому правилу или пренебрежение им может однажды весьма резко изменить вашу жизнь. Событие, конечно, маловероятное, но не абсолютно невозможное.

Даг Джонсон про подобное правило ничего не слышал. А если бы ему кто и рассказал, то Даг послал бы советчика в жопу. Джонсон привык оперировать фактами, а не фантастическими теориями. Он старался казаться человеком конкретным, здравым, рассудительным. С которым можно иметь дело, и от которого заранее знаешь, чего ждать.

Двери лифта открылись, Даг шагнул было внутрь, но запнулся.

Потому что из лифта уверенной походкой вышел он же. Вернее, полная копия Джонсона, с точностью, неразличимой на глаз. Зеркальное отражение, но действующее независимо от оригинала.

Тот же костюм, пиджак, идеально начищенные ботинки. Округлое загорелое лицо, слегка прищуренный взгляд. Небольшой животик, широкие плечи. В левой руке — темный кейс, в точности такой же, что Джонсон суетливо прижимал к себе.

Даг-номер-два сделал пару шагов и на секунду замер. Голова едва заметно склонилась вбок, будто к невидимому собеседнику.

— Главное не зассать, — рассудительно произнес двойник, обращаясь то ли к себе самому, то ли к опешившему оригиналу.

После чего он быстрой походкой уверенного в себе человека пошел прочь. Пара мгновений — и двойник растворился в толпе посетителей бизнес-центра.

Лифт жалостливо тренькнул, напоминая, что двери закрываются. Даг кое-как втиснулся в кабину. Палец абсолютно автоматически нашел кнопку пятнадцатого этажа. Мужчина прижался спиной к холодной металлической стене, пытаясь осознать, что происходит.

Это что — шутка, розыгрыш? Пранк такой?

Да, у арабов, на встречу с которыми спешил Джонсон, порой странное чувство юмора. Но не настолько. Скопировать человека, чтобы что? Снять на видео? Поржать над опешившим европейцем? Вывести из равновесия партнера по бизнесу?

Лифт снова издал звук. Дверь медленно отъехала в сторону. Даг машинально вышел вон на негнущихся ногах. И замер в полнейшем ступоре.

Открывшееся взору помещение меньше всего напоминало холл, офис или переговорную. Да и вообще слабо походило хоть на что-то, что может расположиться на пятнадцатом этаже бизнес-высотки. Скорее комната смахивала на заброшенную, забитую барахлом мастерскую. Родом как минимум из прошлого века.

Никаких окон. Единственная монолитная дверь в дальнем углу. Стены из бурого камня, кое-где хранящего остатки обваливающейся краски. По периметру стеллажи, забитые запыленным барахлом. Несколько грязных верстаков, опять же заваленные непонятной рухлядью. Серый пол, потолок, покрытый паутиной. Пыль, полутьма, ощутимый холод.

Больше всего Дага поразил светильник — коптящая под потолком лампа. Она давала яркий, но чертовски неровный свет. И хорошо заметный запах копоти.

«Ну нахер!» — решил Джонсон, стремительно поворачиваясь.

Он ткнулся было к лифту, но его больше не существовало. Там, где раньше располагалась кабина, теперь высился стальной шкаф внушительных габаритов. Никаких дверей в нем не наблюдалось. Даг протянул руку — ледяная шершавая поверхность неприятно обожгла кожу.

Шорох со спины заставил мужчину подпрыгнуть. В полете он успел развернуться, прикрываясь кейсом, как щитом. Смотрелся Джонсон крайне комично. Но ему было не до смеха, да и других зрителей не нашлось. Очень хотелось материться. Вот прям громко, смачно, в полный голос. И без перерывов, минут этак десять.

Источник шороха обнаружился не сразу. Раздалось сопение, сдержанное бурчание, переходящее в полноценный зевок. Со стола на пол посыпался мусор. Куча тряпья, которую Даг поначалу принял за свалку рванины, перевернулась, превращаясь в помятого чумазого человека. На Джонсона уставились два мутных глаза.

