Путешествия Элиаса Лённрота. Путевые заметки, дневники, письма 1828-1842 гг.

АКАДЕМИКУ ШЕГРЕНУ

Архангельск, 2 июня 1842 г.

Высокообразованный, всеми чтимый господин коллежский советник!

Очень благодарен Вам за книги, которые получил здесь, в Архангельске, равно же как и за Ваше любезное письмо от 14 (26) апреля. Мы так и не поехали через Онегу, поскольку узнали в Кеми, что архимандрит Вениамин пребывает в Архангельске, где и нашли его в полном здравии. Он очень доброжелательно принял нас и объявил о своей готовности учить нас языку самоедов, но поставил условие без его дозволения никому не сообщать об этом ни устно, ни письменно. За два вечера он вкратце познакомил нас со своей грамматикой, в результате чего я пришел к выводу, что если и существует какое-то родство между самоедским и финским языками, то оно настолько дальнее и незначительное, что мне вовсе не стоит тратить время на изучение этого языка. Ни одно числительное не было сходно с финским, даже в той мере, в какой русские пять, семь, сто, тысяча напоминают финские viisi (viiti), seitseniä, sata, tuhansi; точно так же обстоит дело и с местоимениями. Кроме того, я спрашивал отдельные слова у здешнего самоеда, но и таким способом мне не удалось выявить значительного сходства. На этом я пока и закончил курс изучения языка самоедов, поскольку считаю для себя изучение его бесполезной тратой времени, к тому же в дальнейшем, когда Вениамину удастся издать свою грамматику, словарь и евангелие, и после того, как станут известны результаты Ваших и Кастрена исследований, я смогу быстрее выучить этот язык.

Итак, я оставляю самоедов и направляюсь отсюда к вепсам, в те края, где они, по вашим описаниям, проживают. Таким образом, я надеюсь сделать намного больше для финской грамматики и словаря, чем это удалось бы мне с помощью самоедского языка. У вепсов я думаю пробыть до поздней осени, а затем через Аунус и Сортавалу вернуться домой. Но если бы представилась такая возможность, то есть если бы мне дали отпуск, то следующим летом я охотно поехал бы в Эстонию и Курляндию, потому что по книгам эстонский язык невозможно изучить настолько хорошо, чтобы его можно было уверенно сравнивать с финским. Я тешу себя надеждой создать сравнительную грамматику финского, олонецкого[176], вепсского, эстонского и лопарского языков, хотя бы такую, которая содержала бы в себе этимологию разных форм и морфологию вообще. Кроме того, тщательное сравнение этих языков важно и в лексическом отношении, потому что зачастую невозможно выяснить первоначальное значение слов, изучив лишь один язык, а кроме того, это взаимно обогатило бы эти языки.

Лопарский язык я также исследовал едва ли даже наполовину, так что следовало бы еще одну зиму провести среди лопарей. Этой зимой, изучая лопарский язык и пользуясь для этого вышедшими из печати книгами, я добился все же того, что уже не сбиваюсь так часто из-за неточного правописания. И пока мне приходится довольствоваться таким результатом. Из-за писем, которых я жду из Финляндии, задержусь здесь еще недели на полторы-две. Отсюда мой путь пойдет через Каргополь в Вытегру, а оттуда — на юг, затем через Лодейнопольский округ на юго-западное побережье Онежского озера. Если не раньше, то из Аунус с удовольствием сообщу Вам, как проходит поездка. Благодарю Вас за то, что Вы послали мне сведения о местах проживания вепсов, полученные мною в двух письмах за прошлый год, которые теперь мне очень пригодятся.

Согласно Вашему пожеланию, я не буду сейчас отправлять деньги за купленные для меня книги, отмечу лишь для себя, чтобы отправить, когда Вы опять будете в Петербурге. К тому времени я, возможно, узнаю сумму почтовых издержек за их пересылку. Книги для меня как нельзя более кстати, потому что здесь мы с Кастреном расстаемся и одному из нас пришлось бы остаться без русского словаря — в Архангельске нет книжного магазина. Если это письмо еще застанет Вас в Петербурге, то я попросил бы Вас отправить в Вытегру небольшую книгу под названием «Грамматика финского языка, сочиненная Г. Окуловым, печатав 1836. Типогр. Академии наук». Прежде мне не доводилось слышать о существовании этой грамматики, которую я нынче одолжил у Вениамина, и из опасения, что Вы, возможно, уже успели уехать в деревню и я не смогу ее получить, я переписал из нее все, что касается непосредственно олонецкого [диалекта].

С глубоким уважением, оставаясь и впредь

Вашим покорнейшим слугой,

Элиас Лённрот