Алуим

— Ещё раз привет.

Стою на пороге дома Татьяны, одетый в светлые джинсы и чёрную спортивную кофту. На улице сумерки, времени уже девять вечера. Я планировал зайти часов в семь, но мы с бабой Леной после ужина ещё долго болтали. А если точнее, мне пришлось «внимательно» слушать комментарии к новостям из мира украинской политики.

— Привет, — отвечает с улыбкой. — Думала, ты спишь, — на ней бежевая юбка до колен и синяя футболка без рукавов. Смотрит на бутылку в моей руке. Я всё-таки взял вино. Местные названия и марки ничего мне не говорили, поэтому ориентировался по цене. Купил самое дорогое. В любом случае за второй бутылкой мы не побежим. — Так дело не пойдёт.

— Почему?

— Мама скоро вернётся, и ей не понравится, что мы выпиваем. Но я знаю, как быть. Подожди пару минут. Переоденусь.

Проходит минут двадцать, и мы уже идём к реке. Правда, в обход, по грунтовой дороге. Через поле быстрее, но в вечернее время на тропинку выползают ужи, а Татьяна, как и Богдан, боится змей. Идём к месту, которое все называют «водопадом». И водопад там действительно есть. Пусть и высотой не более полуметра. В этом месте вода продолжает своё движение двумя способами. Основная её масса проходит через подземные тоннели и расщелины. Но ещё часть преодолевает каменный массив, тянущийся от одного берега к другому, сбегает вниз по склону и падает с той самой полуметровой высоты, присоединяясь к воде, прошедшей под землёй. Берега соединяет старый металлический мост, местами проржавевший. Весной, когда вода с большим напором прёт через верх, он необходим. Летом река мельчает, и вода движется только подземными путями. Мост до осени становится ненужным. Но сейчас весна, и он нам как раз пригодится.

— Никогда не видел тут такого напора.

— Приезжай чаще, ещё и лёд здесь увидишь.

Мы останавливаемся в самом центре моста. У реки прохладней, чем на нашей улице, поэтому Татьяна надела джинсы и синюю облегающую водолазку. Специально или нет — не знаю. Но грудь через неё выделяется очень сильно. Волосы собраны в хвост на затылке. Так ей идёт больше, чем с распущенными.

— Надеюсь, дождя сегодня не будет.

Зачем я это говорю?

— На небе ни облака. Лучшее время для любителя астрономии.

— Ты помнишь?

— А как же. По дороге домой после дискотек один пьяный звездочёт всегда рассказывал мне что-то интересное.

Улыбаюсь. Да, был период, когда меня хлебом не корми — дай что-нибудь про космос рассказать: «Пионер-10» и его полёт до Альдебарана, размер VY Большого Пса и масса чёрной дыры в центре Млечного пути, горизонт событий и сингулярность. Десятки терминов, теорий и фактов, которые развязанный язык выдавал благодарной слушательнице. Облокотившись на перила, открываю бутылку взятым из дома складным ножом-штопором.

— За встречу!

Делаю глоток, протягиваю бутылку Татьяне.

— И за новые звёзды! — произносит она и тоже делает глоток.

— Здесь красиво вечером, — продолжаю нести эту пустую, банальную ерунду и лишь сейчас понимаю, что мы познакомились ещё до моих отношений с Ирой, до поступления в университет. Как много на самом деле прошло времени.

— Я часто сюда прихожу. Постоять, подумать. Передо мной вода, позади вода, и под ногами тоже шумит вода. И ещё нет того роя мошек, от которых летом здесь невозможно спастись.

О, да. Летом с шести до десяти вечера находиться у реки невозможно. Либо прыгай в воду, либо беги. Иначе сожрут. На тебя налетает большой чёрный шар, вот прям такой, каким рисуют рой диких пчёл в мультиках. Наверное, это особенные украинские мошки.

Снова делаем по глотку и поворачиваемся к водопаду, прислонившись задницами к перилам. Поднимаю голову вверх, гляжу в небо, надеясь, что оно вернёт мне ощущения из прошлых лет. Неловкое молчание заставляет прокручивать в голове старые диалоги, а знакомые звёзды собираются в картину, на которой я занимаюсь сейчас позёрством.

— На кого ты учишься?

— Специалист по финансам и кредитам.

