Наварила зелья

Глава 9

Эва

В себя я приходила, уже лежа в горячей ванне. Сначала меня это весьма обрадовало, а потом очень сильно насторожило.

Меня что, топить собрались? Потому что вид трех бабищ, которые стояли напротив, не обещал ничего хорошего. Этих коней на ходу по пять раз на дню останавливают, если не чаще.

— Что тут происходит? — охрипшим голосом поинтересовалась я.

— Нет, с этими волосами надо что-то делать! — раздалось прямо над моей головой, и именно в этот далеко не самый прекрасный момент в мои волосы воткнулся гребень. Нет, сначала это было даже очень приятно, ровно до того момента, пока гребень не споткнулся о первый шабашный колтун, а мои глаза покинули глазницы и мигрировали куда-то выше на лоб.

— Ы-ы-ы! — завопила я, пытаясь хотя бы звуками обрисовать свое отношение ко всему происходящему. Но не прошло и секунды, как я осознала, что это совсем не “ы-ы-ы”, а нечто гораздо хуже, потому что именно в этот момент моего совершенно морально неподготовленного тела коснулась жесткая щетка.

По ощущениям казалось, что грязь с моего тела отчетливо собираются снять прямо вместе с кожей, ну, чтобы наверняка!

Вот только мои крики и возмущения тут никого не интересовали, а выдавить из себя что-то более внятное я просто не могла, потому что дикое количество оттенков боли не отпускало ни на секунду, демонстрируя мне новые, совершенно неизведанные возможности моего тела.

Радовало только одно — это должно рано или поздно закончиться. Разве не так?

Пускай и нескоро, но я оказалась права, потому что через примерно пару вечностей меня все же вытащили из купальни и, словно ребенка, укутав в простыню, потащили к кушетке.

Я против нее совсем не возражала после всего того, что только что пережило мое бедное тело, мне действительно хотелось прилечь.

— Зачем вы меня пытали? — хрипло поинтересовалась я.

— Мы тебя совсем не пытали, мы приводим тебя в порядок, — ответила мне одна из красавиц, удивленно вскинув брови, я была готова с ней поспорить о том, что таким способом меня приведут, скорее, на встречу с Верховным, нежели в какой-то там порядок. Кроме того, о каком отсутствии порядка вообще может идти речь? Руки растут не из ягодиц, голова и прочие стратегические важные части и органы тоже на своих местах, так что еще от меня нужно? У меня все и так вполне в порядке!

Но именно в этот момент мою раскрасневшуюся кожу начали успокаивать, нанося на нее масла, это было весьма приятно. Наверное, именно в этот момент мне стоило забеспокоиться и поинтересоваться, а не приготовили ли мне еще одну часть пыток, но я честно не подозревала, что такой подвох вообще возможен.

Зря.

Потому что сейчас мое тело начали мять так, как будто это и не тело вовсе, а тесто для пирогов. Я верещала поросенком в подушку, которую многообещающе подложили мне под голову и не могла сдвинуться с места.

Наконец и эта пытка закончилась, и меня перевернули на спину.

— Да вы что, издеваетесь, что ли? Зачем это все? Что здесь вообще происходит?

— Мы делаем из тебя красивую, — был мне многозначительный ответ.

Нет, я понимала, что до титула первой красавицы мне далеко, но я никогда и не стремилась его получить, мне и так было совсем неплохо. Так что я просто не видела никакого смысла так себя мучить!

— Ничего не надо, мне и так хоро-ш-о-о-о! — заорала я под конец, потому что мне в один далеко не самый прекрасный момент своей жизни вспомнились все самые страшные ругательства, даже те, которые я слышала в глубоком детстве.

А все потому что, пока я пыталась вести разумную беседу в надежде договориться, как все нормальные люди, меня намазали какой-то теплой гадостью и сейчас одним резким движением лишили растительности на ногах.

— Вы что делаете? — завопила я, как дурная, стоило только звездочкам и ругательствам перестать мелькать перед глазами.

— Руки, ноги держи, — сухо приказала бабища, а на вторую ногу мне снова шмякнуло все то же горячее, и я задергалась, потому что путем несложных выводов понимала, что сейчас меня будут лишать растительности и на второй ноге.

— Пытки отменили! Я же зимой мерзнуть буду! Позовите моего адвоката, — орала я в тщетной надежде на то, что меня услышат, поймут и перестанут мучить.

— Потерпи немного, жениха лучше без зимней шкурки искать, — с важным видом проговорил Пандик, оказываясь возле моей головы, и я уже собиралась высказать ему все, что я о нем думаю, но не смогла, потому что именно в этот далеко не прекрасный момент, который навечно останется в моей памяти, мою вторую ногу также заставили принудительно облысеть.

— Изверги! — только и смогла выдавить из себя я, мозг потихоньку успокаивался, потому что он вполне логично предполагала, что у меня всего две ноги, а значит, эта страшная экзекуция подошла к концу.

Ровно до следующей секунды.

— Раздвигайте ей ноги, — приказала бабища, а мои глаза выкатились из орбит, потому что путем несложных логических выводов я осознала, что ничем хорошим мне это не светит.

— Вы что, совсем рехнулись? — поинтересовалась я удивительно спокойно. Впрочем, в моем случае это был даже не вопрос, а просто подтверждение факта, что да, все именно так. Рехнулись.

