Часы Застывшего Часа

— Нет, — отмахнулся второй. — В такой сказ я не поверю. Тролль глупее коровы. Да и чего они тогда наши дома стали крошить? Трое бризарцев полегли.

— Это они сгоряча…

Язар действовал прямолинейней и отправился в казармы. Проводить его напросился мальчик лет семи. Он без конца и как думал, незаметно, разглядывал необычную внешность гостя. Наконец он набрался смелости и спросил:

— Ты, правда, наполовину пепельный цверг?

— Я обыкновенный человек, — недовольно пробормотал Язар.

— А почему тогда твоя кожа такая серая?

— В детстве я сильно обжегся.

Мальчик разочаровано поник, но всего через мгновение оживился.

— А я рад, что ты не цверг! Они противные!

— Разве ты когда-нибудь видел цвергов? — усомнился Язар.

— На картинках в сказках. Они маленькие и тощие, у них длинные руки, а глаза злющие! Они боятся солнца и выползают из нор только по ночам. Тогда они убивают путешественников, а их деньги утаскивают в свои подземные сокровищницы.

— Может и так. А может цверги злые, потому что сказки про них пишут люди. Люди ведь тоже не все добрые.

Это простое наблюдение глубоко поразило мальчика.

— Этезианцы злые. Они отбирают наши земли и занимают наши дома.

Язар беспокойно осмотрелся и наклонился к нему.

— Кто так говорит?

— Все говорят: папа, мама…

— Но ведь этезианцов прислал царь. Разве царю не виднее как управлять страной?

Мальчик сдвинул брови и невольно отклонился назад всем телом.

— Ты старше меня и хорошо дерешься, а только не очень умный. Если бы я так умел драться, то прогнал бы этезианцев из нашего города! Вот твои казармы, — он сердито указал пальцем. — Надеюсь, ты не станешь одним из них.

Он развернулся и убежал, сокрушенно мотая головой. Язар провожал его задумчивым взглядом, пока мальчишка не скрылся за поворотом.

Большое двухэтажное здание казарм распухло от прибывающих жильцов и продолжало разрастаться, пожирая все вокруг. Новые пристройки перегородили дорогу и залезли на соседское подворье, захватив значительную территорию сада. Сохранившаяся часть быстро порастала сорной травой и приходила в запустение. По всему участку как по сжатому полю сновали солдаты. Они давно вытоптали грядки и обнесли сохнущие плодовые деревья. Один солдат подобрал маленькое сморщенное яблоко, обтер о рукав, надкусил, но сплюнул и выбросил порченый плод.

Четыре человека сидели на широком стволе срубленной черешни. Вид у всех был мрачный. Они почти не разговаривали, но больше курили самокрутки, бросая огарки себе под ноги в траву.

— Треклятые тролли! — выругался один из них. — Сколько наших полегло!

— Верно! — поддержал его приятель. — Защищаем этих деревенщин, а достается нам! Пойти бы, да вычистить всю породу этих уродцев! И чего им в лесу не сидится?

— Как же, вычистишь! — усмехнулся в длинный ус третий, старший из них. — Когда два пещерных увальня чуть город в щепки не разнесли. А их в лесу, может быть, десятки. — Он закинул ногу за ногу и задумчиво выпустил кольцо дыма. — Здесь маг нужен.

— У нас девчонка есть, — осторожно заметил четвертый.

— У нас? — переспросил старик, брезгливо поморщился и заглянул тому в глаза. Увидев в них признание вины и робость, он усмехнулся, запрокинул голову и важно заметил: — Не пойдет она с нами.

— Так почему бы нам мага не прислать? — спросил второй. — Хотя бы одного! В Бризарионе их чуть не каждый третий!

— Одного и прислали, — напомнил старик. Все уставились на него. Он продолжал молчать, довольный захваченным вниманием.

— А-а, — сообразил четвертый и усмехнулся. — Наш Улзум такой маг, что может и не маг вовсе. Кто его в бою хоть раз видел?

— Это потому, что все его колдовство уходит, чтобы себя на ногах удерживать, — пошутил первый.