— Освоилась уже здесь?

— За шесть лет любой освоится.

Смотрю на Татьяну и понимаю, что ей тоже не совсем комфортно. Мы стоим рядом, но всё ещё далеко друг от друга. На расстоянии нескольких лет.

— У меня наконец-то появился компьютер и интернет, — произносит она, словно бы оправдывая отсутствие связи между нами столь долгое время. Голос задумчивый, немного грустный.

— Тебе здесь скучно? В селе, имею в виду.

Несколько секунд молчит. Взглядом бродит по камням внизу склона, по которому бежит вода. Потом делает два больших глотка.

— Да, ты прав. И не только в селе. Вообще.

— Что-то случилось?

— Нет, просто… Так и не нашла тут настоящих друзей… Может, я и зануда, но меня бесит, что сейчас все всегда пьют. В гостях пьют, в клубах пьют, после каждого зачёта пьют. Встречаются только ради пьянки. А когда нет денег, никто не видит повода, чтоб из дома выйти. Сидят в своих «Контактах» и «Танках». Конечно, это смешно звучит от девушки с бутылкой в руке. Но последний раз я пила на Новый год. Один бокал шампанского.

— И тут я припёрся, с бутылкой…

— Хоть не с пивом, и то хорошо.

Оба улыбаемся. Я доволен, что угадал с выбором.

— Ну ладно мы, молодёжь, — продолжает Татьяна. — Мозгов ещё нет. Но взрослые… Когда умер отец, на его поминки пришло много людей. Мужчины, женщины, старики. Мы с мамой накрыли стол, приготовили закуску и, естественно, водку. Куда ж без этого?! Я бы её и сейчас пить не стала, а тогда мне вообще было четырнадцать. Но бабки всё равно осуждающе смотрели и между собой шептались: «ДочкА на пОмынках нэ пье». Представляешь?

— Представляю.

Татьяна, когда возмущается, такая забавная.

Металлические перила холодные, чтобы долго на них сидеть. Мы снова поворачиваемся, теперь уже лицом к луне. По воде, покрытой мелкой рябью, к нам тянется дорожка лунного света, на которой хорошо видны часто возникающие небольшие круги. Это мелкие рыбки ловят насекомых с поверхности. Лёгкие порывы ветра шумят камышами. За четыре года они разрослись, стали гуще.

— Знаешь, с тобой я и не против сегодня выпить. Всё-таки ты единственный, с кем я дружила после переезда сюда.

Слегка подталкиваю её плечом в плечо, тем самым соглашаясь, что мы друзья.

— Жаль, у тебя не было компьютера. Поддерживали бы связь…

— Из нас двоих работает только мама. Компьютер долгое время был на втором плане. Много денег уходило на ремонт, дом-то мы купили не новый. Но ты звонил мне поначалу. Три раза, если не ошибаюсь. С днём рождения поздравлял. И это на три раза больше, чем звонила я… Даже как-то неловко.

— Помню, говорил, что радужка твоих глаз желтеет ближе к краям из-за того, что ты родилась в сентябре. Осенью вся зелень желтеет. А родись в ноябре, получила бы полностью жёлтую.

— Тоже помню, — толкает меня в ответ. — Я тогда сказала, что ты со своими был обязан родиться в середине лета.

Стоим, соприкасаясь плечами и краями ладоней, которыми держимся за перила. Я не сразу обратил внимание. Чувствую себя намного комфортней. Опять молчим. Но слов всегда больше, чем голоса. И это уже совсем другое молчание. Незаметно мы оказались в личном пространстве друг друга.

— Чем же ты занимаешься, если общаться тебе здесь не с кем?

Татьяна снисходительно улыбнулась:

— Ты не правильно меня понял. Всё не так плохо. Просто я не хожу на встречи одногруппников, не провожу с ними ночи в клубах. И, как следствие, не сильно с ними сближаюсь. Больше времени уделяю учёбе, читаю, занимаюсь танцами, помогаю маме. Ну и сюда прихожу, на мост. Даже зимой иногда.

— Здесь весной всегда так безлюдно?

— Весной — да. Но скоро лето — снова начнутся костры, пьяные песни под гитару, голые купания до утра и занятия сексом на траве под теми деревьями. И я перестану сюда приходить… до осени.

