Золотая свеча

Глава 1

В одной маленькой глухой деревушке, у подножия лесистых гор жил человек по имени Овемар. Жил в одиночестве, в ветхой избёнке, что ютилась на самой околице крошечного селения. Неухоженный сад его давно зарос сорной травой, в запущенном огороде проворно копошились заблудшие соседские куры, выискивая изъеденные насекомыми гниющие овощи. Не знающие садовых ножниц кусты винограда расползлись по всему двору, а плоды старых деревьев измельчали и паршивели на поникших ветвях.

Овемар лежал на остывшей печи, свернувшись под пледом калачиком, и досадовал на свою горькую участь.

«Печь бы натопить, да дров нет, дров бы нарубить, да колун тупой. Эх, дел-то сколько! И помощи ждать не от кого. А коль ничего не делать, так и помереть недолго. Вставать надобно, топор точить... Хотя куда вставать, солнце вон уже садится… Завтра делами займусь: и забор починю и огород прополю…»

Так и уснул, предаваясь думам о насыщенном завтрашнем дне, который всё никак не наступал. Громыхнуло. Где-то вдалеке залаял пёс. Овемар испуганно распахнул глаза.

«Что это, гром?»

Грохот повторился, но то не тучи гремели, – кто-то настойчиво колотил в дверь. Нечасто в этот дом наведывались гости.

«Воры? – испугался Овемар. – Тогда зачем стучать?»

Нащупав в темноте ухват, он бесшумно подкрался к двери.

– Кто это? – крикнул он, стараясь придать голосу уверенности. Или попытался крикнуть, поскольку отвыкшее от человеческой речи горло издало лишь невнятный хрип.

Ответом ему стали ещё три удара, таких сильных, что высоко подпрыгнул тяжёлый засов, и с двери посыпалась труха.

«Где-то была свеча».

Эту мысль загадочный гость выбил нетерпеливым одиночным ударом. Сердце Овемара заколотилось сильнее. Сняв засов и выставив перед собой ухват, он рывком распахнул дверь.

– Доброй ночи.

На пороге стоял очень высокий худой человек в чёрных одеждах. Его ноги с огромными ступнями были обуты в кожаные туфли, тело укрывал суконный фрак, а голову венчала большая шляпа-цилиндр, возвеличивающая ночного гостя до поистине нечеловеческой высоты. Чёрная кожа скрывала и несоразмерные длинные пальцы незнакомца. Одной рукой человек опирался на белую трость, в другой держал над головой белый парусиновый зонт.

Встреча столь примечательного гостя и в крупном городе была бы редкостью, для глухой же деревни и вовсе являлась вещью немыслимой. Однако Овемар за многие годы затворничества отучился удивляться и, увидев, что перед ним никакой не вор, быстро подавил тревогу.

– Кто таков? Чего надо? – весьма грубо поинтересовался он.

– Моё имя Ижмар, – представился гость. Он говорил не громко и крикливо, как поступают неотёсанные мужи, и не бормотал под нос, как поступают мужи с высокими лбами. Его приятный чарующий голос обволакивал мягким бархатом и звучал чистой и сильной рекой. – Я прибыл из котловины и своим визитом имею цель укрепить здоровье моего любезного, но близкого к смерти друга. Однако позвольте мне продолжить беседу в помещении, дабы не подвергать наши с вами тела капризам природы. Я могу войти?

Только сейчас Овемар заметил, как на улице бушевала природа: гневно сверкали молнии, им громозвучно вторило небо, дикий ветер изгибал деревья и бросал хлёсткий дождь в открытую избу. В этом первобытном хаосе воды и ветра Ижмар казался существом из другой картины. Ветер не развевал длинных фалд его фрака, гром не заглушал мягкого мелодичного голоса, молнии не освещали его лица, а стекающие с белого зонта капли дождя бессильно падали у ног, не смея замарать чистых чёрных одежд.

– Входи, – буркнул Овемар и поспешил закрыть за гостем дверь. – Была у меня где-то свеча…

Минуя низкий дверной проём, Ижмар вынужден был склониться, однако он не снял шляпы, а только придержал её рукой.

