Камер-юнкер

Глава 28

– Ты ведь понимаешь, что этот блестящий план вполне тянет на государственную измену? – поинтересовался Богдан. – Иными словами, княже, нас вполне могут…

– Я-то понимаю. – Я пожал плечами. – А ты?

– Ну… я ведь здесь, так? – Богдан вздохнул и покачал головой. – Как ни странно, по собственной воле. И, что еще более странно – без лишних вопросов.

– Угу… Как я выгляжу?

Парадная форма с чужого плеча оказалась почти впору – разве что самую малость коротковатой. Его благородие поручик Николаев чуть уступал мне ростом, был на три года старше… но в целом внешне мы отличались не так уж сильно. А для придворной братии статные брюнеты из гвардейского егерского полка наверняка и вовсе выглядели на одно лицо.

Мы с Богданом прошли уже две трети пути до государевых покоев, но пока на нас не обращали ровным счетом никакого внимания. Гвардейцами в этой части дворца никого не удивишь.

Особенно теперь.

Разумеется, о происшествии с ее величеством в Зимнем не болтали – а половина придворных наверняка и не знали вовсе. Но Одаренные уже точно почувствовали неладное. Не могли не почувствовать – поэтому все вокруг буквально сочилось какой-то глухой тревогой, которую заметил бы даже самый черствый из дворцовой прислуги.

Но самым тревожным звоночком стало то, что меня так и не пустили к Павлу. Без объяснения причин – и не помогли ни звание камер-юнкера, ни авторитет деда, ни мое собственное положение. Придворный чин с повадками матерого канцеляриста из Третьего отделения просто-напросто завернул меня чуть ли не на пороге Зимнего, сославшись на высочайшее распоряжение.

Чье именно – несложно догадаться. Его светлость князь Багратион не мог не признать очередной собственный прокол, но и его наверняка использовал, чтобы потуже закрутить гайки. На мгновение я даже подумал, что как раз он выиграл от происходящего не то, чтобы больше остальных в столице…

Впрочем, какая сейчас разница? Неважно, кто из предателей смог проскочить мимо списка Куракина – и неважно, насколько высокие чины замешаны. Сегодня мы с дедом и остальными идем до конца, без оглядки. И если уж не вышло достучаться до наследника официальным способом – у нас остались… другие.

Я занял место гвардии поручика Николаева, которому сегодня полагалось охранять императорские покои, а законный обладатель формы ныне покоился в помещении за караулкой. С кляпом во рту и крепко связанный по рукам и ногам. Конечно, его найдут. Через часа два, может быть – три. Но мы с Богданом к тому моменту будем уже далеко. А к завтрашнему утру я либо стану недосягаем для самого высшего из всех имперских судов…

Либо список моих преступлений достигнет таких масштабов, что нападение на государева гвардейца в нем не займет даже сотого места.

– Куда ты – туда и я, княже. – Богдан легонько ткнул меня в бедро прикладом той самой винтовки из Антверпена. – Как всегда. В тот раз не ошиблись – значит, и в этот…

– Надеюсь, блин, – проворчал я. – Ладно… Молчи и шагай!

Дежурного офицера мы преодолели без особых сложностей. Богдан прикрыл меня плечом, подслеповатый капитан в очках лишь махнул рукой на дежурное «Здравия желаем, ваше высокоблагородие!» – и пропустил дальше. По регламенту предыдущая смена уже покинула пост, так что столкнуться нос к носу с Богдановыми однокашниками нам не грозило. Но оставалось еще одно препятствие.

Самое главное… И, в общем, единственное по-настоящему сложное. По внутреннему предписанию придворный менталист должен был осматривать и детально «прощупывать» каждого, кто шагал по коридору к императорским покоям. Но на деле уже немолодому магу в чине камергера оказалось тяжеловато всякий раз выскакивать из-за неприметной дверцы, и порой он халтурил, лишь отмечая знакомых и вылавливая что-то непривычное или странное.

Повезло. Старик, похоже, зацепил Богдана, шагавшего чуть впереди, не нашел ничего занимательно и успокоился. На меня его внимания уже не хватило: я ощутил лишь легкое, почти мимолетное прикосновение чужого разума. Дар менталиста чуть окунулся в эмоции и поймал обрывки мыслей, картинки – только то, что лежало на самой поверхности.

И от такого я уже умел прятаться. Научил дед – настолько, насколько это вообще возможно сделать за какие-то пару часов. На словах все казалось совсем несложным: спрятать могучий родовой Дар поглубже, вытряхнуть из головы все важное и тяжелое, отдышаться, улыбнуться – и забить сознание быстро сменяющимися яркими картинками. Желательно приятными. Вспомнить бутерброды с толстым слоем ветчины, оставшиеся в холодильнике в караулке, подумать о грядущих выходных, на которые по радио обещали солнце – и тут же представить себе девчонок. Непременно одетых в мини, длинноногих, задорных и непременно падких на гвардейскую форму – да еще и с офицерскими погонами. И уж если кутить – так до самого утра, ловя любопытные взгляды из-под ресниц и наполняя бокалы…

На игристом шампанском присутствие чужого разума исчезло окончательно. Менталист убрал свои «щупальца», как мне на мгновение показалось – с ноткой легкого сожаления и даже зависти.

Путь был свободен, и я подхватил винтовку поудобнее и ускорил шаг, догоняя Богдана. Нам полагалось вытянуться прямо у входа в государевы покои и стоять так до полудня, но задерживаться у дверей я, понятное дело, не собирался. Времени было не так уж много, а с учетом возможного появления какого-нибудь советника, министра или прислуги – и того меньше. Так что я прямо из коридора ввалился в личные покои наследника – к счастью, оказалось даже не заперто.

