Камер-юнкер

Глава 9

– Знаешь, почему мы носим эти знаки на одежде?

– Черные черепа? Они… они страшные.

– Может быть. Это особый знак. Его использовали…

– Давно? Еще до войны?

На этот раз я не стал дожидаться чего-то или разглядывать себя – хотя бы потому, что здесь в этом не было никакой нужды. В самом деле – чем может удивить одежда и собственное тело, в котором я провел почти четыре десятка лет.

Тридцать семь… или тридцать шесть. Какая, в общем-то, разница? К чему точно считать время, если дни ничем не отличаются друг от друга: абсолютно одинаковые. Сухие, горячие, хрустящие, как песок на зубах и желтые – как и все вокруг, кроме домов за окном. Они скорее напоминали сгоревшие дочерна головешки. Разве что не рассыпались пеплом и не развалились, а стояли так уже целую вечность. Недобрые, усталые… и привычные. Так что нечего на них смотреть.

Я кое-как перевалился и уселся к окну спиной. Девчонка осталась там же, где ей и полагалось: сидела вполоборота на древнем полуистлевшем диване, не обращая внимание на вековой слой пылищи чуть ли не с палец толщиной. Но саму ее не касалась ни грязь, ни застарелая копоть, ни жара, ни даже беспощадное солнце пустоши. Вопреки всем законам логики и здравого смысла моя спутница.

Светлые волосы, бледная кожа – такая белая, что за полчаса на жаре должна была покраснеть и пойти волдырями – но ничуть не изменилась. И бездонные синие глазищи… Самый настоящий ангел.

Вполне подходящая компания для путешествия – особенно для путешествия с этого света на тот. Я не тешил себя особенной надеждой: Палачи уже давно отыскали наши следы и наверняка уже подобрались к дому. Неторопливые, медлительные – но неотвратимые, как сама смерть, которую ходячие консервные банки неизменно приносили с собой. Им не нужен сон, не нужны вода и пища, их очень тяжело ранить… и почти невозможно убить.

В отличие от меня.

– Сильно ранили? – Девчонка повернулась ко мне. – Тебе больно?

– Бывало и хуже.

Кровь на джинсе уже успела подсохнуть, но вытекло ее столько, что я на мгновение удивился, что до сих пор могу хоть как-то двигаться. Да и в целом чувствовал себя не так уж и паршиво. Только в горле пересохло и голова кружилась – и вряд ли от жары.

– Идти сможешь?

– Смогу. – Я на мгновение замер, прислушиваясь. – Проблема в том, что идти нам уже некуда.

С первого этажа донесся гулкий грохот. Будто кто-то переставлял тяжеленные металлические бочки. Сначала у выхода на улицу, потом внизу, чуть ли не прямо под нами. Палач топтался на одном месте – так долго, что уже даже начал надеяться, что чертова железка потеряла след… Или нашла новый, посвежее. Я не видел в этом квартале никого и ничего живого – но это вовсе не значило, что руины не скрывали десяток-другой бродяг.

Или тварь, способную потягаться на равных даже с Палачом. Да, такое и впрямь было бы неплохо. Тогда мы с девчонкой сможем добраться до окраины, найти берлогу поспокойнее этой и дождаться сумерек. Выйти на трассу и просто шагать, пока я не отключусь от потери крови. Или пока на нас не наткнется патруль из тридцать третьего бункера. Они наверняка сначала уложат меня лицом в асфальт и сломают пару ребер, но потом все-таки послушают… если повезет.

Не повезло. Затихший было внизу Палач снова пришел в движение – и теперь зашагал куда увереннее, чем раньше. К лестнице. Сначала на второй этаж уже без остановок прямо сюда – на третий. Я осторожно сполз вниз и прижался ухом к полу, вслушиваясь в тяжелый металлический лязг.

Раз-два. Раз-два. Раз-два.

Железка пришла одна. Большая редкость – обычно они пасутся на перекрестками группами по пять-шесть штук. Гарантированная смерть для любого, кто имел глупость попасться под инфракрасные сенсоры. Даже два Палача не оставили бы мне не единого шанса. Но такой расклад оставлял крохотную, можно сказать, микроскопическую возможность, что я справлюсь.

И девчонка уцелеет – благодаря чуду. Тому же самому, что помогло ей остаться в живых посреди выжженного города, который охраняли даже того, когда беречь стало уже некого и нечего. Про себя я почему-то почти не думал: видимо, где-то в глубине решил, что уже отбегал свое. Октановые боги пустоши и так отсыпали мне удачи, которой в нормальном мире хватило бы на десятерых – и на всю жизнь.

Я раз за разом заводил мотор и выбирался на дорогу и в те места, откуда возвращались не слишком-то часто. А мне удавалось не только вернуться, но иногда еще и привезти с собой патроны, лекарства, консервы, которые еще можно было есть… Или почту: письма, мелкие посылки, записки, крохотные подарки. Туда-сюда, по дороге и обратно, через желтый и серый песок, по бескончному растрескавшемуся асфальту, через мертвые города. И так семь лет подряд.

Целая жизнь – по нынешним меркам. Пожалуй, я прожил ее как следует… а теперь оставалось только продать подороже. И уйти красиво – в дым, пламя и раскаленный металл, напоследок поддав жару до отсечки. Как положено.

Только девчонку жалко. Уж ей-то – за что это все?

– Лучше спрячься как следует. – Я рванул затвор винтовки, досылая патрон. – Когда стихнет шум – выбирайся и уходи отсюда… просто уходи. Куда хочешь.

– А ты? – спросила девчонка. – Что собираешься делать.

