Змеиного царевича невеста

Глава 4. Истинные пары и царские сапоги

Зубослав

Человеческая девица мне категорически не нравилась, но что-то подсказывало: разруливать ситуацию придётся именно мне. Правда, я ещё не подозревал, насколько влип. Вначале было даже смешно. Ядик вовсю с ней флиртовал, строил глазки, намекал на духовное родство и называл прекрасной ведьмой. Мне же было ясно видно: пустышка. Я ж все-таки потомок Великих Полозов, не только хороший твёрдый воздушник, но ещё свет и тьму вижу. В розовой Алене ничего хорошего не просматривалось. Ни сияния белой магии, ни клякс чёрной, ни огня, ни воды, ни воздуха. Один розовый кисель под стать цвету ее волос. Пустышка, приторно сладкая. И одета странно: фривольно слишком, открыто.

Но Ядику плевать на ее магию, ему интереснее, что у неё между ног. Любопытный он змей, ничего не поделаешь. Из нас троих он был не просто самый опытный, он вообще бабник, каких мало. Ну, так его жениться точно не заставят, мамашу его боятся все нагини, и даже мой дед разумно избегает общения с госпожой Серебряной. Она женщина эффектная и эффективная. А ещё крайне ядовитая. Укусит или даже просто плюнет — сдохнешь на месте. Потому и одна по жизни. Говорят, Ядиков папаша просто помер после первой же ночи с госпожой Серебряной. Ну, я у друга не спрашивал, правда это или нет. Неловко как-то, да и ничего это знание не изменит. Ядомир тоже умеет плеваться и кусаться, и его слюна ужасно ядовита, но он решает этот вопрос проще: не целуется с девушками. Никогда. Зато все другое творит без ограничений. Видимо, весь яд в голове у него.

Короче, если он захочет поцеловать эту из Яви, я ее даже подержу, потому что хвостом чую — проблем от неё не оберёшься.

Во всяком случае, у этой Алёны хватило мозгов на Ядиковы провокации не вестись. Не совсем пропащая. И вела она себя подозрительно спокойно.

Я встретился глазами с Герой. Тот молчал, что было для него необычно, за все время сказал едва лишь пару слов. Мне это не нравилось. У Геры отменная интуиция. Тоже хвост подгорает? Ну, пусть дед решает, что с этой курицей розовой делать. В конце концов, он тут главный.

Мы предусмотрительно подождали начала занятий и в универ проскользнули, когда все наги разбрелись по аудиториям. Не стоит ведьму раньше времени светить, мало ли… дед скажет, что сейчас ее обратно отправим и все, дело с хвостом.

— Ты, главное, не ори, наш ректор… в общем, даже мы его боимся. Кроме Зуба, Зуб его даже покусать может.

Ведьма хмыкнула, злобно прищуриваясь. Что-то мне подсказывает, что она сама кого угодно покусает.

Громохвост Душегубович огромен. Наги, они ведь чем старше, тем длиннее. Так вот, дедов хвост длиной больше десяти метров. Когда он идёт по универу, может находится сразу и на лестнице, и в коридоре, и частично в одной из аудиторий. Страшное это дело. А студенты жмутся вдоль стен, конечно же.

Говорят, раньше — лет этак двести назад — наги имели все три ипостаси, ну, как русалки. Те — наши самые ближние родственники. Они и с ногами могут быть, и с хвостом, и вовсе рыбами. Так вот и у нагов была боевая форма — змеиная, мирная — почти как у людей, только, конечно, куда красивее, и переходная — такая, как сейчас. Но не то мы мутировали, не то потеряли часть магии, но остались навеки наполовину человеком, наполовину змеем. На двуногую форму плевать, не больно-то и хотелось. А вот боевую страшно жаль — ух, каким бы я был змеем! Да что я, вот дед…

Впрочем, его и сейчас все боятся. Даже я немного. Потому что я привёл к нему ведьму и все честно рассказал, а он смотрел на меня так, словно я ее лично из Яви вытащил.

— Алена, стало быть, — постучал пальцами по огромному дубовому столу Громохвост Душегубович. — Какова ваша версия происшедшего, барышня?

— Моя версия — что я сплю или брежу, — бойко ответила розоволосая девица.

Дед зашипел, кажется, одобрительно, и шевельнул иссиня-черными кольцами. Девица слегка побледнела.

— Попробуй ещ-щ-ще раз, девочка.

— Ну… меня сумасшедшая старуха в колодец скинула.

— За что?

— Понятия не имею, присра…

— Ш-ш-ш…

— Знать не знаю, ведать не ведаю! — бойко, как на параде, отрапортовала девчонка. — Думаю, бабка Антонина с ума сошла под старость лет!

— Просто так скинула, аль слова какие сказала? — нахмурился дед. — Навь не каждая ведьма открыть может, ты должна была в колодце утопнуть, а не к нам упасть.

— Сказала, поэтесса хре… грё… в общем, не бабка, а вторая Цветаева.

— Вспоминай.

— Да фигня какая-то про змеиного царя, должок и сапоги.

— Сапоги? — булькнул дед, оттягивая ворот рубахи.

— А у нее медальон, — вдруг тихо, но как-то очень громко сказал Гера из-за моей спины. — Старинная работа, змеиное мастерство.

— Откуда знаешь?

— Так я дальний родич Горыныча, драгоценности везде чую. Да и видел, когда она упала.

— Показывай.