Лион Измайлов
![Лион Измайлов](/uploads/covers/2023-09-04/lion-izmajlov-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Лион Измайлов
- Жанр: Юмористическая проза / Юмористические стихи / Юмор: прочее
Читать книгу "Лион Измайлов"
— Я. И, чтобы доказать это, я вам покажу место, где в этом дворе в шестьдесят девятом году стоял туалет.
И показал. Я действительно в 69-м году в свой отпуск приезжал в Кисловодск и жил в этом дворе и понятия не имел, что это такой знаменитый дом.
Вспомнил я Бориса Матвеевича в связи с Таничем, но он и сам заслуживает отдельной главы. Если будете в Кисловодске, обязательно зайдите в музей при филармонии, передайте от меня привет Борису Матвеевичу. Не пожалеете.
Мы иногда с Мишей ссоримся. Вот один из примеров. У меня на дне рождения в Доме литераторов были человек двадцать. Среди них Танич с Лидой и лауреат Госпремии поэт Владимир Соколов с женой Марианной. Когда я давал слово Соколову, я представил его большим русским поэтом, а когда представлял Танича, сказал, что очень его люблю, что он мне достался в наследство от уехавшего в Израиль Феликса Камова. Танич встал и при всех устроил скандал:
— Значит, Соколов — великий русский поэт, а я в наследство?
Хорошо еще, что он как быстро обижается, так быстро и забывает, что обиделся. Уже минут через тридцать шутил как ни в чем не бывало.
А то еще с полгода назад у него был какой-то очередной вечер. Я говорю:
— Лида, вы скажите Таничу, чего это он меня не приглашает на свой вечер выступать. Я-то его всегда звал в свое «Шоу-Досье».
На другой день позвонил Танич:
— Лион, Лида мне передала твои слова, что ты меня приглашал в «Шоу-Досье». Да это была самая большая обида, которую ты мне нанес! Ты же меня не одного пригласил, а с Лидой.
Я опешил:
— Михаил Исаевич, да разве же я вас заставлял идти в передачу с Лидой, вы же сами согласились.
— Да?
— Ну конечно?
— Ну ладно. А я тебя не зову, потому что у меня одни певцы, разговорнику там делать нечего.
А на самом деле в «Шоу-Досье» у меня Танич был раз пять, не меньше.
Но однажды я решил сделать его сольную передачу и, приехав к нему домой планировать ее ход, вдруг подумал, что и Лида — тоже поэт и это даже интереснее, когда их будет двое. Кроме того, зная взрывной характер моего друга, я подумал, что Лида будет смягчать его резкость.
Я и предложил Таничу прийти вместе с Лидой. Уговаривать его не пришлось, он сразу согласился, а теперь оказывается — я «нанес ему самую большую обиду».
Кстати, передача с Таничем и Лидой получилась очень хорошая. Ему было о чем рассказать. Это сейчас так растиражировали его тюремную историю, а тогда, в 91-м, никто об этом не знал.
Танич — человек ревнивый. Ревнует к чужому успеху. Его какое-то время раздражала Лариса Рубальская. Он мне говорил:
— Она везде.
Я возражал:
— Вы тоже везде. Дня не проходит, чтобы с вами не было интервью либо в газете, либо на экране.
И вдруг он звонит:
— Ты знаешь, а я посмотрел, Лариска твоя вчера по телевизору интервью давала. Очень прилично. И такая она симпатичная. Зря я на нее бочку катил. А знаешь, у нее и песни достойные. Так ей и передай.
Я передал.
Иногда он ни с того ни с сего где-нибудь в интервью начнет ругать Резника.
Потом говорит мне:
— А что я его ругал, сам не знаю. Он меня не трогает. Все-таки он много хорошего написал.
На поминках у Шаферана он встал и сказал:
— Мы втроем, я, Дербенев и Шаферан, считали: «Я все-таки пишу лучше, чем двое остальных». И знаешь, — обратился он к вдове Шаферана, — по-моему, Игорь был прав.
Сидели как-то в японском ресторане. Давид, муж Рубальской, говорил тост о том, как тяжело быть мужем знаменитости:
— Думаете, приятно, когда говорят «муж Ларисы Рубальской»? Представляете, если бы Танич пришел с женой, а его бы представили — муж Лидии Козловой.
На что Танич тут же ответил:
— Ну и что, когда мы идем с Путиным, все говорят: «Это президент Танича», и Путин не обижается.
Потом пошли в салон слушать музыку, и Танич, войдя в салон, тут же сказал: «Салон алейкум».
Как-то раз он спросил своего друга Вайнера:
— Аркадий, как это ты при своем здоровье решился стать во главе телеканала?
Вайнер ответил:
— Вот я и чувствую себя развалиной.
На что Танич тут же среагировал:
— Развалины, они значительно дольше стоят.
