Дневник леди Евы

— Китни, Вы не можете меня задержать!

Он был слишком сдержан, чтобы перемениться в лице мгновенно. Но и того, что произошло, хватило, чтобы она поняла — он очень удивлен.

— Как Вы меня назвали?

— Простите, я ошиблась, — пробормотала она, покраснев, — Вы так приподнимаете бровь, как мой знакомый из прошлого…

Она совсем смешалась. Сэмюэль подошел к переговорному устройству и нажал кнопку.

— Слушаю Вас, Сэмюэль.

— Милорд, прошу меня простить, но здесь одна странная девушка. Она утверждает, что знала семью Блэкстонов много веков назад. Она говорила что-то о путешествии во времени…

— Ну и что?

— Может, было бы лучше, если бы Вы сами ее выслушали? Собственно, она утверждает, что это ее дневник Вы будете сегодня читать.

— Дайте ей телефон моего психиатра и прикажите проводить ее до ворот.

— Но, милорд, она упомянула имя моего предка, Китни. Насколько мне известно, оно не упоминается в семейных летописях семьи Блэкстон, и передавалось только, простите, сэр, в моей семье устно.

Устройство некоторое время безмолвствовало.

— Вы не правы, Сэмюэль, имя Вашего предка упоминалось в связи с осадой замка Блэкстон в 14 веке, а также — Китни управлял делами в замке Торнстон во время эпидемии чумы в 1361 году. По некоторым версиям, Китни был ближайшим помощником лорда Роджера. Но документы, в которых отражены эти факты, никому не передавались ни на моей памяти, ни при моем отце. Как правило, историков и прочих исследователей они не интересуют. Что ж, проводите эту особу ко мне.

— Не скрою, то, что Вы рассказываете, слишком невероятно, — сказал сэр Эдвард после недолгого молчания. Лорд Эдвард Блэкстон оказался абсолютно седым, высоким мужчиной. На вид ему было где-то между семьюдесятью пятью и восеьмьюдесятью годами, и на данный момент он был старейшим представителем рода Блэкстонов.

— Вы не похожи на сумасшедшую, и, наверное, отдаете себе отчет, что через некоторое время мы выясним, что содержится в дневнике.

Он снова помолчал.

— Часть фактов, которые Вы сообщили, мне известны, некоторые неизвестны совсем, но велика вероятность, что так было. И кроме того для меня важен еще один факт. Ваше сходство с одним портретом. Он у Вас за спиной, чуть слева. Если всё обстоит так, как Вы говорите, Вы узнаете особу, которая там изображена.

Глэдис почувствовала, что у нее вспотели ладони. Сэр Эдвард встал и включил направленные светильники возле одного из портретов. Она поднялась и медленно пошла к картине. Еще издали она поняла, кто это.

— Кэти, — выдохнула она, — девочка моя…

Художник честно соблюдал правила живописи своего времени, но сходство передал талантливо. Это без сомнения была Кэтрин, уже взрослая, лет 30, в роскошном платье, расшитом драгоценными камнями. А украшение на шее — то самое ожерелье, подарок Роджера перед памятным пиром, как привет от него через века. Глэдис смотрела, не в силах оторваться от полотна. Любовь, боль, нежность, тяжесть разлуки — эта волна противоречивых чувств накрыла ее с головой. Она чувствовала себя счастливой, совершенно не думая о том, как это выглядит со стороны, ведь физически ей сейчас не было и 20.

— Мисс Глэдис?

Она поняла, что по ее лицу катятся слезы.

— Простите, я оставила ее совсем крошкой… Как сложилась ее судьба?

— Она была представлена к королевскому двору в возрасте 16 лет, стала фрейлиной Ее Величества. Вышла замуж, считалась одной из самых умных и образованных женщин своего времени. Умерла в возрасте 53 лет, оставив после себя двоих сыновей, сэра Роберта и сэра Роджера и дочь, леди Еву.

Глэдис благодарно улыбнулась.

