Злой демон Василий

– Да я не против, – пожал плечами я к большому облегчению собравшихся. – Помогу чем могу.

– Какой дар ты получил, пересекая границы миров? – спросила Ольга Ивановна.

– Самый обыкновенный, – я развёл руками. – Искры из глаз рассыпать не могу, как и плеваться огнём или кислотой. Но я знаю двенадцать основных языков демонов, четыре мёртвых и семь диких наречий. Могу провести душевную беседу с любым разумным существом, кто в наш мир войдёт. Буду уговаривать их вернуться обратно в свой мир.

– То есть, это не боевое умение? – уточнила она.

– Нет, – виновато ответил я.

– Как же ты смог выжить в тёмном мире десять лет? – в голосе военного звучало недоверие. – Там с людьми не церемонятся.

– Правду говорите, – кивнул я. – Меня тоже хотели сожрать, приготовили большой медный котёл, но я смог убедить их этого не делать. Повезло.

– Это самый глупый дар, о котором я слышал, – сказал военный.

– Не скажи́те, – не согласился я. – Вот если бы я лучи смерти из глаз пускал, меня бы убили и съели. Многие на той стороне думают, что если съесть кусочек врага, то приобретёшь частичку его силы. А меня они уважали, потому что я им книги старые читал вслух. Видели бы вы глаза шамана, когда я им надпись с древнего алтаря прочёл. Бедный старикан две недели отходил.

– Бред какой-то, – нахмурился он.

– Почему именно бред? – вставил профессор, задумавшись о чём-то, словно поймал хорошую мысль. – У вас же сидит в клетке та страшная женщина, можно посмотреть на эту необычную способность. Помните, господин Ёр упоминал, что на языке этих демонов, кроме них, никто не говорит?

Военный думал несколько минут, хмуря брови и постукивая пальцем по столешнице. Ольге Ивановне, судя по взгляду, было просто любопытно, но не больше. Если она не врала и действительно вернулась из другого мира, то интересно, какой силой обладала?

– А ещё господин Ёр говорил, что это очень опасный демон, – сказал военный. – Ему стоило немалых усилий поймать её живой.

– А я бы посмотрел, – сказал я. – Если она разумна и умеет разговаривать, конечно. С животными находить общий язык у меня плохо получается.

– Разумна, – кивнул он. – Хорошо, можно посмотреть. Только имейте в виду, что там особая зона.

Последнее он сказал, обращаясь не только ко мне. Встав, он первым вышел из класса. Мы прошли по знакомому коридору, мимо поворота карантинного отделения, и остановились у лифта. Проход охраняли двое мужчин в чёрной форме, с короткими автоматами в руках. У каждого на поясе висел хороший нож и странного вида дубинка, резиновая с металлическими шипами и заклёпками. На меня они посмотрели странно, но при виде военного, подобрались, вытягиваясь в струнку и делая вид, что заняты важным делом.

Чтобы спуститься на нужный этаж, обозначенный как «П4», военный использовал пластиковую карточку и приложил ладонь к специальной панели. Выход на нужный уровень охранялся более тщательно. Дежурившие там военные держали в руках серьёзные винтовки, а коридор перекрывался двумя решётчатыми дверями. Каждый прут решётки в моё запястье толщиной. Под потолком что-то тихонько гудело, возможно вентиляция, так как я чувствовал лёгкое движение воздуха.

Бетонный, ничем не примечательный коридор напоминал подземный бункер. Скорее всего, его строили ещё в те времена, когда самой большой угрозой была ядерная война. Под потолком мерцали тусклые лампочки, пахло пылью и едва заметной сыростью. Если не знать дороги, то легко заблудиться. Хорошо, что нам далеко идти не пришлось, каких-то несколько поворотов, коротких проходов, и мы остановились у тяжёлой металлической двери. Ещё один пост охраны. Парням, дежурившим в подобном месте, можно было только посочувствовать.