Вспыхнуло яркое пламя и осветило крошечную избушку отшельника: пыльную завешенную паутиной печку, низенький сосновый столик с двумя стульями, ветхий сундук, да крошечное окошко под потолком. А на столике в золотом извивающимся кольцами подсвечнике стояла свеча из чистого золота, она горела ровным пламенем, испуская приятный дурманящий аромат. Ижмар невозмутимо расположился за столом.

Овемар осторожно приблизился к свече, словно боялся, что она вдруг исчезнет или превратится в змею, недоверчиво рассмотрел её с одной стороны, с другой, затем вопросительно посмотрел на гостя. В ярком свете свечи лицо Ижмара выглядело на удивление бледным и совсем молодым. Он сидел неподвижно, как статуя, а его чёрные холодные зрачки равнодушно созерцали сильное пламя. Он не смотрел на Овемара и, казалось, уже не помнил о его присутствии. Когда хозяин дома занял второй стул, гость сразу очнулся и оторвал взгляд от огня.

– Теперь можно и поговорить.

– О чём? – поинтересовался Овемар прищурившись. В нём просыпалось недоверие: пускай, перед ним не вор, но, может быть, шарлатан.

– О вас.

– Обо мне? Подожди, – он вспоминал слова гостя. – Ты, стало быть, врач?

– В иные годы я имел интерес разного рода, но применительно к данному моменту и, помимо всего прочего, – да, я врач.

Овемар сощурился сильнее: гость годился ему в сыновья.

– Ты совсем молод! Какие твои-то годы?

– Моё тело пережило меньше зим, чем моя душа, и глядя на меня, нельзя угадать моего истинного возраста, – невозмутимо продолжал Ижмар. – Так же, как нельзя этого сделать, глядя на вас.

Овемар опустил пристыженный взгляд и провёл грязными пальцами по длинной клочковатой бороде, – затворничество обратило его в старца прежде срока.

– Где ты остановился?

– В небольшом домике, на окраине. Его хозяин, мой друг, гостеприимен, но, увы, тяжко болен. Повторюсь: его дни подходят к концу.

– А… – «Как зовут этого человека?» – хотел было спросить Овемар, но понял: судьба несчастного его совсем не беспокоит. – Что это у тебя за свеча?

– Это… – Ижмар медленно протянул руку свече, но не коснулся её и также медленно убрал руку. – Это ваша свеча, я лишь её позолотил. Смею сказать, это мой вам дар.

Недоверие Овемара продолжало расти, и теперь он почти не сомневался, что перед ним обманщик. С другой стороны, он редко общался с людьми и не знал, чего от них ожидать.

– С чего такая щедрость? – осторожно спросил он.

– Я полагаю, Овемар, вы достойны лучшей жизни, чем имеете. Люди не дорожат вами, им невдомёк, коль тяжела ваша ноша. Мне же не чужим словом ведомо, каково быть одиноким. Моё призвание – помогать нуждающимся, однако, прежде чем исцелять тело, необходимо исцелить душу.

– Не понимаю, ты хочешь, чтобы я продал эту свечу? Но почему сразу тогда не предложил денег?

Ижмар улыбнулся. Но улыбка это была холодной: изогнулись одни тонкие губы, тогда как чёрные глаза оставались мертвы.

– Ах, что вы! Золотая свеча бесценна, и не хватит всей королевской казны, чтобы купить то, что в её власти. Больше того, подвластного Золотой свече вовсе нельзя купить.

– Всё можно купить в этом мире! – возразил Овемар.

– Вы заблуждаетесь. – Эти слова были произнесены голосом властным и не терпящим возражений. Гость строго посмотрел в глаза хозяину дома, и тот растерялся.

– Тогда… что она может мне дать?

– А чего желаете? – вопросом на вопрос ответил Ижмар, и голос его вновь прозвучал любезно и мягко.

Овемар не задумывался.

– Хочется, чтобы еда всегда была на столе. Пожалуй, это главное для человека.

Гость разочарованно всплеснул руками.

– Еда?! Помилуйте, этой мелочи хватает в мире. Не лучше ли тогда и вовсе не знать потребности в еде?

– А ведь верно…

– Не спешите, я лишь развил вашу мысль. Подумайте над своим желанием хорошенько.

