Жемчужинка для Мажора

- Тебя это не касается, Краснова. – Зачем-то выделяет её фамилию.

На мою грудь будто бетонную плиту положили. Дышать тяжело. Сердце бьётся глухо и болезненно.

- Поль, спасибо, - беру подругу за руку и смотрю на неё умоляющим взглядом, - но не нужно. – И добавляю одними губами. – Я сама разберусь.

Та пожимает плечами.

- Как знаешь. – Но я успеваю заметить обиду на дне её синих глаз.

Краснова уходит, оставляя нас с Глебом наедине. Мажор не двигается с места, рассматривая трещины на асфальте парковки. И не моргая. Вся его поза выглядит так, словно он безмерно устал.

- Поехали домой, - наконец, тихо выдыхает брюнет. Открывает мне дверь Порше и ждёт, пока я сяду в машину.

- Всё хорошо? – Вопрос срывается с губ до того, как я успеваю прикусить язык.

- Будет, как только мы окажемся дома.

- Ты объяснишь мне, что происходит?

Проходит целая минута, прежде чем он утвердительно кивает. И я бы поверила ему, если бы в конце он не отвёл глаза.

Всю дорогу Глеб до отвратительного молчалив и не похож на себя. Его руки с силой сжимают руль. Так, что костяшки пальцев белеют. За прошедший месяц мы, как бы удивительно это ни звучало, научились тонко ощущать перемену в настроении друг друга. Словно родственные души. И сейчас я отчётливо чувствую, что брюнет на грани.

Поджав губы, смотрю в окно. Ожидание убивает. Заставляет накручивать себя до изнеможения. Успокаиваться. А затем снова. И так по кругу. Бесконечному и невыносимому. До тех самых пор, пока правая рука Соколовского не ложится поверх моих, нервно сжатых в замок.

Он ничего не говорит, а лишь успокаивающе поглаживает тыльную сторону моих напряжённых рук. Но от этих простых движений меня накрывает дикая волна облегчения. Чтобы ни происходило, он всё ещё тот «новый» Глеб, которого мне довелось узнать.

Пока.

Не успеваем мы переступить порог квартиры, как брюнет обхватывает мои бёдра и перекидывает мою тушку через плечо. Возмущения застревают в горле, когда я понимаю, куда он меня несёт.

- Что ты задумал? – Сердце колотится в горле. Я пытаюсь не двигаться лишний раз и не вырываться, чтобы не удариться ненароком.

- Мне срочно нужна доза успокоительного. – Загадочно рокочет Глеб. Открывает дверь, ведущую в ванную, и лишь здесь сгружает меня, аккуратно поставив на ноги.

- А причём тут я? – Растерянно хлопаю ресницами, сложив руки на груди брюнета и глядя на него снизу вверх. – Или ты хочешь, чтобы я приняла ванную, пока ты будешь громить квартиру?

Что-то в моих словах заставляет его улыбнуться. Порочно. Опасно. До дрожи в коленках.

- Нет, девочка моя, громить квартиру я не собираюсь. По крайней мере, пока. – Его янтарные глаза наполняются смесью желания и порочного намёка. - Ты и есть моё успокоительное. Поэтому ванную мы будем принимать вместе.

Опешив, отстраняюсь от парня. Отхожу назад, позабыв, что хищника нельзя дразнить охотой – это только раззадорит его. Соколовский надвигается на меня с неспешным предвкушением, вновь сокращая расстояние между нами. Но прежде отрезает нас от всего мира щелчком закрывшегося дверного замка.

У меня нет и шанса на побег.

Брюнет смотрит не отрываясь. Его золотистая радужка темнеет. Атмосфера вокруг накаляется, становится тяжелее. И эта тяжесть отдаётся томлением внизу живота. Тело вдруг становится таким слабым и податливым, что хочется осесть.

Я бы, наверное, так и сделала, если бы руки Соколовского не подхватили меня. Поймали. И заключили в объятия.

Не произнося больше ни слова, Глеб принимается стягивать с меня всю одежду, которая сейчас кажется лишней. Я заворожено смотрю на брюнета с осознанием, что не просто хочу этого мужчину. Я хочу, чтобы он был моим. Целиком и полностью.