— А портрета Джея… то есть, сэра Джейсона, или сэра Роджера Блэкстона у Вас нет? — спросила она с надеждой.

— Их портреты, к сожалению, не сохранились. Очень много картин погибло во время пожара в 16 веке и во время Второй мировой войны. Однако у нас мало времени. Я тщательно взвесил то, что узнал от Вас и то, что увидел сам. Я считаю, что Вы можете присутствовать на чтении дневника, если пообещаете выполнить некоторые условия. Во-первых, Вы не должны публиковать ничего из содержимого дневника без моего согласия, во-вторых, Вы самостоятельно повторите в присутствии остальных членов моей семьи то, что рассказали сегодня мне, в-третьих, Вы будете соблюдать все решения, связанные с содержимым дневника, которые будут приняты сегодня после чтения. Вы можете обещать мне это?

— Я обещаю, — Глэдис твердо глянула в глаза сэру Эдварду. Он слегка кивнул.

Чтение было назначено в "старой гостиной", в бывшем донжоне. Раньше эта гостиная называлась большим залом. Форма помещения сохранилась, но отделка была современная. Освещение теперь стало гораздо ярче. С потолка свисала массивная бронзовая люстра с хрустальными подвесками, и в комнате по стенам располагались светильники, выполненные в виде канделябров.

В центре стоял длинный полированный стол из какого-то светлого дерева. Во главе стола располагалось большое кресло с высокой резной спинкой, стилизованное под мебель шестнадцатого века. Остальные кресла, стоявшие у стола были поменьше, но выполнены в том же стиле. Камин располагался там же, где и раньше — с правой стороны от стола, в углу, смежном с перегородкой между залом и бывшей спальней сэра Роджера. Перед камином была довольно большая площадка, застеленная светло-коричневым мохнатым ковром, здесь стояло ещё два кресла, в одном из которых расслабленно полулежал молодой человек, бледный, как бы полупрозрачный, и, казалось, дремал.

Кроме него в комнате, находились ещё несколько человек: девушка, чуть постарше Глэдис, лет двадцати пяти, с длинными светлыми волосами, одетая в классический светлый костюм; стройная, импозантная дама, под сорок, в черном элегантном платье, темноволосая, с эффектной модельной стрижкой; и ещё одна дама в годах, державшаяся скромно, сидели у стола. К стене возле камина прислонился с независимым видом молодой мужчина, крепкого телосложения, одетый в темные брюки и свободный свитер из небеленой шерсти, с эмблемой какого-то спортивного клуба, наверное, местный "энфан террибль".

Появление Глэдис было встречено с холодным удивлением, в котором сквозила настороженность, и только присутствие сэра Эдварда придало ситуации законный вид. Он прошел во главу стола, жестом предложив Глэдис место во втором кресле у камина. Все повернулись к сэру Эдварду.

— Дамы и господа. Вы все знаете, по какому поводу мы здесь собрались. Сегодня наконец будет положен конец одной из самых интригующих загадок нашей семьи. Но прежде необходимо сказать несколько слов и провести некоторые необходимые процедуры.

Молодой мужчина у стены нетерпеливо пошевелился.

— Да, сэр Эдвард, хотелось бы получить объяснение по поводу особы, которая пришла с Вами, — подала голос дама в черном платье, — Кто эта девушка, и почему она здесь?

— Всему свое время, леди Беатрис, — невозмутимо промолвил сэр Эдвард.

— Я хочу напомнить, — продолжала леди Беатрис, — Нашу давнюю договоренность о том, что на первом чтении дневника будут присутствовать только члены семьи, прямые потомки Блэкстонов и Торнстонов. Мы не приглашали ни прессу, ни нотариуса, ни какое-либо другое официальное лицо. То, что происходит сейчас, является делом сугубо семейным.

— Спасибо за напоминание, леди Беатрис, — сэр Эдвард говорил тем же спокойным, скучноватым тоном, — Уверяю Вас, что я также осведомлен о договоренностях относительно первого чтения, и заявляю, что присутствующая здесь молодая дама не является официальным лицом. Что касается ее права находиться здесь об этом позже, но беру на себя смелость утверждать, что здесь присутствуют только лица, имеющие непосредственное отношение к семье леди Евы из Торнстона, автора дневника, который мы будем читать.