Все четверо дружно рассмеялись. Заметив, что к ним приближается Язар, они резко замолчали, хотя разговаривали на незнакомом простолюдину из Бризара этезианском языке.

— Я ищу тысячника Табрака, — заговорил Язар.

— Табрак в казармах, — отозвался старик теперь уже на общесемардском. — С ним сотник Янгир. Как закончат, тысячник тебя выслушает. Как-никак ты нас здорово выручил. А пока ждешь, посиди с нами, расскажи о себе.

— Да, такого юного и не по годам умелого воина уж больно хочется выслушать, — согласился второй. — Откуда ты такой взялся? Какой народности? А ну, ребята, двигайтесь!

— А может, ты маг? — спросил с надеждой четвертый, теснясь и освобождая край бревна.

— Я лучше подожду тысячника в казармах, — смутился Язар. — Не хочу его упустить.

Если внешний вид громоздких казарм внушал Язару ощущение силы и твердости, то внутренность здания кричала в страхе и дрожала под обитыми стальными пластинами кожаными сапогами растерянных солдат. Цепочка, нет, целая колея грязных следов привела юношу к массивной дубовой двери с тяжелым металлическим кольцом. У двери дежурил невероятных размеров горбатый тощий охранник, рост которого, если его разогнуть, достигал косой сажени. Вид его был угрожающ, рот перекошен на бок, подбородок выдвинут вперед, редкие волосы всклокочены, а тяжелое дыхание походило на размеренное гудение кузнечных мехов. Великан предупредил, что тысячник занят, и Язару придется подождать. Говорил он при этом по складам, а его опущенная сторона рта при разговоре оставалась неподвижной. Он смотрел на гостя выпученными, как у тролля, глазами, и не моргал.

Пристальный взгляд охранника был таким тяжелым, что Язару не доставало сил ему ответить. Отвернувшись, он стал рассматривать солдат, беседующих в другом конце коридора, и прислушиваться к разговорам. Тусклый свет, проникающий сквозь маленькие напоминающие бойницы окошки, очерчивал их далекие силуэты как в тумане. Но их голоса Язар легко выделял даже в несмолкаемом топоте сапог и хлопанье дверей. Они обсуждали минувшее сражение, однако не произнесли такого, чего он не знал, и что могло его заинтересовать.

И в то же время другой, куда более важный разговор сейчас происходил за его спиной. Толщина дуба скрадывала слова, но приглушенные голоса, которыми они были произнесены, явственно обличали желание собеседников удержать их в тайне. Пытаясь хоть что-либо расслышать, Язар прислонился спиной к стене, уронил голову и закрыл глаза руками.

— Храмовник хочет… — шептал один голос. Следующие слова Язар не сумел разобрать.

— Что? — почти выкрик, голос гораздо грубее первого. Дальше речь вновь перешла в шепот. — Только ты…

— Пускай уповает на бога…

Невнятное бормотание, а затем низкий смех.

— Меня тоже часто полутроллем дразнят.

Язар вздрогнул и открыл глаза. Он совсем забыл об охраннике, который все это время не шевелился и не сводил с него немигающих глаз. Посмотрев на него свежим взглядом, он понял, что именно заставило его отвернуться — у мужчины не было век.

— А только я никакой не полутролль, а самый обычный человек. Ты хоть, малец, мне веришь?

— Конечно, — удивился вопросу Язар. — Полутроллей не бывает.

— Спасибо тебе! — искренне обрадовался великан. — Вот и я так всем говорю, а мне в ответ только смеются. Полуцвергов, наверное, тоже не бывает. Но тут сложнее. Все же… — мужчина вдруг засмущался. — Ты ведь понимаешь, да? Должен понимать, взрослый вроде уже. Хотя и мелковат…

— И полуцвергов не бывает, — поспешил его уверить Язар, однако на память ему тут же пришла история происхождения Иварис.

