Золотая девочка

Виви

Она поднимается все выше и выше. Наверное, это хороший знак – что вверх, а не вниз, – но Виви чувствует себя так, будто идет за покупками без кошелька. То есть так, как будто еще не готова. У нее на земле, в прежней жизни, остались незавершенные дела, крупные и мелкие.

Мелочь: трехлитровая сковорода из «Олл Клэд» до сих пор стоит у крыльца, и Виви знает, что ни Лео, ни Карсон ее не заметят. Они будут переступать через нее, и постепенно она наполнится дождевой водой и насекомыми; может, в ней утонет одна из мышей, которые наводняли «Мани Пит» с тех пор, как Виви купила дом, или голубая сойка окунет клюв в едкую черную жидкость, по ошибке приняв бывшую сковороду за поилку для птиц. Она наполнится снегом; станет единым целым с плитками дорожки, и никому не придет в голову ее подобрать, отнести в дом, помыть.

Виви все-таки надеется, что Уилла займется посудой, когда зайдет к ним. Или разберется ландшафтный дизайнер Виви, Анастейша, – ее фотографию нужно поместить в словаре в качестве иллюстрации к слову «перфекционистка».

Мелочь: у Виви остался неоплаченный счет от Анастейши на две тысячи сто долларов; его надо погасить.

Проблема крупнее: кто станет заниматься платежками, возьмет на себя ее дела, позаботится о детях? Виви не составляла завещания. Да и зачем? Ей пятьдесят один год, никаких проблем со здоровьем. Отец Виви умер, когда ей было семнадцать, сидел в своей машине в гараже, а мать последовала за ним пять лет спустя, в возрасте сорока шести лет, но она курила и страдала от лишнего веса. Виви каждый день бегала, была подтянутой, даже затяжки не сделала с тех пор, как уехала из Огайо, – ну просто воплощение здоровья. Зачем ей завещание?

А надо было о нем позаботиться. Назначить ответственного человека, который уладит ее дела. Виви оставила на земле свою лучшую подругу, Саванну Хэмильтон, но та тащит на себе пожилых родителей, которые живут в доме для престарелых в Веймуте; у матери – Альцгеймер, у отца – обычная деменция, и Саванна еле справляется. Но дети Виви еще слишком молоды, даже Уилла, и Саванне придется взять все на себя.

Проблема крупнее: роман Виви «Золотая девочка» выходит тринадцатого июля. Она наизусть выучила рецензию (хвалебную!) из «Маккуэйд»:

«Хоу удалось создать что-то гораздо более глубокое, чем обычно, в этой блестящей истории о молодой женщине, которая пытается убежать от прошлого. Элисон Ревер живет в пригороде Кливленда и мечтает стать писательницей. У ее школьного бойфренда Стотта Маклмора своя группа, и он мечтает стать звездой. После того как отец Элисон совершает самоубийство, эти двое становятся еще ближе друг другу и планируют пожениться сразу после школы. Стотт посвящает Элисон песню, называет ее “Золотая девочка” и получает предложение от крупной звукозаписывающей студии. Стотт уезжает в Калифорнию, и Элисон в отчаянии, оттого что теряет еще одного близкого человека, полна решимости вернуть его в Кливленд, что бы ей ни пришлось для этого сказать или сделать. Во второй части книги Элисон проводит лето на Нантакете с семьей своей соседки по комнате из колледжа. Она переезжает на остров насовсем, знакомится с местным парнем и выходит за него замуж, публикует свою первую книгу “Золотая девочка”. Жизнь Элисон кажется вполне… золотой, пока не появляется Стотт Маклмор и не заставляет ее расплачиваться за тайны прошлого. Роман наполнен фирменными летними пейзажами Хоу, но в нем есть важный посыл, надолго остающийся с читателем: о необратимом решении, которое принимает Элисон, проблемный подросток».

