Воины света

* * *

Витман этой ночью и не думал спать. У меня складывалось впечатление, что он в принципе никогда не спит.

— Слушаю вас внимательнейшим образом, любезный Константин Александрович, — сказал Витман, когда мы с ним уселись в кресла у него в кабинете.

Я молча бросил Витману свиток. Он поймал, внимательно рассмотрел. Развернул. Глаза быстро пробежали по строчкам.

— Хм-м…

— Что скажете? — спросил я.

— Боюсь, что этот документ не сообщает мне ничего нового. Вам назначен соперник на Испытании — Венедикт Юсупов. До поединка осталось… — Витман посмотрел на часы, — семь часов. А вы сидите тут, у меня в кабинете — очевидно усталый, да ещё и с флёром алкоголя. Поясните, что происходит?

— На этом свитке было какое-то заклятие, — сказал я. — Очень хитроумное. Оно не подействовало на Жоржа Юсупова, который принёс свиток, не подействовало на меня. Зато накинулось на Платона — сразу же, как только тот взял эту дрянь в руки. И сегодня ночью Платон пошёл убивать Венедикта Юсупова. Это была ловушка. Вместо себя Венедикт подставил Иллариона, своего брата, а сам планировал наблюдать. Если бы я не проследил за Платоном, последствия были бы катастрофическими. Для начала, погибли бы двое преподавателей Императорской академии. Одному из них, правда, туда бы и дорога, уж о нём я точно плакать не стану, но второй — мой друг. О том, что Платон служит нашему роду с незапамятных времён, не знает только ленивый. И меня, обвинив в подстрекательстве, не то что отстранили бы от участия в Испытании — но, возможно, вообще бросили бы в тюрьму. Несмотря на все мои заслуги перед Отечеством.

— Так-так-так! — Витман подался вперёд, жадно вглядываясь в свиток. — Заклинание, говорите?

— Да, что-то такое. Причём, накладывал это заклинание маг посильнее Юсупова. Иначе Платон почуял бы подвох. А так — он только этой ночью, не без моего участия, сообразил, что что-то не так.

— Платон Хитров, известный на весь Петербург параноик, не распознал ментальное воздействие… — Витман покачал головой. — Ого. И на старуху бывает проруха, что тут ещё скажешь.

— Навскидку я могу назвать только одного мага сильнее Юсупова, который спит и видит, как бы меня убрать, — развёл я руками. — У ваших людей получится что-то вытащить из свитка?

— Передам экспертам. — Витман бросил свиток на стол. — Будет небыстро, но будет. Значит, вы полагаете, они снюхались? Юсупов и Юнг?

— Не знаю, — поморщился я. — Что-то тут не складывается. Хотя… Если подумать, то я всю дорогу подозревал Юсупова в том, что Локонте — это он. Ну, то есть до тех пор, пока тот не показал, что гораздо сильнее. Юсупов недвусмысленно дал мне понять, что он очень заинтересован в перевесе чёрных магов, что это необходимо внешней политике Российской Империи. И что я — помеха. А то, что делал Юнг — изводил белых магов — вполне с этой целью резонировало.

— Но? — Витман внимательно смотрел на меня.

— Но! — Я взмахнул руками. — Юсупов — выдающаяся сволочь, но он говорил сугубо о политике. Каким бы гадом ни был, он понимает, что белые маги в целом важны. Про геноцид речи не шло. Истребление белых магов подорвёт основы государства, зачем это Юсупову?.. Не-е-ет! Юнг для него — такой же враг, как для нас с вами.

— Но? — настаивал Витман.

Я вздохнул:

— Да что вы со мной как со школяром, Эрнест Михайлович? Ждёте верного ответа? Ну, пожалуйста, вот вам ответ: Юнг мог подчинить себе сознание Юсупова и вертит им теперь, как марионеткой.

— Дальше, — потребовал Витман.

Я развёл руками:

— А дальше — всё. Юнг Заставил Юсупова бросить мне вызов и одновременно запудрил мозги Платону. Собственно, вместо Платона мог быть кто угодно из моего отряда. Раз — и меня бы убрали со сцены прямо перед поединком.

Витман задумчиво постучал подушечками пальцев по подлокотнику кресла.

— Два момента меня интересуют, капитан. Два момента, но — важнейших. И, боюсь, они друг с другом связаны.

— Ну, излагайте, — развёл я руками. — Зачем-то же мы тут собрались.

— Извольте-с. Итак, момент первый: Юнг пытается вас убрать через оригинальную хитроумную многоходовочку. Зачем? Его план уже рухнул, сценарий захвата Тьмой нашего мира уже изменился. Спрашивается, для чего ему сейчас вас убирать?

— Месть? — предположил я.

— По-вашему, Юнг похож на восемнадцатилетнюю девочку, начитавшуюся романтических историй? — фыркнул Витман. — Месть… Как будто у него нет дел поважнее. Мстить хорошо, когда все остальные проблемы решены.

— Ну да, признаюсь, мне тоже этот момент не совсем ясен, — признался я.

— Рискну предположить, что Юнг потерял ещё не всё. И он чувствует в вас опасность. Убрать вас для него — задача первостепенной важности.

— Лестно, — буркнул я, уже зная, куда Витман поведёт дальше.

И Витман не обманул ожиданий. Он встал с кресла, прошёлся туда-сюда, рассекая круглый кабинет строго пополам.

— Что подводит нас вновь к старому вопросу: что же в вас такого особенного, Константин Александрович? — Витман резко повернулся ко мне.

— Выдающаяся харизма, — вздохнул я. — Эрнест Михайлович, ну вы ведь знаете, что меня такими фокусами не пронять. Дальше?

— Дальше… — Витман с видимой неохотой отвлёкся от размышлений о тайнах моей личности. — Дальше у нас, боюсь, начинается самое интересное. Вы, полагаю, помните ваших друзей по кронштадтскому делу?

— Это московских-то? Помню. А что с ними?

Насколько я знал, в живых из «москвичей» оставалась одна Эльвира — да и та вряд ли жива до сих пор. Учитывая специфику магических блокировок Юнга и статистику допросов в Тайной канцелярии.

— Юнг накачал их магией. Да так изрядно, что у одного даже прорезался дар мага Пустоты. Причём, заметьте: это было не какое-то краткосрочное воздействие! Он действительно поднял уровни этих юнцов, изменил саму энергосистему.

Я терпеливо ждал. Витман ходил по кабинету.

Он делал длинные паузы между блоками информации — похоже было, что у него самого в голове всё только сейчас начинает оформляться в стройную схему.

— Все наши эксперты бились над этим вопросом несколько месяцев и в итоге — развели руками. Никто просто не знал, как можно так воздействовать на мага. В обычном человеке реально пробудить зачатки магических сил — как, например, сделали с вашим другом, Владимиром. Но тут — воздействие совершенно иного уровня. Такая инженерия никому не по плечу.

— И какой вывод? — поторопил я.

— Вывод? — остановился Витман. — А вывод напрашивается сам. Тот, кого мы знаем как Юнга — не человек.