Это жадное и эгоистичное желание настолько заполняет меня, что я становлюсь смелее. Стягиваю с парня худи цвета хаки, и кладу руки на пояс его джинс. Глеб шипит, и на мгновение закатывает глаза от удовольствия, когда я дразняще провожу пальчиками по краю его обнажённого торса.

- Арина… Ты играешь с огнём. – Опаляет меня взглядом из-под полуопущенных ресниц.

- Ты тоже, – с вызовом смотрю на него. – Или только тебе одному можно меня дразнить? Ты ведь не собирался всерьёз принимать со мной ванну. – Утверждение.

- Возможно, я дал бы тебе выбор. Но не сегодня. – В который раз за этот день ошарашивает Соколовский. И утыкается своим лбом в мой. – Ты нужна мне, Жемчужинка. Прямо сейчас. Обещаю, что как только ты скажешь остановиться, я в тот же момент отпущу тебя.

Ложь. Он жадно желает меня. Так же, как и я его.

Но я не подаю вида. Соглашаюсь, расстёгивая пуговицу на его джинсах, как призыв к действию. Не проходит и минуты, как мы оказываемся друг перед другом в одном нижнем белье. Одежда небрежно валяется под нашими ногами, забытая и ненужная.

Мне кажется, или в ванной стало как-то слишком жарко?

Глеб смеётся своим раскатистым и сексуальным смехом, от которого мурашки по коже.

Похоже, последний вопрос я задала вслух.

- Если тебе уже жарко, то ты расплавишься от моих прикосновений, любимая. – Возвращает мне неосторожное слово, брошенное мною на парковке.

Не отпуская меня от себя, словно боится, что я убегу, мажор включает кран, добавляет пену и усаживается на чёрный, хромированный край, пока вода с шумом наполняет ванну.

Кроме этого момента, больше он не отвлекался от меня.

Притянув мою тушку к себе, Соколовский интимно прислоняется щекой к моей груди, которая оказывается прямо перед его лицом. Моё сердце колотится так, что я боюсь, оно вот-вот выпрыгнет из груди.

Глеб довольно улыбается, слыша его стук. И, словно этого мало, проводит сильными пальцами по бокам моей талии. Неторопливо и ласково. Пока не натыкается на преграду в виде белых кружевных трусиков.

Обычно я не ношу кружево, тем более один из моих любимых комплектов, коих у меня очень мало. Но что-то дёрнуло меня сегодня надеть вязаный свитер цвета слоновой кости и светлые брюки, а из белого нижнего белья у меня только этот комплект.

Может, это и вправду знак поощрения от Вселенной?

Я вцепляюсь в плечи брюнета, опираюсь на них, дабы устоять на ногах, и охаю, когда его средний палец ощутимо проводит по самому средоточию желания. Я вздрагиваю, но не отстраняюсь, а наоборот, повинуясь желанию тела, прижимаюсь к Соколовскому ещё ближе.

Ванную заполняет аромат пены для ванной. Инжир и иланг-иланг. Обострённые ощущения воспринимают это, как дополнительный афродизиак, заставляя меня буквально плавиться от прикосновений мажора.

Глеб скользит ладонью по моему животику вверх. Обхватывает томящуюся грудь поверх кружевного лифа, ласково сжимая её. Я откидываю голову назад и не сдерживаю стон. А когда его губы начинают спускаться вниз, оставляя влажную дорожку из поцелуев на животе, я окончательно теряю голову.

- Ванна готова, Жемчужинка.

Я опускаю взгляд. Смотрю на мужчину, который, кажется, вылеплен из самого настоящего порока. Сглатываю, потому что в горле пересохло. И понимаю, что это было предупреждение.

Сейчас мы будем абсолютно нагими друг перед другом. И в прямом и в переносном смысле.

Наверное, я могла бы уйти прямо сейчас. Он всё-таки дал мне выбор. Но…

- Тогда давай насладимся ей вместе, - выдыхаю я, сквозь распахнутые губы. Обхватываю ладонями лицо брюнета, наклоняюсь и требовательно целую его.