Шлак 2.0

Вернулся бармен, положил на стойку ключ.

— Второй этаж, комната шесть.

Я накрыл ключ ладонью.

— Пиво не убирай.

По широкой лестнице поднялся наверх, прошёл по галёрке, повернул в коридор. Возле двери с цифрой «6» остановился. Приник к полотну ухом, прислушался. Изнутри доносился то ли скрип, то ли хрип. Что или, вернее, кто меня ждёт с той стороны? Справлюсь? Должен справиться. А если он заряжен? Заряженный человек на порядок быстрее, вплотную к нему подходить нельзя.

Я снял автомат с предохранителя, левой рукой сунул ключ в скважину, повернул.

Музыка заиграла громче, хор пьяных голосов подхватил очередной шлягер прошедшего века. Я замер на секунду — тональность скрипа не изменилась — скользнул в приоткрытую дверь и тут же закрыл её за собой.

На столе горела лампа. В круг света попадали стены небольшой комнатки, тумбочка с бутылкой и узкая койка. На койке дёргались двое, от этого и происходили хрипы и скрипы.

Я облизнул губы. Ну и кто из них цель? Или я должен ликвидировать обоих?

Из-под мужской туши на меня уставилось женское лицо с размазанной по щекам косметикой. Женщина посмотрела сначала на автомат, потом на меня, потом снова на автомат, и забарабанила ладонями по голой спине мужчины.

— Эй, эй, эй!

— Ты чё?

— Кто это?

Мужчина обернулся. Грызун!

И всё встало на свои места. Мёрзлый обещал разобраться со старателем, чтобы тот не проболтался о новом проводнике, и выполнил обещание, но почему-то решил сделать это моими руками. Хочет повязать кровью? Так на мне уже и так литры, в той числе свиной. Или действительно выбор осуществляет группа аналитиков?

Грызун подскочил. В голом виде он выглядел совсем уж нелепо. Ноги кривые, бугорок между ними скукожившийся, тело в тюремных наколках. Звёзд на плечах не наблюдалось, но куполов, крестов и прочего хватало в избытке.

— Ты… ты чё, Дон? Привет. Как нашёл меня? Я думал, тебе кранты.

Он говорил, а глазами елозил по куче одежды на полу. Если пошевелить её, там наверняка найдётся и автомат, и нож.

— Я оденусь? Ну ты крут! Вырваться от редбулей…

Он потянулся за штанами, я молча вскинул автомат к плечу.

— Дон, Дон, погоди. Не стреляй! Ты из-за нанограндов так рассердился? Да, господи, я и не собирался тебя кидать. Твоя доля у меня. Я сейчас всё переведу. Делов-то на пять минут. Я достану? — он взял с тумбочки планшет. — Вот смотри: оформить перевод… получатель: Дон… Сумма какая красивая. Твоя доля четырнадцать тысяч восемьсот семьдесят семь статов. Час назад сдал всё до последнего гранта. Курс сегодня двести шестьдесят один стат за карат. Мы богачи, Дон. Давай запястье.

Он подался ко мне, в глазах загорелась надежда, окаймлённая серебряным блеском. Я оценил расстояние: шагов пять. Ещё два — и он до меня дотянется. Не уверен, что справлюсь с ним в рукопашную.

— Тормози, Грызун. Встань на место.

— Стою.

— Ты, вроде, говорил, что продать наногранды может лишь тот, у кого есть лицензия. У тебя её нет, а посредник берёт треть. Значит, сумма должна быть меньше, не настолько красивая.

— Какая ещё лицензия? — пьяным голосом пробормотала женщина.

— Заткнись, дура! — резко обернулся к ней Грызун. — Дон, всё не так просто. Я сейчас объясню…

— Ладно, Грызун, не грызи мозги. Я уже знаю, что никакая лицензия не нужна. Ты с самого начала хотел меня кинуть.

