Трое в лодке, не считая собаки [англ. и рус. параллельные тексты]

She said it put her in mind of her poor father (he had been swallowed by a shark, poor man, while bathing off the coast of New Guinea-where the connection came in, she could not explain).

Она говорила, что это напоминает ей о ее несчастном отце (беднягу проглотила акула, когда он купался у берегов Новой Гвинеи. Почему звуки волынки вызывали в ее памяти именно этот образ, она не могла объяснить).

Then they knocked up a little place for him at the bottom of the garden, about quarter of a mile from the house, and made him take the machine down there when he wanted to work it; and sometimes a visitor would come to the house who knew nothing of the matter, and they would forget to tell him all about it, and caution him, and he would go out for a stroll round the garden and suddenly get within earshot of those bagpipes, without being prepared for it, or knowing what it was.

Наконец молодому Джефферсону сколотили хибарку в конце сада, примерно за четверть мили от дома, и он должен был таскать туда свою махину, когда хотел подзаняться. Но иногда к ним приходил какой-нибудь знакомый, который ничего не знал об этом, и его забывали, осведомить и предостеречь. Он выходил прогуляться по саду и вдруг, не будучи подготовлен и не зная, в чем дело, оказывался в пределах слышимости волынки.

If he were a man of strong mind, it only gave him fits; but a person of mere average intellect it usually sent mad.

Люди с сильной волей отделывались при этом обмороком, субъекты с нормальным темпераментом сходили с ума.

There is, it must be confessed, something very sad about the early efforts of an amateur in bagpipes.

Нельзя не признать, что человек, пробующий научиться играть на волынке, вызывает горестное чувство.

I have felt that myself when listening to my young friend.

Я сам испытал это, слушая моего молодого друга.

They appear to be a trying instrument to perform upon. You have to get enough breath for the whole tune before you start-at least, so I gathered from watching Jefferson.

Прежде чем начать, нужно запастись воздухом на всю пьесу - так по крайней мере казалось мне, когда я смотрел на Джефферсона.

He would begin magnificently with a wild, full, come-to-the-battle sort of a note, that quite roused you.

Начинал он великолепной, яростной, вызывающей нотой, которая прямо-таки будоражила слушателя.

But he would get more and more piano as he went on, and the last verse generally collapsed in the middle with a splutter and a hiss.

Но чем дальше, тем звук становился тише, и последний куплет обычно замирал на середине, переходя в бульканье и шипенье.

You want to be in good health to play the bagpipes.

Надо обладать железным здоровьем, чтобы играть на волынке.

Young Jefferson only learnt to play one tune on those bagpipes; but I never heard any complaints about the insufficiency of his repertoire-none whatever.

Молодой Джефферсон выучился играть всего одну пьесу, но я ни разу не слышал ни от кого жалобы на бедность его репертуара.

This tune was

Эта пьеса называлась:

"The Campbells are Coming, Hooray-Hooray!" so he said, though his father always held that it was

"Ведет нас Кэмпбел в бой, ура, ура!" Так по крайней мере говорил мой приятель, хотя его отец всегда утверждал, что это

"The Blue Bells of Scotland."

"Шотландские колокольчики".

Nobody seemed quite sure what it was exactly, but they all agreed that it sounded Scotch.

Никто, по-видимому, не знал в точности, какая это пьеса, но все говорили, что в ней есть что-то шотландское.

Strangers were allowed three guesses, and most of them guessed a different tune each time.

Незнакомым разрешалось угадывать три раза, причем большинство каждый раз называло другую пьесу.

Harris was disagreeable after supper,-I think it must have been the stew that had upset him: he is not used to high living,-so George and I left him in the boat, and settled to go for a mouch round Henley.

После ужина Гаррис пришел в дурное настроение. Вероятно, его расстроило рагу -он не привык к роскошной жизни. Мы с Джорджем оставили его в лодке и решили прогуляться по Хэнли.

He said he should have a glass of whisky and a pipe, and fix things up for the night.

Г аррис сказал, что он удовольствуется стаканом виски и трубкой и приготовит лодку на ночь.

We were to shout when we returned, and he would row over from the island and fetch us.

Когда мы вернемся, нам стоит лишь крикнуть -и он приплывет с острова и заберет нас.

"Don't go to sleep, old man," we said as we started.