– Как будто у меня так много вариантов. – Я кое-как поднялся с пола и жестом согнал ее с древнего дивана. – Стрелять и ругаться нехорошими словами.

– Вот как? – Девчонка улыбнулась и отошла чуть в сторону, чтобы не мешать мне. – Никогда не сдаешься?

– Черные черепа не сдаются. – Я ухмыльнулся и стукнул себя кулаком в грудь. – А теперь иди в дальнюю комнату. И сиди так…

– Пока не станет тихо, – кивнула девчонка. – Я помню.

А ведь она не боялась. Вообще, ни капельки – будто громыхавший по коридору Палач был для нее чем-то таким же незначительным, как грязь и палящее солнце. И не мог ни навредить, ни даже коснуться ее.

Кто она вообще такая?.. Или – что?

Впрочем, времени разбираться уже не осталось. Я побрел к двери, на ходу выуживая из подсумка гранату. Их осталось всего две – бессовестно мало для бронированного по самые сенсоры Палача. Придется подпускать чуть ли не в упор, чтобы попасть наверняка.

Я прижался к стене, вытянул чеку и ждал, отсчитывая металлические шаги в коридоре. Когда они зазвучали совсем близко, чуть приоткрыл дверь – ровно настолько, чтобы просунуть круглое металлическое тело гранаты – катнул ее по полу и с щелчком запер замок. Громыхнуло где-то секунды через две или три, но Палач сработал раньше. Раздалось негромкое жужжание, и со стен полетела каменная крошка.

Я едва успел распластаться внизу, врезавшись лопатками в пол. Реакция у машины была, пожалуй, получше моей, но их так и не научили нормально прицеливаться: Палач лупил в центр ростовой фигуру – и разделал бы меня пополам, останься я стоять. Он не перестал орудовать своей страшной газонокосилкой, даже когда в коридоре рвануло. Деревянная труха сыпалась сверху, забивая глаза, но я все равно поднял винтовку и вслепую высадил весь магазин. Не целясь, прямо сквозь дверь – туда, где по-моему представлению находились чертовы сенсоры.

Похоже, попал… хоть куда-то. Палач еще двигался, делая последние шаги до двери, но уже как-то неровно, коряво, со скрежетом и жужжа сервоприводами втрое громче прежнего.

Но – шел.

Подняться вышло не с первой попытки – на грудь будто пристроили громадную гирю, а винтовка с опустевшим магазином весила столько, что мне пришлось отшвырнуть ее, чтобы хоть как-то оторвать измученное тело от пола. В глазах снова потемнело, и в чувство меня привело только прикосновение к холодной ребристой поверхности последней гранаты.

Один шаг до двери показался втрое длиннее дороги от города до ближайшего бункера. Изрешеченное иглами и пулями из винтовки деревянное полотно с хрустом выгнулось мне навстречу, и я едва успел подставить ногу и навалиться всем весом до того, как выскочил замок.

Нечего было и думать одолеть механическую мощь машины жалкими человеческими силами – но я все-таки держал. Сервоприводы за дверью истошно взвыли, и в узкий проем просунулась конечность из металлического металла. Всего с тремя уродливыми широкими пальцами – зато втрое больше моей руки.

Когда Палач снова начал стрелять, я почти ничего не почувствовал. Весь мир для меня на мгновение сжался до приоткрытой двери и моих окровавленных пальцев, сжимающих тяжелый металлический кругляш. Я протолкнул гранату в проем, отсчитал до трех – и только потом позволил себе свалиться.

Дверь дернулась, покосилась – и все-таки удержалась, повиснув на одной петле. Металлическая рука свалилась на пол и, визгнув сервоприводом, затихла… похоже, теперь уже насовсем.

– Ты справился.

Я не заметил, как девчонка подошла… Если дуреха вообще послушалась меня и убралась подальше, а не оставалась тут все это время, чудом не угодив под пули. Ее кроссовки замерли всего в полуметре от моего лица. Белоснежные и такие чистые, будто она только что купила их в магазине.

– Справился, – кое-как прокашлял я. – На троечку…

– Хорошо. Тогда пойдем.

– Оу-у-у… Я бы с радостью, милая. – Я ухмыльнулся и кончиками пальцев нащупал новые дырки на жилетке. – Но я очень вряд ли смогу в ближайшее время пойти куда-то, кроме…

– Сможешь! Ты очень сильный. – Девчонка чуть сдвинула брови. – И все зависит только от твоего собственного желания.

– Я не…

– Послушай, это очень важно! Я могу отвести тебя в другое место. Туда, где больше не будет больно… Где ты сможешь начать все с начала. – Девчонка опустилась на корточки. – Но мне не забрать тебя туда против твоей воли. Ты должен сам согласиться – если хочешь.

Бред. Видимо, одну из игл Палач вогнал мне прямо в голову – ничем иным творящуюся прямо сейчас фантасмагорию я не мог. Умирающий мозг показывал мне престранную картину: будто я не валялся весь в дырках на полу в мертвом городе, а стоял на пороге, за которым все не заканчивалось, а только начиналось, заходя на незнакомый мне новый и чужой круг.

Девчонка предлагала мне немыслимое, какую-то фантазию… или просто желала утешить перед тем, как из меня вытекут остатки красной жижи, существовать без которой человек, к сожалению, так и не научился.

Но самое забавное – я ей почему-то верил.

– Послушай, у меня в животе сейчас больше железа, чем в «сто третьем» моторе… И терять вроде как уже и нечего. – Я кое-как приподнялся на локте и изо всех оставшихся сил впился пальцами в тонкое белое запястье. – Так что хватит болтать – и погнали!