Святые провидцы

О прозорливости

Одной женщине старец Севастиан Карагандинский, в миру – Степан Васильевич Фомин (1884–1966), предсказал события ее жизни. У нее была дочь, которая встречалась с молодым человеком и хотела выйти за него замуж. Мать с дочерью решили пойти к батюшке Севастиану за благословением, а жених идти отказался. Старец спросил: «А почему будущего мужа не привели?» После беседы батюшка сказал девице: «Не выходи за него замуж». Сначала не объяснил, почему. Во второй раз преподобный уже строго предупредил: «Не выходи, он тебя убьет». Девушка не поверила и стала его женой. Впоследствии случилось так, предсказал старец. Супруги прожили совсем немного, муж пил, бил жену и, в конце концов, ее убил.

Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) поведал следующий случай из жизни архимандрита Тихона, в миру – Тимофея Клементьевича Богуславца (1859–1950): «Господь наградил его не только долголетием, Он дал ему и прозорливость, а прозорливость есть тот великий дар Божий, которого сподоблялись только подлинные святые люди. Многие из вас знают примеры его прозорливости, вероятно, даже такие примеры, которые неизвестны и мне. Скажу о двух примерах, которые близко знаю я, – примерах поразительных.

Был у нас священник согрешивший, еще не старый, который мог жить и жить; а преподобный отец Тихон после исповеди его сказал: «Он скоро умрет». И через три недели он умер.

Отец Тихон очень любил мою двоюродную внучку, которая часто бывала у него. И в последний раз, когда она была у него, незадолго до его кончины, он сказал: «Марусенька, когда окончишь среднюю школу, тебе большое будет горе, но ты не смущайся, учиться ты будешь». И с поразительной точностью исполнилось это пророчество прозорливца отца Тихона. Было, было горе великое, не принимали в высшее учебное заведение, но она учится в нем, как предсказал отец Тихон»[6].

Владимир Григорян в христианской газете Севера России «Вера»-«Эском» (март 2011, 1-й вып. № 631) пишет следующее: «Священник, который предпочел остаться неизвестным, поделился воспоминаниями о почившем архимандрите Матфее (Мормыле), основателе и бессменном руководителе нынешнего хора Свято-Троице Сергиевой Лавры:

«Говорят о прозорливости отца Матфея. Иногда она бывала курьезной – вспоминается случай в Успенском соборе Кремля, когда на Патриаршей литургии он, не прекращая дирижировать хором, как будто случайным движением взял стоявший перед ним стул и поставил за спиной молившегося рядом с хором престарелого грека-архимандрита. Через несколько секунд этому старцу сделалось плохо и он без сил упал на заботливо подставленный стул. Мы чуть не прекратили петь… Но гораздо чаще его прозорливость выражалась в самых простых и неприметных словах, которые буквально пронзали душу, но лишь душу того, к кому относились; при этом он мог запросто говорить с другим человеком. В его прозорливости не было торжествующего интеллектуальную победу психоаналитика, не было снисходительного превосходства, не было уничижения и мелочного коварства.

Нет, он не обличал и не срывал покровов. Прозорливость отца Матфея была иного рода – он просто искренне любил тех, кто находился рядом с ним, и Господь через любящее сердце бати неприметным образом касался сердец многих и многих обретавшихся окрест него. Не думаю даже, что отец Матфей сам замечал за собой такие дарования, – не настолько он был занят собой…»

Дочитав до этого места, я вдруг ясно понял, что же это такое – прозорливость: способность любящего сердца видеть и чувствовать нас.

Я встречал ее в маме, отце, во всех, кому я был дорог.

Я встречал ее также в людях, которые видели меня впервые.

Помню Николин день в питерском Никольском соборе. Народу столько, что дышать трудно, тем не менее мы с невестой – моей будущей женой – оказались разлучены. Нас разделяло метров семь. Это было огромное расстояние. По сантиметру мы двигались друг к другу. Вот между нами метров пять. Какая-то женщина недовольно говорит: «Ну куда ты все лезешь?» И тут старушка, в которую мы с ней были впрессованы, сказала, просияв, улыбаясь мне с любовью: «Неужели вы не видите, он к своей девушке пробирается».

Как она догадалась, я тогда не знал и сейчас не могу понять. Это было просто невозможно определить. И это мгновение, когда я столкнулся с такой пронзительной способностью чувствовать, видеть других людей, стало одним из самых счастливых в моей жизни. Это было какое-то озарение – Бог открыл мне, как прекрасен может быть человек. В Церкви очень много прозорливых людей, потому что много любящих. Дай Бог всем нам прозреть»[7].