На разных мероприятиях и интервью Виви чаще всего задавали вопросы о том, есть ли реальные прототипы у ее персонажей и пишет ли она о событиях из своей собственной жизни. Виви все время казалось, будто ее читателям очень хочется услышать утвердительный ответ, они жаждали, чтобы выдумка оказалась правдой. Она объясняла, что включает в книги детали из реальной жизни: белый кувшин с морской раковиной, купленный в «Уидз» на Сентер-стрит, появляется в трех ее романах. Виви носит украшения от Джессики Хикс, и все ее персонажи – тоже. Лучшая подруга Саванна известна своим остроумием, и Виви регулярно заимствует (ворует) у нее шутки. Но это совсем не то же самое, что писать о знакомых ей людях или событиях ее собственной жизни.

Но в этом году она так и сделала. Сюжет «Золотой девочки» повторяет трагические события последнего школьного года Виви, но единственный, кто мог бы об этом знать, – это ее тогдашний бойфренд Бретт Каспиан, а с ним она не встречалась и не разговаривала уже тридцать лет. Прежде чем начать писать «Золотую девочку», Виви прочесала интернет в поисках следов Бретта. Его не было ни в «Фейсбуке», ни в «Инстаграме», ни в «Твиттере», ни в «Снапчате», ни в «Тиктоке». Его не было на «Линкдин». Виви поискала в справочнике, но не нашла никаких Каспианов ни в Кливленде, ни в окрестностях. Она отправила имейлы с завуалированным вопросом единственным двум школьным подругам, с которыми до сих пор поддерживала связь, – Стефани Саймон и Джине Мариани, и обе ответили, что Бретт не приехал ни на одну встречу выпускников (Виви – тоже, потому что и отец, и мать ее умерли, а дом в Парме продали). Ей хотелось узнать о нем хоть что-нибудь, но она пришла к выводу, что Бретт Каспиан просто не из тех, кто пользуется соцсетями; где бы он ни был, бывший явно не подозревает, что Виви пишет книги, и никогда в жизни не подумал бы, что «Золотая девочка» рассказывает о нем. О них. За исключением незначительных деталей.

Виви удалось (отчасти) подавить сомнения относительно Бретта Каспиана, и она с нетерпением ждала выхода своей новой книги. Это был шанс наконец попасть в топ списка бестселлеров по версии «Нью-Йорк Таймс». Первая строчка. Этот шанс манил Виви, как звезда на верхушке рождественской елки. Ее последняя книга «Слухи на Мэйн-стрит» стала третьей «твердой обложкой» и второй в общем списке. Оставалось совсем чуть-чуть! Она уже приготовилась – чем черт не шутит? – занять первое место.

Виви понимает, что, за кем бы ни было это решение, он вряд ли вернет ее на Землю, дабы она успела убрать с дорожки сковородку, заплатить ландшафтному дизайнеру или даже поучаствовать в продвижении нового романа.

Но как же ее самая главная обязанность?

Самое крупное дело – забота о детях. Лео – восемнадцать, теоретически он уже взрослый, но по-прежнему привязан к мамочке. Любит еду, которую готовит Виви, и часто просыпается по утрам уже с вопросом, что будет на ужин; сын позволил Виви отвести себя в «Мюррейс», чтобы вместе выбрать одежду для выпускного (и прислушался к ее мнению, которое обе сестры безапелляционно отклонили). Зимой, когда Виви свалилась с гайморитом, Лео вместе с ней посмотрел подряд три сезона «Короны», и она верила: то, что ее большой и сильный сын сидит с ней рядом, свернувшись калачиком, помогло ускорить выздоровление.

Весной, когда Лео не мог выбрать между Чарльстоном и Университетом Колорадо, они с Виви сделали список «за» и «против», которых оказалось поровну. Сын спросил мнения у матери. Из эгоистических соображений Виви хотела, чтобы он выбрал Чарльстон (туда был прямой перелет из Бостона, и вообще это же все-таки Чарльстон), но интуитивно понимала, что Чарльстон, скорее всего, не сильно отличается от Нантакета, а Лео нужно какое-то совершенно не похожее на Нантакет место, чтобы зацвести полным цветом, – например, большой университет в Скалистых горах.

– Боулдер, – сказала она.

Лео выдохнул и признался:

– Я тоже так решил, но подумал, ты скажешь, что это слишком далеко.