- Смотри, только не засни, старина, - говорили мы, уходя.

"Not much fear of that while this stew's on," he grunted, as he pulled back to the island.

- Заснешь тут, когда это рагу еще действует, -проворчал Гаррис и вернулся на остров.

Henley was getting ready for the regatta, and was full of bustle.

Хэнли готовился к гонкам яхт и был полон оживления.

We met a goodish number of men we knew about the town, and in their pleasant company the time slipped by somewhat quickly; so that it was nearly eleven o'clock before we set off on our four-mile walk home-as we had learned to call our little craft by this time.

Мы встретили в городе знакомых, и время в приятном обществе прошло быстро. Было уже около одиннадцати, когда мы пустились в четырехмильный переход обратно к дому (к этому времени мы уже привыкли называть так нашу лодочку).

It was a dismal night, coldish, with a thin rain falling; and as we trudged through the dark, silent fields, talking low to each other, and wondering if we were going right or not, we thought of the cosy boat, with the bright light streaming through the tight-drawn canvas; of Harris and Montmorency, and the whisky, and wished that we were there.

Ночь была унылая и холодная; моросил дождь. Мы плелись по темным, безмолвным полям и разговаривали вполголоса, не зная, верно мы идем или нет. Мы думали о нашей уютной лодке, о ярком свете фонаря, пробивающемся сквозь туго натянутую парусину, о Г аррисе, Монморенси и виски, я нам хотелось быть у цели.

We conjured up the picture of ourselves inside, tired and a little hungry; of the gloomy river and the shapeless trees; and, like a giant glow-worm underneath them, our dear old boat, so snug and warm and cheerful.

Мы видели себя в лодке, усталых и проголодавшихся, видели темную реку, бесформенные деревья и под ними наше милое суденышко, похожее на огромного светляка, такое уютное, теплое и веселое.

We could see ourselves at supper there, pecking away at cold meat, and passing each other chunks of bread; we could hear the cheery clatter of our knives, the laughing voices, filling all the space, and overflowing through the opening out into the night.

Мы воображали, что сидим за ужином и пожираем холодное мясо, передавая друг другу огромные ломти хлеба. Мы слышали веселый стук ножей и оживленные голоса, оглашающие мрак ночи.

And we hurried on to realise the vision.

И мы спешили, чтобы увидеть все это наяву.

We struck the tow-path at length, and that made us happy; because prior to this we had not been sure whether we were walking towards the river or away from it, and when you are tired and want to go to bed uncertainties like that worry you.

Наконец мы вышли на реку, и это развеселило нас. До этого мы не знали, приближаемся мы к реке или уходим от нее, а когда устанешь и хочется спать, такие сомнения раздражают.

We passed Skiplake as the clock was striking the quarter to twelve; and then George said, thoughtfully:

Когда мы проходили через Скиплэк, часы пробили без четверти двенадцать. Вскоре после этого Джордж задумчиво спросил:

"You don't happen to remember which of the islands it was, do you?"

- Ты не помнишь, у которого острова мы остановились?

"No," I replied, beginning to grow thoughtful too, "I don't.

- Нет, не помню, - ответил я, тоже становясь серьезным.

How many are there?"

- А сколько их вообще?

"Only four," answered George.

- Всего четыре, - ответил Джордж.

"It will be all right, if he's awake."

- Если он не спит, все будет в порядке.

"And if not?" I queried; but we dismissed that train of thought.

- А если спит? - спросил я. Но мы прогнали от себя такие мысли.

We shouted when we came opposite the first island, but there was no response; so we went to the second, and tried there, and obtained the same result.

Поравнявшись с первым островом, мы крикнули, но ответа не было. Тогда мы перешли ко второму и повторили свою попытку. Результат был тот же.

"Oh! I remember now," said George; "it was the third one."

- Ах, да, я вспомнил, - сказал Джордж. - Это третий остров.

And we ran on hopefully to the third one, and hallooed.

Полные надежд, мы побежали к третьему острову и крикнули.

No answer!

Никакого ответа.

The case was becoming serious. it was now past midnight.

Положение становилось серьезным. Дело было за полночь.

The hotels at Skiplake and Henley would be crammed; and we could not go round, knocking up cottagers and householders in the middle of the night, to know if they let apartments!