— Явился, ядрить, не запылился, — прогнусавил человек с выражением бесконечного разочарования.

Он поерзал, разгребая немного свободного места на столешнице. Ловко запалил керосинку, от чего верстак принял совсем потусторонний вид. Со стуком раскрылась толстая засаленная книга. Человек взялся за карандаш и вновь глянул на Дага.

— Сюда иди! Подменыш хренов, — окрик заставил Джонсона вздрогнуть.

Даг пробрался между двух верстаков. Ощущение реальности становилось все более зыбким. Захотелось потрогать грязную поверхность стола, чтобы убедиться, что она настоящая. Остановило только неведомо откуда вылезшая брезгливость: столешница выглядела засаленной сверх всякой меры. Казалось, прикоснешься — и уже не отмыться.

— Простите, — Джонсон сам не узнал свой голос, — Я пришел на встречу с Амином…

— Ой, заткнись! — человек сморщился, будто откусил лимон, — Мне вообще насрать, кто ты и что ты там. Делай, что говорят, и молчи в тряпочку!

Даг опешил. Он не привык к такому обращению. В привычном мире Джонсон считал себя уважаемым человеком. С приличной должностью в известной конторе. С весьма неплохой зарплатой. Крепкая семья, любящая жена и подрастающая дочь. Друзья-приятели на работе и вне ее. Понятное и предсказуемое окружение. Словом, Даг со всех сторон встречал сугубо позитивное отношение. На грубости нарывался крайне редко, и всегда это было так или иначе связано со злоупотреблением алкоголем. А дрался и вовсе последний раз в школе.

Теперь же его прямо затыкали — без всякого почтения и даже намека на уважение. И кто? Какой-то, извините, тюфяк в захламленном сарае?

Джонсон шагнул вплотную к столу, приняв угрожающую позу. Грудь вперед, живот втянут, глаза на выкат, кулаки сжаты. Даг знал, что выглядит не слишком импозантно, зато устрашающе. Обычно этого хватало, чтобы осадить таких же клерков, как он сам.

— Обороты сбавь, приятель! Пока по лицу не схлопотал!

К сожалению, голос опять сорвался на скромный фальцет. Фраза выдалась не столь мрачной, как Джонсон задумывал. Но внимание он привлек.

Человек за столом оторвался от своих записей. Взглянул как-то насмешливо, с иронией. Как умудренный сединами волк на расшалившегося щеночка. Потом чуть приподнялся, повел ладонью над столом. Грязные пальцы сложились в замысловатую фигуру, губы издали едва заметный выдох.

Этого хватило, с лихвой.

Джонсон не понял, что произошло. Сутулый человечишка будто разом раздался в плечах и вырос раза в два. Раньше он смотрелся заморышем, теперь же нависал над собеседником угрюмой скалой.

— Че сказал, пес? — хмурый взгляд приковал Джонсона к месту.

Он не мог двинутся, не мог и ответить. Мгновенно накатил страх, почти ужас. Нерациональный, беспочвенный, но от того не менее реальный. Руки и ноги свело судорогой, язык прилип к гортани. Даг моментально вспотел, в то время как по спине бежал чертовски неприятный холодок. Хотелось провалиться сквозь землю. А меньше всего хотелось возражать или перечить безумцу.

— Чемодан сюда! — человек протянул руку.

Джонсон отдал кейс не задумываясь. Где-то в голове голос разума кричал: «Что ты делаешь, дурень?!» Но сознательный писк без труда тонул под напором почти физически ощутимого ментального давления. Страх настолько подчинил волю, что сопротивляться приказаниям не было никакой возможности.

Человек не глядя бросил кейс куда-то за спину. Уселся, не теряя, впрочем, ни капли внушительности.

— Как говоришь, тя звать?

Даг назвался. Голос дрожал, как осиновый лист на ветру.