– Дорогой, мне, конечно, будет грустно, ты же мой малыш. Но часть родительских обязанностей – это выбирать то, что лучше для тебя, а не для меня.

Виви намеревалась лично отвезти Лео в Колорадо. Это было бы настоящее путешествие с остановками в тщательно подобранных дайнерах и китчевых мотелях, на смотровых площадках и у исторических памятников. Она собиралась позволить Лео ставить музыку даже несмотря на то, что от нее у Виви болели уши, и надеялась как следует поговорить с сыном, пока они будут сидеть вдвоем в машине, а впереди – расстилаться пустая дорога. Затем Виви оставит его в колледже (с заламинированной инструкцией по стирке вещей), сядет в машину и как следует поплачет, громко, навзрыд: ее последний ребенок, ее маленький мальчик вылетел из гнезда.

Теперь Виви просто не сможет не отвезти Лео в колледж. А еще у нее скоро родится внук. Нельзя не согласиться, что совершенно несправедливо умирать, так и не подержав на руках своего первого внука. А еще ведь есть Карсон, которая, кажется, нуждается сейчас в матери больше чем когда-либо. Виви не может бросить своих детей там, внизу, совсем одних. Они – ее дети. Она – их мать.

Извините, конечно, но она не может позволить себе умереть.

Виви уже высоко под облаками, но еще может разглядеть свое тело, лежащее на Кингсли-роуд. Возле него остановился белый джип. Это джип Круза; он выпрыгивает из машины и бросается к телу.

– Виви!

Круз достает телефон и вызывает скорую на пересечение Кингсли и Мадакет.

– Моя мать ранена. Кажется, ее сбила машина, она лежит на земле. Ей нужна помощь!

Круз сидит возле нее на корточках, его плечи высоко поднимаются и опадают. Он берет ее за руку.

– Не отключайся, Виви, не уходи. Ты мне нужна. Ты нужна всем нам.

«Я им всем нужна, – думает она, а потом: – Он назвал меня мамой».

Виви слышит в отдалении звук сирены. На происходящее невозможно смотреть. Бедное ее тело, бедный Круз! Виви поворачивает голову – и встречается лицом к лицу с женщиной средних лет с аккуратно подстриженными пепельно-светлыми волосами, в летящем белом платье и шелковом шарфе, замысловато повязанном вокруг шеи.

– Прошу прощения? – говорит Виви.

Женщина, стоящая перед ней, кажется, состоит из плоти и крови. У нее в руках планшет, как будто она организатор литературного обеда. Виви кажется, что дама сейчас назовет номер ее столика.

На кончике носа у женщины примостились очки для чтения. Шарф выглядит элегантно и дорого – Виви разглядывает сложный анималистический орнамент на шелке фирменного оранжевого цвета, который позволяет определить, что это «Эрме» (ох ты боже мой!), а вот очки – простые, как будто куплены в аптеке.

– Здравствуй, Вивиан, – говорит женщина, – добро пожаловать в Предел. Я Марта.

Лицо Марты кажется знакомым. Она смутно напоминает Виви…

– …вашу первую читательницу, Марибет, – говорит Марта. – Да, это моя младшая сестра.

– Быть того не может! Вы сестра Марибет Шумахер?

Когда вышел первый роман Виви «Дочери дюн», Марибет Шумахер купила двадцать экземпляров и раздала всем своим влиятельным подругам. Эти подруги рассказали о книге своим подругам, и соседкам, и невесткам, и так далее, и так далее, и так далее, как в той дурацкой рекламе шампуня. И так появился клуб верных поклонниц Виви.

– Была сестрой Марибет Шумахер, – поправляет Марта. – Она отправляла мне все ваши книги до самой моей смерти, меня не стало два года тому назад. Я жила в Мемфисе, и мне нравилось читать про пляж.

Мемфис. Виви была там, когда ездила в турне в поддержку книги, но она жила в районе университета и запомнила только ресторан «Сентрал Барбекью» и комплекс, на территории которого совершала пробежки. Виви так и не выбралась в центр, чтобы погулять на Бил-стрит или посмотреть на уток в отеле «Пибоди». Твердила себе, что успеет в другой раз.