Голос крови

Аллейка, в которой «набезобразил» буланый конек, упиралась в шоссе. Костик припомнил план: это левая сторона парка, дальше промзона, потом пятиэтажки, а если обойти парк вдоль шоссе, там девятиэтажки, несколько точечных башен и небольшой торговый центр. На той стороне шоссе…

Туча, добежав до торчавшего слева стеклянного павильона, обогнула его и вдруг, гавкнула и уселась подле, оглядываясь на хозяйку.

– Не повезло, – вздохнула та, сунув, однако, к собачьей морде ладонь с каким-то лакомством. – Умница, Туча. Не расстраивайся, ты не виновата, ты все отлично отработала. А что след пропал – ну… бывает.

– Затоптали?

– Да ну! Кто затоптал-то? Тут ладно если пять человек в час бывает. Времени-то прошло всего ничего. Нет. Туча гавкнула и села четко на конкретном месте, а не ко мне подошла. И конкретное это место почти на проезжей части. Уехал наш объект на чем-то.

– Ее тут машина, что ли, ждала?

– Это уж я не знаю, у меня волшебного хрустального шарика нет, чтоб в нем все видеть.

Кажется, она уже не сердится, подумал Носиков, с опаской косясь на спутницу. Но тут же принялся с серьезным видом осматривать окружающее.

Осматривать, правда, было особенно нечего. Стеклянный павильон, где Туча потеряла след, был троллейбусной остановкой – над дорогой тянулись провода, да он и так знал, схему транспорта специально учил, едва начав работать. Через дорогу, еще левее – такой же стеклянный «кирпичик». Там останавливались встречные троллейбусы. Один из них еще виднелся вдали, где серая полоса асфальта сливалась в точку, – маленькое синее пятнышко.

Основной вход в парк был справа, совсем недалеко, арку с облезлыми буквами «Пионерский» было хорошо видно. Там из фонарного столба торчала желтая кнопка и светился красным человечек на знаке пешеходного перехода. Изредка в ту и другую сторону пролетали редкие машины. Дорога называлась Машиностроительный проезд и особой популярностью не пользовалась. Вот шоссе, в которое вытянутая «капля» парка упиралась другим своим концом – там да, там настоящее шоссе. А здесь – пустыня. И свидетелей, если что, не найдешь. Носиков вздохнул.

Почти прямо напротив арки торчали несколько секций бетонного забора, на которых было криво, но крупно намалевано «ШИН АМАН ТАШ», а правее, сразу за бугристыми бетонными плитами, устроилась маленькая автозаправка. Из-под бледно-зеленого навеса виднелось что-то темное, вроде ласточкиного гнезда.

– Ух ты! – почти восторженно воскликнул Носиков. – На камеру наблюдения похоже.

Наташа, прищурясь, посмотрела туда же.

– Камера и есть. И если она рабочая, да еще и пишущая, считай, ты молодец.

– А бывают не пишущие?

– Все бывает. Еще и муляжи бывают. Хозяева экономят же. Тут не угадаешь.

– И чего делать-то теперь? – Костик, растерявшись, смотрел на девушку с надеждой.

В ее же взгляде было что-то непонятное, хотя совет она дала простой и разумный:

– Позвони Мишкину, они с Молодцовым сейчас главные.

– Мишкин – это кругленький такой? Со следовательницей приезжал.

– Точно. Или, хочешь, я сама ему позвоню, – и прищурилась.

Как будто интересно ей было: согласится новичок переложить ответственность на старших или попытается что-то сам предпринять. Костик не верил ни в какую телепатию, но сейчас готов был собственные ботинки прозакладывать за то, что взгляд Наташин он прочитал верно. И осторожно предположил:

– Так, может, они эту камеру уже сами нашли?

– Вряд ли, – угол нежного рта едва заметно дрогнул, но мысль свою девушка пояснила. – Выходов у парка сколько? Нет, ясно, что в итоге по всем пришлось бы пройти. Но лишнюю работу делать – дурних нема, время дорого. Ну что, звонить?