За тяжёлой дверью оказалась тёмная комната, разделённая пополам решёткой из знакомых толстых прутьев. Такая же дверь на массивных петлях с узкой щелью для подноса с едой. Один поднос как раз стоял у решётки. Заключённый почти ничего не съел, лишь поковырялся в содержимом пластиковой ложкой и бросил это занятие. Военный включил рубильник на стене и под потолком загорелась тусклая длинная лампа, как в коридоре. Теперь можно было увидеть женщину, сидевшую на узкой лавке и смотревшую на нас.

– Жуть, – сказала Ольга Ивановна, не решаясь подойти ближе.

У пленницы было вполне человеческое лицо, самое обыкновенное, молочный цвет кожи и щуплое телосложение. Но с непривычки страшно, когда на тебя смотрят белые глаза с маленькой чёрной точкой в центре. Радужка у этих демонов имела белый цвет, поэтому издали её не разглядеть, в отличие от чёрной точки зрачка.

– Что от неё хотите? – спросил я, проходя ближе к решётке. – Выпытать что-то или просто для опытов держите?

– Господин Ёр хотел узнать, сколько их, – сказал военный, положив мне руку на плечо. – Не подходи близко.

– Это не опасно, – улыбнулся я. – И если не подходить, то как поговорить?

Я помахал рукой женщине, но без результата. Если бы не камера под потолком и не свидетели, с ней можно было бы серьёзно поговорить. Но в текущей ситуации нужно быть предельно осторожным.

– Это дами, очень умные демоны и проводники великой силы, – сказал я, сделав ещё один шажок к решётке.

– Господин Ёр называл её также, – кивнул военный. – Говорил, что она крайне опасна. Схватит через решётку и голову оторвёт.

– Вы зря переживаете, – отмахнулся я. – Мне в своё время повезло прожить в храме демонов дами много лет. Даже подружился с верховной жрицей, Беатой. Ненасытная женщина. Нет, не в том смысле. Просто она хотела как можно быстрее узнать содержимое всех древних книг, что хранились под храмом. А этих книг там столько, что за всю жизнь не перечитать.

Я не стал говорить, что военный даже близко не представляет, насколько опасна та, что сидела сейчас в клетке и с безразличным видом наблюдала за нами. Я был уверен, что она могла убить всех нас за несколько секунд, и решётка ей нисколько бы не помешала.

– Они мне даже знак дружбы на спину поставили, – добавил я, задирая рубашку пижамы, чтобы продемонстрировать знаки сначала людям, а потом пленнице. Уж больно кровожадная аура начала разливаться вокруг, когда я упомянул храм и жрицу Беату. Едва я показал ей татуировку, как кровожадная аура моментально исчезла.

Повернувшись к пленнице, не заметил, чтобы что-то изменилось, разве что взгляд стал слегка любопытным.

– Люди слишком опрометчиво входят в Вашу камеру, – сказал я на языке дами.

Не самый сложный язык среди прочих, но прелесть его в том, что, кроме этих белоглазых демонов, на нём никто не разговаривал. Каждый звук, который они произносили, нёс в себе частичку силы, суть которой я не понимал, поэтому называл магией. И каждый раз, когда я разговаривал на этом языке, у них лица вытягивались от удивления.

– Прошу простить, что заговорил первым, – продолжил я. – И простите моё любопытство, но как умудрились оказаться здесь? Вытащить Вас отсюда будет непросто.

– Светлоликий лорд, – она показала пальцем в потолок, – оказался слишком силён. Неожиданно было увидеть здесь такого, как он. Это наталкивает на плохие мысли.

Голос у женщины был мягким и звучал так легко, что я понимал смысл ещё до того, как она заканчивала произносить очередную фразу. При этом, когда она говорила, разделяющее нас пространство слегка дрожало. На моей памяти такое могла проделывать только упомянутая Беата. Это очень редкий дар. Верховной жрице подобное давалось ни разу не легко, в отличие от сидевшей в камере женщине.

– Да, я заметил, – кивнул я. – Поэтому вытащить Вас будет не так просто. Дождусь, пока он уедет и что-нибудь придумаю. Через шахту лифта можно легко пробиться, но вот решётки в узких коридорах напрягают. Не знаю, рухнет потолок или нет, если я их выламывать начну.

– Я вижу, что рисунок на твоей спине не закончен, – сказала она, не обратив внимания на мои слова.