— Дон, я…

Он сделал шаг вперёд, я надавил на спуск. Короткая очередь отбросила старателя к стене, кровь из его головы брызнула на лицо проститутке. Та завизжала, я вздрогнул и снова надавил на спуск, чисто на автомате. Две секунды, два трупа.

По жилам прокатилось облегчение, словно груз сбросил. Я даже выдохнул и почувствовал толику радости. Чем это вызвано не знаю, но совесть за два новых убийства меня мучить не будет.

Я набрал сообщение:

Выполнено.

Подумал и добавил:

Одна попутная жертва.

Отправил, и рассмеялся: попутная жертва. Какая глупейшая мысль. Я превращаюсь в такого же нигилиста, как Алиса.

Постоял немного, обошёл комнату. Что делать дальше? Ждать ответа или уходить? Никогда не готовил себя к профессии наёмного убийцы, даже фильмов на эту тему не смотрел. Наверное, подожду немного и спущусь вниз, там на стойке пиво киснет.

Скрипнула дверь за спиной. Я резко повернулся. Палец уже привычно лёг на спусковую скобу.

— Спокойно, любезный, — на пороге стоял Желатин. — У нас особое сотрудничество на очистку и уборку. Ты своё дело сделал, дай нам своё сделать.

Желатин вошёл, за ним ещё двое. Новые особисты принесли с собой несколько мешков, деловито засунули в них трупы и принялись замывать пол от крови. Я склонился над Грызуном, подобрал планшет.

— Слышь, — снова заговорил Желатин — не трогай ничего, это наша награда за труды, таковы условия сотрудничества.

Всё верно, каждый получает по делам его. Что прилетит мне, пока не знаю, а им достанутся плюшки с трупов. Думаю, что с тела Грызуна они неплохо поднимутся, на много порций грибов хватит.

Я вернулся к стойке. Пиво моё так и стояло нетронутым. Народ гудел, певица исполняла очередной шлягер. Всё шло своим чередом. Выстрелов не услышали, а если услышали, то не обратили внимания. В Петлюровке постреливают часто, потому что законы Загона здесь не действуют.

Пришёл ответ:

Сотрудничество засчитано. На ваш счёт переведено две тысячи статов.

В душе возникло ощущение, что меня обокрали. Грызун предлагал значительно больше. Не факт, что я бы получил обещанное, но суммы всё равно несопоставимые.

Допив пиво, я выбрался из салуна на улицу. Народу не убавилось. Возле крыльца стояла платформа с логотипом Смертной ямы на борту, Желатин с компанией упаковывали в кузов мешки. По очертаниям не сложно было догадаться, что находится внутри, но люди как будто не замечали этого, а может, не хотели замечать. Красивый вечер, тёплая погода, лучше выпить пивка и закусить грибочками, чем ковыряться в грязном белье Загона.

Через рабочий выход я прошёл в жилые блоки. Первым делом добрался до отделения арсенала, сдал оружие, патроны. Закатал в вещмешок плащ, разгрузку, и тоже сдал. Учётчица подтвердила вторую категорию доступа и дополнительно сообщила, что отныне я имею право на десятипроцентную скидку при покупке экипировки и боеприпасов. Я поблагодарил за информацию и направился в свой блок.

Место моё оказалось занятым. Пожилая женщина лежала, подогнув под себя колени и уткнувшись бездумным взглядом в стену. Одежда на ней не выглядела заношенной, наверняка из новой партии.

— Давно прибыли? — спросил я.

Она повернула голову.

— Три недели.

— С вами не было молодой женщины с азиатскими чертами и девочки шести лет?

— Не было.

— Понятно. Где сотрудничаете?

— Понимаете… я пыталась, но не понимаю как, — она протянула мне планшет. — Сообщения так быстро приходят, что я не успеваю. Ездила на сбор крапивницы, но с моей спиной, да и руки уже… Если б вы знали, что я там видела, — на её глаза навернулись слёзы.