А вот тост Танича на моем шестидесятилетии:
— Дорогой Лион, ты человек особенный. Тебе удается все. Я понимаю, что тебя знают все по телевизору, но откуда ты знаешь всех? Ведь здесь у тебя вся Москва. Просто крикну сейчас: «Хакамада!» — не зная, что это такое, и тут же встанет мужик и скажет: «Я!»
Я мог бы тебя и дальше хвалить, потому что ты человек, который способен другим делать хорошее, а это редкость. Но если я и дальше буду хвалить тебя, то что останется другим для тостов?!
Одна особенность — это твоя обидчивость. Ты обижаешься даже на тех, кто тебя хвалит. Вот здесь половина людей, которых ты не знаешь, еле с ними знаком. Они пришли только потому, чтобы ты на них не обиделся, что они не пришли. Они не знают, что ты все равно на них обидишься — за то, что они пришли.
Дорогой Лион, обижайся на нас еще долго-долго и будь при этом всегда прав и здоров. И помни: шестьдесят лет — это тот переходный мужской возраст, когда еще очень хочется, но уже не так стыдно, если ничего не получится.
Обнимаем, целуем. Танич.
Однажды Танич сказал, что во всем подчиняется жене, что у него нет никаких прав, только ходить в магазин, — сделал паузу и добавил:
— Ювелирный.
Когда-то в начале 80-х судили спортивного журналиста Галинского. Его лишили работы, а теперь еще и судили. Танич с ним не был знаком, но пошел на суд. Ему нравился Галинский. После суда Танич подошел к журналисту и, понимая его тяжелое материальное положение, предложил ему денег.
Был случай: Танича подрезал на машине какой-то тип. И не только подрезал, но еще и остановился впереди, не давая дороги.
Танич вылез из машины. Тот тип подошел к нему, вынул красную книжечку и сказал:
— Я сотрудник КГБ.
Танич ответил:
— А я на тебя… — и дальше известные всем слова. После чего сел в машину и уехал. А тот тип остался стоять с открытым ртом.
15 сентября 2001 года мы отпраздновали 78-летие Михаила Исаевича.
Десять лет назад Танич сказал мне:
— Я совершенно не чувствую, что я старый. Я себя ощущаю сорокалетним.
И в свои семьдесят восемь он так же весел, остроумен. Так же, как много лет назад, обижается. И так же быстро забывает обиды. С ним всегда интересно. Он, конечно, может обидеть, и не только меня, чаще всего Лиду. Но при этом всегда готов на бескорыстные поступки. Ежедневно дает интервью. Ездит на концерты, снимается во многих передачах. Ум острый.
В 92-м году мы с Манежиком гастролировали в Израиле. В Иерусалиме к нам на концерт пришел Феликс Камов. Малежик пел на сцене, а мы с Феликсом разговаривали в фойе.
Малежик пел «Провинциалку», про то, что про-винциалка была в пальто вида партизанского, сшитом в ее городе в ателье.
Феликс послушал и сказал: «Это стихи Танича».
По юмору догадался.
Их было трое: Шаферан, Дербенев и Танич. Все трое писали песни лучше всех в стране. Все трое остроумные люди. У Танича это проявлялось еще и в песнях.
Теперь из этих троих он остался один. Дай ему бог подольше пожить.
P. S. Неделю назад зашел в магазин «Канцелярские товары» на Трубной. Купил записную книжку, подарил продавщицам свою книжку. Они говорят:
— А вчера к нам Танич заходил.
Я спрашиваю:
— А что он купил?
— Бумагу, лампочки и еще что-то, не помню уж что.
Я набираю телефон Танича и с сильным кавказским акцентом говорю:
— Это Михаил Исаич?
— Да, это я.
— Вы вчера на Трубной в «Канцелярских товарах» были?
— Был, а что такое?
— Извините, девушки ошиблись, взяли с вас больше денег.
— А я еще удивился, что они так много взяли!
— Извините, просто ошиблись. Мы хотим вернуть вам деньги.
— А сколько денег?
— Сто восемьдесят рублей.
— Ладно, — говорит Танич, — я завтра заеду.
Все это время продавщицы давились со смеху.
А когда я сказал своим голосом:
— Михаил Исаевич, не надо приезжать, это Лион Измайлов с вами говорит, — продавщицы захохотали, уже не сдерживаясь.
Танич спросил:
— Что? Кто это? В чем дело?
Он никак не ожидал такого поворота. Я стал объяснять:
— Миша, это Лион Измайлов, я случайно зашел в тот же магазин и разыграл вас.
Туг он закричал в трубку:
— Что ты меня втягиваешь в какие-то публичные дела?
Я говорю:
— Михаил Исаевич, вы ведь сами любите подшутить над людьми, вот и я над вами пошутил.
Танич швырнул трубку. Обиделся.
Надеюсь, что скоро помиримся. А когда прочтет, то снова, наверное, обидится. И мы снова помиримся, потому что я Танича люблю.