– Немного, – сказал я поморщившись. – Люди, стоящие позади, эвакуировали меня не в самый подходящий момент. Ещё бы года четыре…

– Там ведь нет символа чёрного солнца? – спросила она, заранее зная ответ.

Чёрное солнце – один из главных знаков, которые я должен был получить, но не успел. Готовился к этому почти год и, когда отправился в древнюю крипту, где устроили логово смердящие, даже не так, невероятно зловонные твари, меня выдернули домой. Я хотел рассказать об этом, но женщина остановила властным жестом, взглядом показывая на людей, стоявших позади.

– У светлоликого лорда есть фиал с моей кровью, – сказала она с печалью в голосе. – Он легко найдёт меня, как бы далеко я ни убежала.

– Вместе мы разберёмся с этой ушастой тварью. По внешнему виду не скажешь, но я очень сильный. Это правда…

– Я верю, но не связывайся с ним сейчас, – перебила она меня, и пространство вокруг нас ещё больше задрожало. – Я отдам тебе свой символ чёрного солнца. Для маленького человека он будет великоват, но ты справишься. Взамен попрошу позаботиться о моих детях, когда встретишь их.

– Не дурите, – быстро сказал я. – Просто подождите немного, и я Вас отсюда вытащу. Пару дней…

Пространство уже не вибрировало, а гудело на высокой ноте. Моих спутников позади сдавило с такой силой, что они не могли пошевелиться. Вроде бы они что-то кричали, но голоса тонули в этом гуле. Жалобно скрипнула железная дверь, придавленная силой.

– Я бы послушала, как ругались и спорили старейшины, – мечтательно улыбнулась она. – Любопытно, что убедило их нанести этот узор на спину человека. И Беата…

Не заметил, когда она исчезла с лавки, но в это же мгновение её рука скользнула в просвет решётки, хватая меня за шею. Больно ударившись лбом о металлические прутья, я увидел белые глаза очень близко перед собой. Она провела ладонью по моему лбу, убирая лохматые волосы, и коснулась его своим. Беата говорила, что я должен получить чёрное солнце как минимум с шестью лучами, чтобы не испортить символ на спине. У неё самой было всего пять лучей, поэтому она и не могла поделиться им со мной. Ей требовалось ещё несколько лет, чтобы открыть шестой луч. Надеюсь, что эта женщина сейчас не испортит старания последних семи лет.

Я почувствовал поцелуй холодных губ, затем металлический вкус крови, от которого по телу пробежала волна жара. Она прокусила себе язык и даже не поморщилась. Отпустив меня, женщина отступила на шаг, едва заметно улыбнулась. Чёрных точек в глазах уже не было, они полностью исчезли, оставив только белый фон.

– Зачем? – произнёс я, борясь с захлестнувшими эмоциями. – Я бы вас вытащил. Обязательно вытащил…

Сделав ещё пару шагов назад, она села на узкую лежанку, глядя с усталостью и облегчением. Я же почувствовал, как под левой лопаткой вспыхнула боль, как от раскалённого клейма. Показалось, что оно погружается глубже, отчего вся левая сторона тела превратилась в один большой сгусток боли. Я боролся с ней несколько секунд, затем закричал, обессиленно падая на колени. В эту секунду сдерживающая нас сила исчезла. Послышалась ругань военного, затем накрыла волна опаляющего жара, исходящая от Ольги Ивановны. Всё, что происходило дальше, прошло как в тумане. Военный ругался с профессором, Ольга Ивановна кричала на них обоих, охрана у дверей в подземную камеру пыталась понять, что вообще происходит и почему дверь выгнуло и покорёжило так, что она с большим трудом открылась. За всем этим сумбуром от глупых людей ускользнула важнейшая деталь происходящего. Всё ещё сидевшая на лавке женщина из рода дами была мертва. Она смотрела в пустоту перед собой и, казалось, улыбалась с насмешкой. Чтобы понять, насколько невосполнима и огромна эта утрата, люди должны были услышать её голос и на себе почувствовать, как дрожит от него пространство, как отзывается на это каждая клеточка твоего тела. Народ дами подобное всегда приводило в оцепенение и трепет.