Эпиграмма

Критикессе N

И эдак меня, и так.

А за что — никак не пойму…

Вопит, мол, со мною замаялась!

Она по уму — совсем как Муму,

Которая все же долаялась!

Владимир Дагуров

Посвящение рожденным революцией

— С чего за взятку все, скажи мне,
С чего забыли честный труд?
— А все с того, что брали Зимний —
И все берут, берут, берут…

Карьеристу

О кресле, о валюте
Мечтаешь ты весь век.
Но только выйдешь в люди —
Уже не человек!

Супруге

Когда в грядущем в виде клона
Сведет нас вместе снова жизнь.
Ты будь со мною непреклонна
И стать женою откажись!

Мужу

К супруге относись по-разному.
Но только не как брат по разуму.

Всем людям

Какой абсурдною судьбой
Наделены мы временами:
Пока живой — то бог с тобой,
А вот умрешь — то вечно с нами!

Нытику

Две руки, две ноги, оба глаза —
Быть обязан счастливым, зараза!

Д’Актиль

Господь! Во все часы и дни
Не наказуй и не кляни.
И не взирай на нас сурово.
От рабства слова нас храни,
А паки — от свободы слова!

Олег Дмитриев

Эпитафия

Здесь лежит простодушный Тарас —
Бил жидов, но Россию не спас.

Анатолий Доброхотов

И в Питере, и в Нижнем,
И там, где плещет Дон,
Царят на рынке книжном
Картер и Пинкертон[18].
«Сатир», «Вопросы пола»
Для любящих сердец…
Анакреона школа
На русский образец! 1908

Евгений Долматовский

Критику Валерию Друзину

Два разных взгляда правомерно
Соединяются в одном:
Прекрасен Друзин, словно серна.
Употребленная слоном!

Льву Куклину

Куклин, ты пишешь эпиграммы?!
Небезопасные труды:
Получишь одобренья граммы,
А удобрения — пуды.

Илье Авраменко

Утром встал я раненько,
Море — тишь да гладь.
Прочитал Авраменко —
И пошел блевать.

Евгению Винокурову

Стоит надутый, грозно-волевой.
Как будто хочет пернуть… головой!

Расулу Гамзатову

Я Гамзатова Расула
И раздела, и разула.
В эту страшную метель
Уложила спать в постель.
Почему ж меня Расул
Не раздел и не разул?

Павлу Антокольскому

Он встретился с московской стервой.
Отдал ей свой последний пыл…
Он думал, что он — Павел Первый,
Увы! Он двести первым был!

Николаю Доризо

Мужья! Храните ваших жен:
Смотрите, как я… напряжен!

Брониславу Кежуну

В душе поэта Кежуна,
Которая не кожана.
Таланта искра зажжена.
Потом говном обложена.

Всеволоду Кочетову

О том, что Кочетов — подлюга.
Об этом знают Мга и Луга.
Благодаря же «Литгазете»
Об этом знаю все на свете!

Давиду Кугультинову

Как на правом на боку
Я давала калмыку…
Я легла на левый бок —
А калмык уже не мог!

Цензору Борису Маркову

Наш Марков с виду не холуй —
В венце монашеской тонзуры.
Он сам себе отрезал…
В припадке собственной цензуры!

Сергею Михалкову

Мир старый спорит с миром новым
Упрямым опытом веков.
И лихо Гоголю с Крыловым
«Фитиль» вставляет Михалков!

Сергею Островому

Островой — титан Москвы,
Века однокашник.
Только вместо головы
Носит набалдашник.

Проходя по Невскому

Ты блядь минуешь,
Глядь-поглядь —
Тебе опять навстречу блядь!
Наш город стал теперь на вид
По-европейски блядовит.
В нем от скрещения идей
Растет количество блядей!

Евгению Рейну

(на отъезд поэта к И. Бродскому)

Поэту — русскому еврею —
Большой в Америке почет.
И Бродский ходит по Бродвею,
И Рейн в Америку течет.

Поэту Владимиру Сосюре

У Владимира Сосюры
Две губы. И обе — дуры.

Георгию Романову,

Первому Секретарю Ленинградского обкома КПСС

О город крови и туманов!
Идей великих и могил!
Тебя вознес один Романов,
Другой Романов — погубил.