Секс. Стоило мне услышать это слово, как в голове что-то переключилось. Взгляд тут же метнулся вправо, на Татьянину грудь. Замечательный размер, манящий. И так близко. Захотелось увидеть, как эти формы сочетаются с обнажённым худощавым телом. Провести ладонью по всем женским изгибам.

С Ирой у нас не было секса недели три. Одни лишь ссоры и выяснения отношений. И со дня её смерти прошла ещё неделя. Смотрю на Татьянины губы, чуть припухлые, поблёскивающие в лунном свете. Без помады. Ненавижу помаду. И от понимания этого завожусь ещё сильнее. Хочу крепко-крепко обнять Татьяну и впиться в неё своими губами. Целовать так, чтоб даже не успевать дышать. А потом сойти на берег, упасть на траву и запустить руки под водолазку, ощутить своими ладонями тепло её манящей груди.

Желание нахлынуло так внезапно, что я слегка растерялся. Вино ударило в голову, и старые правила насчёт секса и дружбы перестают казаться такими уж крепкими правилами. Здесь. Прямо сейчас. Хочу.

«Возьми её за сиськи. Не будь бабой».

«Как ты вовремя».

«Эта ведь ещё живая. Хватай».

— Влад.

— Что? — с запозданием возвращаюсь в реальный мир. Сложно одновременно общаться с двумя собеседниками, когда кровь из мозга ушла в другую часть тела.

— Это ты меня спрашиваешь «что»?

Татьяна поймала мой жадный взгляд, снова спустившийся на её грудь. Улыбка медленно сходит с её губ. Почему она улыбалась? Я что-то прослушал?

— Извини, — говорю и уже не знаю, решаться мне на что-то или нет. Голос в голове одной фразой сделал моё желание таким мерзким. «Эта ведь ещё живая».

— Не извиняйся.

Татьяна не отстраняется в сторону, мы по-прежнему соприкасаемся плечами. Но я чувствую её волнение и возникшую напряжённость. Отводит глаза, смотрит прямо, на лунную дорожку поверх водной глади.

— Татьяна, я…

— Почему ты всегда называешь меня Татьяной? — перебивает, не позволив продолжить. И мне кажется, это сделано для того, чтобы я не сказал лишних глупостей. Смотрит всё так же прямо перед собой. — Не Таней, Танькой или Танюхой. А именно Татьяной.

Я помню, когда это началось: во второе лето нашего знакомства, в один из июньских вечеров. Мы вместе возвращались домой после дискотеки, на которой я устроил драку. Местный парень долго приставал к Татьяне, а её тактичные просьбы отстать на него не действовали. Тогда я проигнорировал слова тренера о мудрости и поступил нетактично, сломав тому парню нос. Кровь залила танцпол. Татьяна всю дорогу потом меня отчитывала. Она считала, что могла уладить проблему без применения силы. В какой-то момент я не выдержал: «Татьяна, прекрати! Я сам знаю, когда мне вступаться!» Имя в такой форме вырвалось само собой. С тех пор так и пошло. Я знал, что она самостоятельная. Знал, что не позволяет посторонним вешать лапшу себе на уши и распускать руки. За это её и уважал. Но ведь не могу же я сказать прямо. Слова будут звучать ещё глупее, чем разговор двух пьяных мужиков в дешёвом баре.

— Иначе тебя называть не получается.

Татьяна многозначительно улыбнулась.

— Тебя в России ждёт девушка?

— Нет. Ждать некому.

— Расстались?

Вот он, момент-лакмус моих переживаний, моего отношения к событиям и людям. У каждого в голове есть склад заготовленной лжи. Мы храним её для конкретных случаев или просто как шаблон, про запас, «на чёрный день». С её помощью мы хотим что-то скрыть от других или же что-то получить. Прокручиваем пред сном в голове, тщательно подбирая слова, делая её правдоподобней, или же верим в собственное умение импровизировать… «Расстались?» Что стоит ответить «Да»? Простое, короткое слово. Одно из первых, которые мы выучиваем в этой жизни. Его произнести так легко… Так легко соврать, наплевать на всех, и шансы на секс повысятся в разы. Не гарантия, но уже на два шага ближе к цели. Разве не этого все хотят? Разве не этим должны заканчиваться вечера?.. И так легко сказать утром самому себе: «Я просто был пьян».