— Вот и не обижайся, когда тебя полуцвергом дразнят, — наставлял охранник. — Я не обижаюсь, так и ты с меня пример бери. А если обижаться, так их это только раззадоривает. Будут за тобой бегать, да все время кричать: «Эй, полутролль! Тебе сколько вина налить: ведро или бочку?» Или еще говорят: «Извини, еды тебе не осталось, один только жалкий гусь. Может, пока гусем перекусишь, а на завтрак мы тебе свинью зарежем?». Ну, или… всякое говорят, в общем. Меня, кстати, Толусом зовут.

— А меня Язаром, — неохотно представился юноша.

— Хорошее имя — Язар, мне нравится. Может, сына так назову или дочку…

Язар обреченно вздохнул. Бестолковая болтовня Толуса окончательно хоронила надежду подслушать разговор двух командиров. Когда дверь наконец отворилась, он был рад уже тому, что освободился от его назойливости.

Из комнаты вышел осанистый остролицый мужчина, бросил короткий взгляд колких проницательных светлых глаз в сторону Язара и широким шагом двинулся по коридору. Он не переходил на бег, но передвигался столь быстро, что длинный зеленый плащ развивался за ним, словно охваченный ветром.

— Заходи уже, — поторопил Язара Толус. — Тысячник не любит ждать.

Табрак стоял, навалившись на стол и, повернув голову, смотрел в небольшое оконце. Был он человеком высоким и крепким, с непомерно большой головой. Облик его сразу же показался Язару знакомым, и вместе с тем гость был уверен, что никогда прежде не видел тысячника. Лишь когда дубовая дверь затворилась, он удостоил посетителя взглядом. Грубое даже по этезианским меркам лицо, выдающийся подбородок, редкие волосы и очень высокий, хотя и сопоставимый с другими людьми рост. Все эти признаки настолько сближали тысячника и его охранника, что нельзя было не заметить их очевидного родства.

— Так ты и есть тот самый человек, перед которым наш город отныне в неоплатном долгу? — спокойным низким голосом заговорил Табрак.

— Меня сложно с кем-то перепутать, — также спокойно отозвался Язар. По-видимому, Табрак не лукавил, и сотрудничество с ним казалось естественным продолжением сражения с троллями.

— Не знаю, кто ты, Язар, посланник небес или случайный путник, но наше счастье, что ты пришел в город именно сейчас.

— Не я один помогал солдатам Золотаря удержать троллей, — заметил гость.

На лице Табрака отразилась неприкрытая неприязнь.

— Помощь Иварис мы также признаем, — выдавил он из себя.

— Но не слишком охотно, — заключил Язар. — Какие разногласия между вами?

Табрак оценивающе вгляделся в глаза собеседнику. У него были веки, временами неторопливо закрывающие темные глаза. Но когда взгляд этих глаз замирал, они становились тяжелы, точно как и глаза безобразного охранника.

— Девочка нелестно высказывается о действиях нашего царя. Конечно, ее бунтарство простительно и даже присуще столь юному и наивному созданию. Однако ее крамольные речи вызывают смуту среди простых доверчивых людей. Бесстыдные кривотолки разгуливают по городам Бризара, а последняя ложь заражает прежде законопослушные уста. Люди свирепеют, люди злятся. И кто распаляет их ненависть? Те, кто носятся с горящими факелами, или те, кто гоняются за ними с ведрами воды?

— Вы называете Иварис ребенком, а вместе с тем признаете величину ее влияния на умы бризарцев, — подметил Язар.

— В том заслуга не самой Иварис, но ее отца. Девчонка лишь проповедник, повторяющая его слова. Предположу, что и сама она не всегда понимает вещи, о которых говорит. Каштур — вот настоящий поджигатель. Его дерзость столь велика, что привела его даже в царский дворец. Неслыханная наглость! Однако Вулкард терпелив и милосерден. Он выгнал старика, но позволил ему и дальше болтать вздор в своем лесу. Многие не одобрили это решение, посчитав его слишком мягким, — Табрак помолчал. — Да, наш царь терпелив и милосерден, но, когда в тебя все время тычут мечом, нельзя допустить, чтобы этот меч был извлечен из твоих собственных ножен.