Мирзо Турсун-Заде

Плов дымится на пару.
Пляшут гости на пиру.
Ну а жопа в резеде —
Сам Мирзо Турсун-Заде.

Аргументы

Не мути в колодце воду
И не ерепенься зря:
Есть дубинки на свободу
И на смелость — лагеря.

Александру Чаковскому

Достойно утвердившись в ранге
Писательской двуполости —
Строчит Чаковский как Фейхтвангер
Гороховецкой волости.

Запись в книге отзывов коньячного завода

Родившегося говнюком
Нельзя исправить коньяком.

Александру Флиту

Даю ответ на ряд разноголосиц:
Фет был поэт. А Флит — орденоносец.

Читая газеты

Нет, не мелкая безделка
Переходит в мандраже —
Перестройка в перестрелку
Превращается уже!

О чем забывать нельзя

Пока у нас повсюду есть Лубянки,
Из нас повсюду будут гнуть баранки,
И милый воздух над свободой нашей.
Как прежде, будет отдавать парашей.

И Правда лжет. Закон лукавит.
Осталось — думать и молчать.
Пока твоей Россией правят
Бумага, подпись и печать.

Льву Кондыреву

(загадка)

Чьи песни вовсе не поются.
Но регулярно издаются?!

Автоэпиграммы

И долго буду тем любезен я народу,
Что, написав роман, его я бросил в воду.

Погрузился я в поток
Нынешнего времени —
И остался без порток
С кепочкой на темени!

О юность! Где твои законы?
О молодость! О комсомол!
В кармане, где носил гондоны.
Теперь таскаю валидол.

В душе испытывая страх,
Перехожу на шепот.
Земля стоит на трех китах,
А Лениздат — на жопах.

Евгению Евтушенко

Ты — Евгений, я — Евгений,
Ты — не гений, я — не гений.

Ответ на эту эпиграмму

(существует версия, что автор — Е. Евтушенко)

Я — Евгений, ты — Евгений,
Я — не гений, ты — не гений.
Я говно, и ты говно.
Я — недавно, ты — давно.

Дон Аминадо

Ивану Бунину

И он, осолнечен, олунен,
Пред ликом чьим лишь ниц падешь.
О ком сказал директор: «Бунин
Уж очень дорог, но хорош».

Был ход вещей уже разгадан.
Народ молчал и предвкушал.
Великий вождь дышал на ладан.
Хотя и медленно дышал.
Но власть идей была упряма,
И понимал уже народ.
Что ладан вместо фимиама
Есть несомненный шаг вперед. 1939–1951

Толь от ласкового слова.
От ударов ли судьбы,
А подлец поднялся снова
С четверенек на дыбы.

Быстро читали газету.
Чаем нутро обжигали.
Мчались по белому свету.
Рыскали. Клянчили. Лгали.
Так проходили — неделя,
Месяцы, годы… Трясина!
Вот они, пьесы Корнеля,
Вот они, драмы Расина.

Если голубь до рассвета
На конюшне и проспал,
То наутро голубь этот
Все же лошадью не стал.

Одно лицо ей ангел дал.
Другое дал ей Мефистофель:
Чем добродушнее овал,
Тем злонамереннее профиль.

Игорю Северянину

Не старайся постигнуть. Не отгадывай мысли.
Мысль витает в пространствах,
но не может осесть.
Ананасы в шампанском окончательно скисли,
А в таком состоянии их немыслимо есть.
Надо взять и откинуть, и отбросить желанья,
И понять неизбежность и событий, и лет.
Ибо именно горьки ананасы изгнанья.
Когда есть ананасы, а шампанского нет.
Что ж из этой поэзы, господа, вытекает?
Ананас уже выжат, а идея проста:
Из шампанского в лужу — это в жизни бывает,
А из лужи обратно — парадокс и мечта!.. 1931

Анне Ахматовой

Ах! Я знаю любви настоящей разгадку.
Знаю силу тоски.
«Я на правую руку надела перчатку
С левой руки!..»
Я пленилась вчера королем сероглазым
И вошла в кабинет.
Мне казалось по острым, изысканным фразам.
Что любимый — эстет.
Но теперь, уступивши мужскому насилью,
Я скорблю глубоко!
…Я на бедные ножки надела мантилью,
А на плечи — трико.