— Даже мне кажется, что это несколько перебор и не гуманно, — с сомнением проговорил Пандик, а я удивленно уставилась на фамильяра. Кажется, это был первый раз за всю историю наших отношений, когда Пандик поддержал меня. Это был, бесспорно, знаменательный момент, и я наверняка смогла бы оценить его по достоинству. Если бы меня сейчас не волновали другие, гораздо более обыденные вопросы.

— Что поделать, такова мода в столице, красота вообще требует жертв, зато мужчинам нравится и в любовных утехах появляется перчинка, — я не знала, в каких именно местах после таких пыток появляется еще и перец и определенно не горела желанием выяснять, но на меня уже намазывали горячую дрянь, — но вы не переживайте! Реально больно только в первый раз, потом, когда повторяешь каждые пару недель, становится вполне терпимо.

Именно в этот момент, который я точно никогда в жизни не забуду, одновременно произошло сразу несколько знаменательных вещей.

Страшная бабища выдернула волосы.

Мой вопль, полный боли, чуть не разбил окна и перешел на ультразвук.

Двери в пыточную широко распахнулись, и на пороге появился переполошенный Оливер в компании пары стражников.

Оливер

Я предполагал, что написание отчета займет какое-то время, но не предполагал, что так много. Под конец этой каторги я уже вообще мало что понимал и не мог связать и пары слов.

— Простите, что отвлекаю, но там пришел запрос из ковена, — сообщил мне мой секретарь, а я понял, что самое время сматывать удочки и чем быстрее, тем лучше, потому что у меня не было ни сил, ни желания выяснять отношения с ведьмами.

Самым главным для меня сейчас было просто добраться до знакомой подушки и уронить на нее голову.

И только потом, лучше всего только завтра, когда я хотя бы немного приду в себя, выяснять остальные детали дела и объясняться с ведьмами. Уверен, что к тому моменту эти вспыльчивые особы уже успеют что-то разнести, немного успокоиться, извиниться и все исправить.

Одним словом — наступит самый подходящий момент для того, чтобы спокойно поговорить, без лишних истерик и эксцессов, а то, если быть совсем откровенным, то мне и общения с Эвой хватило за глаза и за уши.

На секунду я даже задумался, отчего ведьмы всегда такие токсичные, может, это оттого, что у них нет мужей? Или же это у них нет мужей, потому что выдерживать их нескончаемый яд, которыми они капают на мозг и на нервную систему, никто не сможет?

Сложный вопрос!

Который я тут же поспешил выкинуть из своей головы и встал из-за стола.

— Этот отчет передать лично в руки королю, а меня до завтра нет, — сообщил я секретарю, а бедняга даже побледнел.

— Но как же допрос ведьм? — заикаясь, поинтересовался он.

— Ничего страшного, подождет, — лениво пояснил я, а секретарь судорожно сглотнул. Парень, кажется, понял, что я подло бросаю его на растерзание этим жестоким созданиям, и сейчас продумывал стратегию выживания, а значит, мне стоит как можно скорее удалиться, пока он не придумал, что самое простое, просто сбежать из кабинета. По внутреннему распорядку в кабинете главы тайной канцелярии всегда кто-то должен был быть. Либо я, либо мой секретарь, поэтому логично предположить, что тот, кто первым выйдет, тот и молодец. Сменный же секретарь появится только ближе к ночи.

Я уже взялся за ручку двери, когда секретарь дернулся в мою сторону.

— Не сметь! Премии лишу! — пригрозил я.

Секретарь попытался мне возразить что-то вроде того, что новые нервы на премию не купишь, и именно в этот момент раздался жуткий, душераздирающий вопль.

Верховный, что это за крики? Пытки ведь запретили, а когда они еще были разрешены, то никто все равно так отчаянно не кричал, и самым страшным во всем этом было то, что голос был женский.

Неужели это кто-то из пострадавших после шабаша?

От одной только этой мысли я чуть было не поседел.

— Это ведьмы! Они идут сюда разбираться, — дрожа, как листок на ветру, пролепетал секретарь, а я вновь подумал о том, что мне набирают просто отвратительный штат. Вот где они таких только находят? Что не идиот, то трус, и наоборот?

— Сиди тут! Я разберусь, — приказал я, выходя за дверь, судя по тому, как мне кивали вслед, он действительно с места не сдвинется, но только совсем не из-за профессионального рвения.

Я кинулся в сторону, где держали оставшихся в живых ведьм, именно в этот момент пробирающий вопль повторился, а я развернулся и значительно ускорился, потому что, к своему ужасу, осознал, что голос доносился из бывшей пыточной, которую переоборудовали под баню и бассейн для работников. А что с этим помещением еще можно было сделать? Мозаика там, конечно, специфическая, зато мыть и убирать просто.

Плитка на стенах, конечно, была несколько устрашающая, но и ее можно было запросто пережить.

Я летел так, как будто гналась глава ковена собственной персоной. И, видимо, я был не один, потому что, с другой стороны, с вытаращенными глазами в том же направлении неслось сразу двое стражников.

Табличка, на которой было написано, что занято, настораживала еще больше, потому что мы ничего подобного никогда не вешали. Я тут же рванул на себя дверь и был буквально оглушен совершенно диким и нечеловеческим воплем, а картина, которая предстала передо мной…

Верховный, я просто мечтал ее развидеть.

Я сделал единственное, что только мог в столь ужасной ситуации, я поспешил тут же захлопнуть дверь.