XVII. Аббат

Затем схватил меня за локоть и почти насильно посадил в кресло около камина.

— Ваше величество…

— Больше вы никуда не поедете! — перебил меня король. — Ваше место подле нас!

— Ваше желание закон, ваше величество.

Луи опять вскочил и неожиданно зашагал по кабинету, заложив руки за спину. Помолчав несколько минут, он уставился на меня и резко бросил.

— Вы думаете, я ничего не знаю?

Вот тут я струхнул. Черт… струхнул — это не то слово. Твою мать, я чуть разрыв сердца не получил.

— Я все знаю! — зло бросил Людовик. — К счастью, вы вернулись и мы вместе разберемся со всеми проблемами.

Я вообще перестал что-либо понимать.

— Они душат меня! — король досадливо поморщился. — Они снова хотят мной управлять. Все они! Но я им не паяц!

— Простите, ваше величество…

— Но я вынужден вернуть их ко двору! — снова перебил меня Людовик. — Чтобы создать видимость единения со знатью.

Лицо короля налилось кровью, повисло молчание.

Я облегченно выдохнул, про себя перекрестился и спокойно поинтересовался:

— Водку будете, ваше величество?

— Вашу водку? — Луи с интересом посмотрел на меня. — Водку, буду! Я часто пробовал ваш элексир, но без вас его пить неинтересно.

Я кивнул, достал флягу, а уже через несколько секунд рюмки мелодично брякнули.

— Вот! — его величество сипло выдохнул, совершенно по-русски занюхал рукавом и неожиданно расплылся в широкой улыбке. — Вы обладаете чудесным талантом меня успокаивать, Антуан. Ну-ка, скажите вашу китайскую пословицу!

— Между первой и второй перерывчик небольшой!

Рюмки брякнули во второй раз.

Я подождал пока Луи закусит и спокойно сказал.

— Все проблемы решаемы, поверьте. Необходимо изъять зачинщиков и остальные мигом превратятся в стадо баранов.

— Как? — король пристально на меня посмотрел. — Я же говорил вам, что мне необходимо поддерживать баланс в государстве.

— Никаких громких арестов и процессов, ваше величество. Как говорят китайцы, нет человека — нет проблемы.

— Предлог? Я и закон во Франции едины! — Луи снова начал злиться.

— Поверьте, законных предлогов хватит. К примеру… — я наполнил рюмки и спокойно рассказал несколько эпизодов, касающихся его фаворита Сен-Симона.

Король Франции сильно побледнел и даже стал заикаться.

— Как? Я отказываюсь верить вам! Это оговор…

— Сейчас мы это проверим. Ваше величество, прикажите позвать маркиза Сен-Симона, а сами… есть здесь место, откуда вы можете слышать наш разговор?

Место нашлось.

На самом деле я сильно рисковал, разговорить фаворита могло и не получится, но отступать уже было некуда.

Луи скрылся за потайной дверцей, а кабинет вбежал молодой, слегка женоподобный щеголь, в костюме лазурного цвета, сплошь увешанный драгоценностями.

— Ваше величество… — он на полуслове осекся и подозрительно уставился на меня. — Меня вызвал король, но где его величество?

— Прошу вас, сын мой, — я ласково улыбнулся. — Его величество отлучился ненадолго, подождем его вместе.

Маркиз недовольно скривился и вальяжно развалился в кресле, пренебрежительно поглядывая на меня.

Я немного помолчал, а потом заговорил с ним.

— Как ваше самочувствие, сын мой? Мне показалось, что ваша душа чем-то отягощена.

— Я не намерен беседовать с вами о моей душе! — резко огрызнулся фаворит. — Найдите для себя другого собеседника.

Я состроил скорбную рожу.

— Печально, печально, сын мой. Но хорошо, не хотите беседовать о душе, тогда поговорим о… вашей судьбе.

— Моя судьба вас не касается, — с издевкой хмыкнул Сен-Симон. — Вам в пору задуматься о своей.

— Отнюдь… — я улыбнулся. — Ваша судьба сейчас находится в моих руках. И я могу, распорядиться ей как мне заблагорассудится.

— Да что вы себе позволяете? — вспыхнул щеголь. — Я все расскажу его величеству. Это наглость!

— Закрой рот, щенок! — я резко оборвал его. — Или мне рассказать его величеству о черной мессе, в которой ты участвовал?

— Вы бредите, — с превосходством хмыкнул фаворит.

— Возможно, но не покажете ли мне вашу ладанку, которая висит на шее…

— Какую ладанку? — Сен-Симон побледнел и вскочил. — Хватит, я немедленно…

Я легонько ткнул щеголя костяшками пальцев в солнечное сплетение, а второй рукой вытащил из-под его колета небольшой мешочек из черной кожи на веревочке, а на второй цепочке подвешенное вверх ногами маленькое распятие.

— Это что?

В мешочке оказались маленькие косточки, связанные человеческими волосами.

Маркиз всхлипнул, как подкошенный упал на колени и обхватил руками мои ноги.

— Молю… простите меня… меня заставили… меня обманули…

— Бог простит, сын мой, — я поднял его и усадил обратно в кресло. — Рассказывайте, рассказывайте все. Лишь истинное раскаяние облегчит вам душу.

— Вы не выдадите меня? — залепетал фаворит. — Я… я сделаю все, что скажете!

— Для начала расскажите все, сын мой. А потом мы подумаем, как облегчить ваше положение.

Сен-Симон закивал, но до конца исповедаться не успел, потому что примерно на середине рассказа из потайной комнаты выскочил его величество король Франции Людовик ХIII, зло оглянулся, схватил массивный бронзовый канделябр и наотмашь саданул своего бывшего фаворита по башке.

— Ваше величество… — я укоризненно покачал головой.

— А что, удобно! — король деловито покрутил канделябр в руках и отбросил его в сторону.

Я присел возле фаворита и проверил у него пульс. К счастью, обошлось без увечий, Сен-Симон отделался лишь ссадиной на башке.

— Арестовать, судить и сжечь! — сам себе сухо сказал король и решительно отмахнул рукой.

Фаворит истерично всхрюкнул, попробовал подползти к Луи, но тот брезгливо отпихнул его ногой.

— Ваше величество, — мягко возразил я. — Я считаю, что пока необходимо избежать огласки. Достаточно будет отправить эту заблудшую душу в паломничество ко мне в аббатство, а там, уверяю, мы создадим все условия для исправления.

— Пусть так! — зло буркнул Людовик. — А дальше, мы с вами, займемся остальными. Мы, с вами! — подчеркнул он. — Лично мы с вами! Вам понятно? Вся эта мерзость должна быть уничтожена.

— Ваше желание закон для меня, ваше величество, — я поклонился. — Сейчас, я отдам указания…

Арамис и Портос утащили Сен-Симона через потайные коридоры, а мы с королем увлекательно провели время, обсуждая устранение «всей этой мерзости».

Но все самое сложное было еще впереди…