– Не, погоди, – остановил ее Костик. – Дай я сам туда сперва схожу разузнаю. А то вдруг это муляж, буду дурак дураком. Ну и время они потеряют, ты ж говоришь, время дорого. А мне сбегать две минуты.

– Тоже верно, – девушка посмотрела на него не только не сердито, но почти уважительно. – И попробуй договориться, чтоб записи выдали. Может, тебе в итоге еще и поощрение какое выпишут.

– Да ладно, поощрение, – смутился Костик. – Пацана бы найти. Ужас какой-то, у меня в голове не укладывается. Не, я читал, что педофилы…

– Ты пока погоди пугаться-то, – перебила Наташа. – Во-первых, это работе мешает. И эмоции, и предвзятость. Почему сразу «педофилы»? Они ж все более-менее на учете. Да и маловат пацан-то, педофилам все-таки постарше подавай.

– А кто ж тогда?

– Да мало ли! Баба какая-нибудь ревнивая. Или свекровь. Ну то есть семейные какие-то разборки.

– Семейные? – он вытаращился в изумлении: про то, что похищение мог организовать кто-то «свой», ему и в голову не приходило.

– Можно подумать, ты никогда не слышал, как свои же друг у друга детей воруют.

– Слышать-то слышал, но… Я подумал… у нас в классе придурок был… кошек ловил и… даже вспоминать тошно, мы ему сколько раз рыло чистили, а он не унимался. И таких ведь немало.

– Встречаются, – Наташины глаза сверкнули так, что если бы сейчас поблизости оказался один из таких… придурков, гореть бы ему синим пламенем. – Ты думаешь, кому-то наскучило баловаться с кошками, и он решил, что дети – забавнее?

Лицо девушки закаменело так, что ответить Костик не решился. Но она вдруг встряхнула головой:

– Да ну, бред. Тетка же была. А тетки – это совсем другая история. У моей сеструхи свекровь… ай, ладно. чего время терять.

В черном квадратике опять мигал зеленый человечек – кнопку Костик нажимал уже третий раз. Давно надо было бежать к этой автозаправке! Пока он тут лясы точит, похищенный мальчишка… кто знает, что с ним сейчас?

Но прежде чем идти через дорогу, он обернулся:

– Наташ, а вы… вы мороженое любите?

– Фисташковое, – сообщила она совершенно невозмутимо.

– А такое бывает? – почему-то растерялся он. – Это ж орехи вроде.

Господи, она ведь только посмеется! Подумает – что за деревенщина. Но Наташа глядела, хоть и насмешливо, но по-доброму. И не уходила! Наоборот – дошла с ним до самого перехода, пусть это и всего метров пятьдесят, но все-таки!

– Можешь мне не «выкать», – сказала она вдруг, – а то я чувствую себя старухой. Тебе сколько годиков-то, рядовой Носиков?

– Двадцать два.

– Ровесники, значит. А такое ощущение, что я тебя на десять лет старше, ей-богу. Откуда ты такой… не обижайся. Ладно, пойдем вместе, а то мало ли кто там командует. Некоторые нос задирают, пальцы гнут. Ты ж рядовой, считай, ноль без палочки, даже Туча тебя солиднее. Да не куксись, это все временное. Ты думаешь, ты сопливый и ничего не понимаешь и не умеешь? Про семейные разборки даже не подумал, переживаешь чуть не слезы из глаз. Не куксись, говорю! Сама такая была. Поднимешься. Еще и в академию поступишь.

Она говорила с ним, как, наверное, разговаривала со щенками в питомнике. И это было совсем не обидно! Наоборот!

– Ну… я вообще-то хотел, только…

– Не дрейфь. Камеру ты ж углядел. И сообразил, как действовать.

– Это не я сообразил, это вы… ты мне подсказала.

Наташа засмеялась.

– Шагай. Как потопаешь, так полопаешь – основное правило службы. И это не про заработок.