Гостиницы в Скиплэке и Хэнли несомненно переполнены. Не могли же мы ходить по городу и стучаться посреди ночи к жителям, спрашивая, не сдадут ли они комнату.

George suggested walking back to Henley and assaulting a policeman, and so getting a night's lodging in the station-house.

Джордж предложил вернуться в Хэнли и напасть на полисмена, - это обеспечит нам ночлег в участке.

But then there was the thought, "Suppose he only hits us back and refuses to lock us up!"

Но у нас возникло опасение: а вдруг полисмен просто даст нам сдачи и откажется нас арестовать?

We could not pass the whole night fighting policemen.

Мы не могли всю ночь драться с полисменами.

Besides, we did not want to overdo the thing and get six months.

Кроме того, нам не хотелось перехватить через край и получить шесть месяцев тюрьмы.

We despairingly tried what seemed in the darkness to be the fourth island, but met with no better success.

В отчаянии мы подошли к тому, что казалось в темноте четвертым островом, но результат был не лучше.

The rain was coming down fast now, and evidently meant to last.

Дождь полил сильнее и, видимо, зарядил надолго.

We were wet to the skin, and cold and miserable.

Мы промокли до нитки, озябли и совсем пали духом.

We began to wonder whether there were only four islands or more, or whether we were near the islands at all, or whether we were anywhere within a mile of where we ought to be, or in the wrong part of the river altogether; everything looked so strange and different in the darkness.

Нам начало казаться, что, может быть, островов не четыре, а больше, что мы находимся вовсе не у островов, а за милю от того места, где нам следует быть, или даже в другой части реки. В темноте все выглядело так странно и незнакомо.

We began to understand the sufferings of the Babes in the Wood.

Мы начали понимать переживания детей, заблудившихся в лесу.

Just when we had given up all hope-yes, I know that is always the time that things do happen in novels and tales; but I can't help it.

И вот, когда мы уже потеряли всякую надежду... Да, я знаю, в сказках и в романах все перемены происходят именно в этот момент, но я ничего не могу поделать.

I resolved, when I began to write this book, that I would be strictly truthful in all things; and so I will be, even if I have to employ hackneyed phrases for the purpose.

Приступая к этой книге, я решил быть строго правдивым во всем и не изменю этому, даже если бы мне пришлось прибегать к избитым оборотам.

It was just when we had given up all hope, and I must therefore say so.

Это действительно случилось тогда, когда мы потеряли надежду, и я должен так выразиться.

Just when we had given up all hope, then, I suddenly caught sight, a little way below us, of a strange, weird sort of glimmer flickering among the trees on the opposite bank.

Итак, когда мы потеряли всякую надежду, я внезапно заметил несколько ниже нас какой-то странный, необычный огонек, который мерцал среди деревьев на противоположном берегу реки.

For an instant I thought of ghosts: it was such a shadowy, mysterious light. The next moment it flashed across me that it was our boat, and I sent up such a yell across the water that made the night seem to shake in its bed.

Сначала я подумал о духах, - это был такой призрачный, загадочный огонек, - но через минуту меня осенила мысль, что это наша лодка, и я испустил дикий вопль, от которого, наверное, сама ночь перевернулась в постели.

We waited breathless for a minute, and then-oh! divinest music of the darkness!-we heard the answering bark of Montmorency.

Мы ждали, затаив дыхание, и вдруг - о божественная музыка ночи! - послышался ответный лай Монморенси.

We shouted back loud enough to wake the Seven Sleepers-I never could understand myself why it should take more noise to wake seven sleepers than one-and, after what seemed an hour, but what was really, I suppose, about five minutes, we saw the lighted boat creeping slowly over the blackness, and heard Harris's sleepy voice asking where we were.

Мы снова крикнули - достаточно громко, чтобы разбудить семь спящих отроков [Древняя легенда рассказывает о семи благородных юношах из Эфеса, которые, спасаясь от преследования римского императора Деция, нашли убежище в пещере, где проспали двести лет.] (кстати, я никогда не мог понять, почему требуется больше шума, чтобы разбудить семь спящих, чем одного), и через пять минут, которые показались нам вечностью, мы увидели, что освещенная лодка тихо ползет во мраке, и услышали сонный голос Г арриса, который спрашивал, где мы.