Человек насмешливо хмыкнул, шмыгнул носом. Грязный палец потерся о не менее чумазый лоб. Взявшись за карандаш, писарь что-то накарябал на свободном месте страницы. Очевидно, услышанные имя и фамилию.

— Значит так, Джонсон, — насмешливый взгляд уперся в Дага, прожигая почти настоящую дыру, — Забудь о том Джонсоне, которого ты знал. Нет его больше. Вернее, есть. Но это больше не ты, во как. А ты теперь вот… сюда глянь!

Он ткнул пальцем в сторону стены, Даг послушно крутанул головой.

Там, среди крючков, завешанных рухлядью, располагалось зеркало. Видавшее виды, в прямом и переносном смысле. Побитое и потрескавшееся, покрытое слоем пыли. Но все еще с горем пополам исполнявшее свое назначение: отражать тусклый свет.

Из зеркала на Дага смотрел малец лет двадцати. Стоящий на его месте, одетый в его костюм, но совершенно не похожий.

Квадратное плоское лицо, простое и совершенно не запоминающееся. Короткая стрижка, под ежик, а волосы непонятного серого оттенка. Как будто лист бумаги изваляли в грязи, а после скомкали. Глаза блеклые, невыразительные, под едва заметными бровями. Рот мелкий, нос картофелиной. Завершали облик торчащие в стороны уши.

— Такие дела, паренек, — безучастно заметил писарь, уткнувшись в свои записи, — А ты говоришь: Джонсон!

Теперь Даг выключился полностью. Какое-то время он просто стоял, не в силах предпринять ничего осмысленного. Пальцы щупали чужое лицо, глаза убеждали в том, что это действительно он. Но поверить в такой бред было совершенно невозможно. А потому ощущение нереальности происходящего многократно усилилось.

Галлюцинация. Иллюзия. Сюрреализм.

Подсознательно Даг ждал, что «сон» вот-вот закончится, и он очнется с криком, в поту, но в своем теле и в своей спальне. А потом посмеется над идиотским видением. И забудет его навсегда.

Но не тут-то было. Театр теней и не думал заканчиваться. Наоборот, абсурд набирал обороты.

Грязное зеркало отображало вместо серьезного мужчины — едва оформившегося юнца. А человек за столом явно не горел желанием что-то объяснять.

— Встань сюда, — буркнул он, махнув пальцем, — Переодевайся.

Даг встал, куда указано. И быстро скинул привычную одежду. Воздух ударил холодом, заставив съежиться.

Взамен официального костюма Джонсон напялил шерстяную робу. Нечто среднее между комбинезоном и тулупом. Качество выделки и шитья было откровенно хреновым, но ткань хорошо держала тепло, в чем, по-видимому, было единственное преимущество этого мешковатого одеяния. Скинул ботинки, носки. Сунул ноги в утилитарно черные ботинки на размер больше нужного.

Холод неохотно отступил, Даг выпрямился, ожидая дальнейших указаний. Голова по-прежнему работала в пол-силы. Он как будто бы и соображал, но способность к самостоятельным действиям совершенно отключилась.

— Слушай сюда, — человек потер лицо, с трудом сдерживая грандиозных размеров зевок, — Дверь. За ней коридор. Пройдешь до конца, увидишь комнату. Там таких как ты целый выводок. Ну и специально обученный человек все вам доступно объяснит.

Последнее предложение прозвучало, как плохо замаскированное издевательство. Ага, мол, жди. Все объяснят и разжуют в лучшем виде. Так, чтобы никаких вопросов не осталось. Почему-то Даг не верил в такой альтруизм.

Он доплелся до выхода, шаркая ботинками о каменный пол. Только тут нашел в себе силы притормозить.

— А…

— Вали уже, придурок! — не оборачиваясь прикрикнул писарь, — И дверь за собой прикрой!

Вывалившись вон, Джонсон навалился на створку. Когда дверь почти закрылась, Даг успел уловить едва слышное ворчание: «И не попадайся больше под тень раба, идиота кусок!»