– Здравия желаю, ваше императорское высочество, – негромко произнес вошедший следом Богдан. – Смотри, кого я тебе привел.

Сидевший за столом Павел лишь мазнул по мне мутным взглядом – и снова отвернулся куда-то к стене. Узнал, конечно же, но будто и не обратил внимания. Вид у него был настолько неряшливый и помятый, что я на мгновение даже заподозрил, что его высочество наследник престола в лучше случае просто не спал пару суток… или вовсе оказался пьян.

Но нет – глаза, хоть и с огромными синяками вокруг – смотрели вполне осмысленно. Просто тускло и безжизненно.

– Ну, здравствуй, что ли… – проговорил я, осторожно пристраивая винтовку у стола. – Соболезную, брат.

– Ага. – Павел несколько раз медленно кивнул. – Я сначала подумал – ну вот, убивать меня пришли.

– Я?!

– Ты, Багратион, генералы, еще кто-нибудь… Может, вообще немцы. Я тут сижу и вообще ничего не знаю. – Павел нервно усмехнулся. – Даже не знаю, жива еще мать, или уже… все. Никого не пускают. Тебе и то пришлось…

От былой венценосной спеси не осталось и следа. Наследник российского престола выглядел не испуганным или жалким – даже страх Павла, похоже, уже покинул, оставив только глухую апатию, которая граничила чуть ли не с полным безразличием и к собственной участи, и ко всему вообще. На мгновения я даже подумал – не лучше ли убраться отсюда и провернуть все самостоятельно, чем пытаться вытащить его краснокожее высочество из состояния овоща.

И все же вариантов у меня было немного.

– Ну… Лично я тебя убивать точно не собираюсь. Понимаю, что сейчас ты вряд ли захочешь думать о чем-то, кроме здоровья матери, но мы пришли сюда не просто так. – Я облокотился на стол и подвинулся к Павлу. – И поэтому сейчас очень нужно, чтобы ты меня выслушал. Внимательно и до самого конца, без лишних вопросов. От этого будет зависеть судьба – твоя, моя, Богдана и вообще всей страны… Хорошо?

Продолжил я не сразу. Только через полторы-две минуты, когда на венценосной физиономии, наконец, появилось если не любопытство, то хотя бы что-то отдаленное похожее на желание узнать, на кой черт сиятельному князю Горчакову вообще взбрело в голову напялить гвардейский мундир и заявиться ко двору под личиной караульного егеря.

Я рассказал. Все – с самого начала и до итогов тайного совета в заброшенной усадьбе. И чем дольше мы говорили, тем больше менялось лицо Павла. С каждым моим словом, с каждым ответом в его глазах загоралась… нет, пока еще не решимость, даже не надежда – но хотя бы воля. Передо мной снова сидел не измученный и сдавшийся подросток, а законный наследник российского трона.

Которому вряд ли понравилась хотя бы половина услышанного. А уж условия восставшего из мертвых генерала Куракина я передавал Павлу даже с некоторой опаской. На мгновение темные жиденькие брови сурово сдвинулись… но буре все-таки не суждено было разразиться.

– Что ж… – Павел мрачно усмехнулся и покачал головой. – Полагаю, особого выбора у меня нет, так?

– Выбор есть всегда. Особенно теперь, когда ты все знаешь – но я все-таки жду разумного решения. – Я протянул руку и осторожно взял Павла за плечо. – Одно твое слово – и через день или два мы принесем тебе страну на блюдечке!

– Я верю, княже… Но чего это будет стоить? И сколько людей погибнет?

– Уж точно не больше, чем за последние полгода, – вздохнул я. – Я не знаю, ждет ли нас война с германским Рейхом, но вступать в нее с ножом измены в брюхе – смерть. Решать тебе, но другого шанса решить все за одни сутки уже не представиться. Кто бы ни пытался навредить ее величеству – они уже наверняка начали действовать.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. – Павел потер красные от недосыпа глаза. – Ладно, будь по-вашему… Что требуется от меня? Какой-нибудь указ, распоряжение или…

– Только твое слово. Все уже готово, и одного свидетеля, – я указал на притихшего Богдана, – более чем достаточно… Впрочем, нет, одна просьба все-таки найдется.

– Какая?

– Убери Багратиона. На сутки. – Я на всякий случай огляделся по сторонам. – В идеале – вместе с гвардейскими генералами и начальником полиции. Прикажи охранять тебя лично, арестуй, посади под замок, вышли скорым поездом в Москву, напои до беспамятства – мне все равно. Только избавься от…

– Думаешь, это так просто сделать? – буркнул Павел.

– Вряд ли. – Я пожал плечами. – Но ты все-таки великий князь и наследник престола, разве нет?

– Уже не уверен. – Павел вымученно рассмеялся. – Кажется, у тебя власти больше в сто раз… А я даже не знаю, что ты попросишь взамен.

Все-таки дед был прав: не стоит недооценивать наследника престола. Да, пока еще он просто пацан, а конкретно сейчас – еще и измученный и перепуганный пацан, возможно, уже потерявший мать. Но Павла с младых ногтей учили править. Видеть чуть больше, чем все остальные, думать, просчитывать наперед, делать выводы…

И никому не верить на слово – в первую очередь.

– Не думаю, что сейчас есть смысл говорить об этом. Но уж если ты настаиваешь… – Я пристроился на краешек стола. – Догадаться, думаю, несложно: в первую очередь ты откажешь Багратиону в чине канцлера. Во вторую – оборонные заказы для моих фабрик, льготы, освобождение от налогов… и прочие преференции. Конечно же, очередным орденом ты не отделаешься – но уж поверь, я не потребую больше, чем следует.

– Но и меньше тоже. – Павел поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. – И вместо светлейшего князя Багратиона с его… запросами я получу князя Горчакова. Ведь так?