По комнате пронесся легкий вздох удивления.

— Однако, раз речь зашла о нашей гостье, позвольте представить вам ее. Мисс Глэдис Джонсон. О ее роли в этой истории, как я уже сказал, вы узнаете позже. Мисс Джонсон — леди Беатрис, леди Сесилия, потомки леди Евы со стороны леди Кэтрин, леди Генриэтта, вдова моего покойного двоюродного брата, сэр Ульрих, родня со стороны германской ветви Торнстонов, и, наконец, сэр Ричард, единственный сын моей покойной родной сестры, и наследник Блэкстона.

Сэр Эдвард подал знак, и Сэмюэль внес на малиновой бархатной подушке древнюю коричневую тетрадь. Сердце Глэдис лихорадочно забилось. Её снова одолели страхи: что если страницы слиплись от времени, и их нельзя будет разлепить, или выцвели чернила, или вообще тетрадь подменили? Сэмюэль ведь говорил что-то об авантюристах, пытавшихся выведать содержимое дневника?

— Прежде всего, я хочу спросить всех присутствующих: знакомы ли они с документом, о котором идет речь, — так же размеренно спросил сэр Эдвард, — Леди Беатрис?

— Боюсь, у меня не может быть с ним близкого знакомства, — пожала плечами элегантная леди, — Но внешний вид этого дневника мне знаком хорошо, я много раз его видела.

— Леди Сесилия? — продолжил опрос старый лорд.

— Я тоже много раз его видела, — светловолосая девушка отозвалась, пожалуй, даже чуть более поспешно, чем требовалось, — Мне его часто показывали с самого детства.

— Леди Генриэтта? — обратился сэр Эдвард к скромной даме.

— Да, я с ним знакома, — коротко ответила та. Глэдис посмотрела на нее с сочувствием. Эта дама, видимо, не привыкла к вниманию, наверное, ее вообще редко о чем-то спрашивают.

— Сэр Ульрих? — продолжил лорд, — Сэр Ульрих!

— А? — "прозрачный" молодой человек встрепенулся, как будто все, что было только что сказано, никак его не коснулось.

— Сэр Эдвард спросил Вас, кузен, знаком ли Вам тот дневник, который мы будем сегодня читать, — раздельно, как ребенку "перевел" вопрос молодой лорд, стоявший у стены.

— Я? Я никогда его не читал… Я только видел, мне показывали издали… — бедняга явно находился где-то далеко в этот момент и совсем смешался. Это приняли как должное, видимо, ничего другого от него и не ожидали.

— Сэр Ричард, — сэр Эдвард произнес это имя чуть громче, чем остальные, и, как показалось Глэдис, чуть уловимо теплее.

— Да, конечно, — с некоторой ленцой ответил молодой лорд, — Трудно не выучить наизусть, как он выглядит, когда тебя тычут в него лицом каждый день.

Леди Беатрис бросила на него ледяной взгляд, а леди Сесилия посмотрела с мягким укором. Видимо, эта выходка у него была не первая, и уж точно — не последняя, и все об этом знали.

Сэр Эдвард кивнул и продолжил:

— Тогда я прошу всех удостовериться лично в том, что здесь находится именно тот документ, который Вы все знаете, и поставить свою подпись на бумаге, которая будет свидетельствовать о том, что это действительно тот самый документ.

Сэмюэль пронес тетрадь и бумагу вокруг стола, и все по очереди осмотрели дневник и поставили свои подписи. Когда сэр Ульрих тоже расписался, почти не глядя, сэр Эдвард вмешался в ход процесса:

— Покажите тетрадь и нашей гостье.

— Это совершенно ни к чему! — возмущенно воскликнула леди Сесилия, — Что она может удостоверить? Она же никогда не видела дневника!