Овемар не проникся доверием к подозрительному гостю, но сам не заметил, как оказался вовлечён в его игру. Однако теперь он думал, как бы перехитрить этого городского фата и вытрясти всё, что у того есть.

– У меня только одно желание? – уточнил он.

Ижмар мгновенно разгадал его замысел, но сделал вид, что в этом противостоянии потерпел крах. Он снова неискренне улыбнулся.

– И вас есть три ночи на раздумье и три желания, по одному на каждую ночь. Однако, если желания простые в исполнении, за одну ночь свеча сможет выполнить сразу два. Когда определитесь с желаниями, озвучьте их и задуйте свечу. А захотите вновь затеплить, дождитесь прихода луны и произнесите: «Согрей меня, Золотая свеча».

Овемар усмехнулся, эта игра начинала его забавлять.

– Денег мне не нужно, славы, почёта я не желаю. А вот от тёплого крова не откажусь.

– Не нуждаться в тепле? – любезно подсказал Ижмар. Овемар согласно кивнул. – Перед тем как вы потушите свечу, вынужден предостеречь: будьте осторожны в своих желаниях. И не ищите меня. Я сам явлюсь к вам, лишь только затеплится Золотая свеча. И главное: вы согласны, чтобы то, в чём вы перестаёте нуждаться, доставалось мне?

Овемар рассмеялся.

– Да на что тебе моя нужда в тепле и мой голод? – он махнул рукой, не желая спорить. – Впрочем, я согласен. – Он жадно потянул руки к свече и, обхватив подсвечник обеими руками, произнёс: – Хочу не испытывать голода и не нуждаться в тепле, – после чего задул свечу и закрыл глаза.

Угасло пламя, и вместе с ним угасли звуки: не барабанил торопливый дождь, не выл холодный ветер. Глухая ночь исполнилась пьянящим ароматом Золотой свечи. Овемар уронил голову на стол и уснул.

Кричали петухи.

Проснувшись, он торопливо огляделся и отметил, что Золотая свеча значительно истаяла за ночь. Он выбежал во двор. Нет, таинственный гость его не дожидался, а его ноги не оставили ни в доме, ни на улице следов. Ленивое утреннее солнце только-только начинало прогревать землю, воздух был пропитан свежестью ночного дождя. Овемар не чувствовал утренней прохлады и не испытывал голода, хотя и не мог вспомнить, когда в последний раз наедался досыта. Потому он не посчитал вчерашнюю встречу бредом или сном.

«Ловко я перехитрил этого напыщенного фата, – подумал Овемар. – Колдун он или джинн, а вместо одного желания я заполучил два!»

Вздёрнув голову, он расхаживал гоголем по деревне и внутренне смеялся над крестьянской суетой. Люди кормили птицу, поили скотину, копошились в горячем поту в огородах и на полях. Они отдавали земле свою молодость, здоровье и силу, а всё ради того, чтобы жить. И этот же тяжёлый труд укорачивал отмерянный им срок.

Овемар пощупал свою колкую бороду, – эх, о каких пустяках он просил у свечи!

Он вернулся домой засветло и долго и нетерпеливо расхаживал из угла в угол по своей ветхой избёнке. Временами он выглядывал сквозь маленькое оконце на небо, временами садился за стол и впивался цепким взглядом в Золотую свечу. Наконец, когда солнце закатилось, и взошла луна, он произнёс:

– Согрей меня, Золотая свеча.

Свеча тут же вспыхнула и наполнила помещение светом: не таким ярким, как прошедшей ночью, но по-домашнему уютным и мягким. И тотчас в дверь постучали, но уже не так напористо, как вчера.

– Доброй ночи.

В эту тихую спокойную ночь Ижмар явился в тёплом овчинном тулупе и старых стоптанных башмаках. Однако на его голове по-прежнему высилась шляпа-цилиндр, а чёрная кожа перчаток укрывала длинные пальцы рук. И, как и вчера, эти руки держали белую трость и зонт. Большая луна позволила Овемару рассмотреть эти вещи точнее. Обе они были выточены из кости, а материалом зонту служила не парусина, как показалось ему вначале, но выбеленный лен.