— Я знаю, я тоже это видел. Ладно, отдыхайте.

Вдаваться в её проблемы — это накручивать себя, переживать за неё, за сотни таких же, как она, старых, беспомощных, больных, одной ногой уже опустившихся в яму. Нет, мне есть о ком переживать. А теперь ещё надо идти к Ровшану, просить новое место.

Старосты за своим столом не оказалось, не было и самоката, уехал куда-то. Впрочем, он даже до туалета пешком не ходит. Оставшуюся без хозяйского присмотра конторку охранял хлыщ Крючёк. Увидев меня, выпучил зенки.

— Тебя аннулировали!

— Где Ровшан? — не вдаваясь в подробности, спросил я.

— Так это… На ужин отъехал. Тут недалеко, возле раздачи. Самокат увидишь…

Дальше я слушать не стал. Трапезничать в общем зале Ровшан не станет, побрезгует. Он же великий, значит, сидит в каком-нибудь кабинете как принц датский в окружении кастрюль и тарелок, и балует себя лучшими яствами. Так и было. Самокат стоял прислоненный к раздаче. Повариха кинулась мне наперерез, как разъярённая курица.

— Куда прёшься, шлак? Да ещё в грязи. Тобой полы что ли тёрли?

Что есть, то есть: ни умыться, ни постираться я до сих пор и не сподобился. Но это не моя вина, времени не было.

— Кто там, Тамара? — раздался знакомый чавкающий голос.

— Тут и не поймёшь сразу.

— Это я, Дон.

— Пусти его.

Повариха послушно отступила и ткнула пальцем на прикрытый шторой проём. Я вошёл.

Обеденный кабинет у Ровшана был небольшой, зато чистый и светлый. Стол заставлен тарелками и тарелочками, в каждой что-то своё. Такого разнообразия я не видел даже в баре для положенцев в депо. Сыр, колбасы, жареная курица, отварной картофель, селёдка. Отдельно в графинчике водка. Живут же старосты, нечета зашлакованным.

В отличие от хлыща, Ровшан моему воскрешению не удивился. Указал на стул рядом:

— Присаживайся. Отужинай со мной.

Я не отказался. Последний раз удалось поесть вчера вечером в тюрьме Анклава. Подавали кашу из крапивницы и воду. Так что я, не стесняясь, подцепил вилкой кусок селёдки, взял картофелину. Ровшан налил в рюмку водки, подвинул. Я отказался.

— Ну как хочешь. Ты насчёт места?

Я кивнул.

— Извини, что твоё отдал, из Конторы сообщили, что ты больше не с нами. Где был-то?

— Долгая история, — я намазал масло на хлеб, сверху положил сыр. — Да и неприятная. Не хочу вспоминать.

— Чем собираешься заниматься? Если хочешь назад к Куму…

— Не, спасибо, я пока здесь. Во внутреннюю охрану определился. Завтра первый день сотрудничества. Давай с местом решим побыстрее. Мне ещё в душ сходить, да и спать хочется. Задолбался я по Территориям мотаться.

Место мне Ровшан выделил неподалёку от старого: Д-56. Пока я ходил в помывочную, староста подсуетился, направил людей поменять подстилку, повесить новую занавесочку, даже картинку с актрисой из прошлого прикололи на стенку. Видимо, дошли до него слухи, что я встречался с Мёрзлым, а знакомство с такими людьми чего-то да значит, вот он и подстраховывался. Я помылся, оплатил чистку, стирку, пока ждал одежду, сыграл с банщиком в шашки. Между ходами спросил осторожно:

— Гук давно не заходил?

— Да уж месяц не видел, — не отрывая глаз от доски, ответил банщик. — Говорят, где-то возле Полынника.

Полынник — это территория Загона, на которую уже давно зарились прихожане. Если Мёрзлый отправил Гука туда, значит, намечается что-то нехорошее.