Шашлык из леопарда

Она пригляделась. Темная масса леса уже почти сливалась с темной пустотой северной стороны небосвода.

Но знак впереди дал ей подсказку. Она слегка сбавила скорость. Лес слева оборвался. Она бросила взгляд влево. Темное поле. На нем какая-то темная коробка. Абсолютное темное, на вид заброшенное строение — сарай, амбар, ангар, черт знает что… Но это точно была та самая ментовка! Почему полная тьма и никого? "Странно", — констатировала она — но и только. Странного, бредового и страшного уже случилось столько — что темная, как будто брошенная ментовка показалась сущей мелочью, а полкилометра спустя, уже в памяти, даже порадовала своей заброшенностью — ведь ее тут точно никто не видел, и на том спасибо…

Дав кругаля, она выехала на Ярославку минут через десять. Шоссе оказалось почти пустым, и она вдруг пожалела о трафике: теперь придется шарахаться от гаишников — пулевые отверстия в стеклах авто, это как? Вот они и спросят "как"?

Что хуже всего было сегодня? Ну да, она вспомнила: в нее стреляли и Ленка в "вагончике". Если бы просто стреляли — это еще полбеды. Но вот Ленка! Раз тут Ленка, значит, и она сама глухо сидит на крючке. На каком крючке?

Фраки, гороскопы, Ленка… Ленка — это худшее, что она сегодня узнала. Недавно она набралась смелости приглядеться к бездне, а оказалось, что эта чертова бездна, и вправду, уже давно вглядывается в нее.

Счастливо избежав по дороге гаишников, она добралась до МКАДа и оставила машину в Бибирево, на краю небольшой промзоны, среди кустов, у перекрестка.

Хорошо запомнив место, на несколько секунд она задержалась у машины. И правда, настоящая пуля… прошила авто на вылет через стекла, весь салон в крупной белой крошке. "Только калибр как-то маловат…" — показалось ей. Может, не хотели убивать?.. Ну да, не хотели, специально мазали… а что еще хорошего в этой жизни?.. Она нашла хорошее и удивилась, что так быстро нашла. Хорошее было — как раз самое плохое: то, что она узнала про "Ленку в вагончике". Оказывается, все было не так, как она думала. В действительности все не так, как на самом деле — хорошо про это какой-то писатель сказал, правильно. Она оказалась предупреждена — значит, вооружена. Вопрос, чем вооружена… И еще вопрос: кто же на кого охотится… И еще вопрос: почему…

Она глянула на часы: оказалось, всего половина десятого. Она думала, что уже гораздо позднее… Нужно было срочно звонить боссу. Нет, сначала добраться до дома, бросить спецбарахло, принять душ. За это время, может, выстроится хоть какая-то цепочка неидиотских гипотез…

До оживленной трассы пришлось идти довольно долго. По ходу ей чудилось, что она идет быстрым шагом по заброшенному городу… по абсолютно безлюдному городу. Да, наверно, она бы сейчас не удивилась, окажись вся Москва брошена и темна, как та загадочно темная и пустая ментовка.

Попавшийся частник, таджик, был очень кстати так же совершенно безмолвен.

Хотя в машине она осознала себя дико уставшей, но твердо решила высадиться на проспекте Вернадского, не доезжая до дома примерно километр.

…Таджик молча взял деньги — и только очень остро посмотрел на нее через плечо в упор.

— Спасибо, — сказала она.

— Пажаласта, — ответил он. — Идити астарожней, сумка у вас…

Она искренне пообещала таджику соблюдать максимальную осторожность — и пошла не напрямую, вдоль дороги, а кругом храма, чтобы сразу потом оказаться в поле видимости КПП ее дома… хотя такая осторожность, конечно, была смех да смех. Вот если бы ползти в маскировке…

Проходя мимо безлюдного периметра церкви, она подняла голову и отметила, что, наверно, впервые видит маковки храма над собой, а не внизу, с высот вороньего полета. Она остановилась… да взяла и перекрестилась на всякий случай.

Всякий случай — какой он? А вот какой! Она обошла угловой массивный столб ограды, сложенный из кирпича и украшенный башенкой… и тут же едва не бросилась назад — спрятаться за него! Но не стало вдруг никаких сил тронуться с места.

Впереди, точно на ее пути до КПП, у тротуара стояла белая "копейка"! Тот самый ВАЗ-2101, только в натуральную величину.

Она не могла сдвинуться с места. Рассудок пинал ее вперед — "это просто совпадение, дура! Не сходи совсем с ума! Хоть сейчас подумай!" — а страх пихал ее в грудь назад, давя прямо на сердце — "Вали отсюда, дура! Вали!"

Она бы и свалила… Прямо бы в церковь! К тому умному батюшке на исповедь! Прямо сейчас… Может, он смог бы разобраться в этой ее вышедшей из под контроля реальности…

Уж точно в самом страшном сне не могло ей присниться, что она однажды с такой смертной тоской уставится в замок на церковных воротах… "Как неотпетый мертвец…" — подумалось вдруг ей… и сразу полегчало.

Окаменение вдруг сошло, развеялось, взялись силы сделать пару шагов назад. Она условно спряталась за столб ограды, достала мобильник и кликнула "босс". Удивительно, он ни разу не позвонил ей, хотя ему наверняка доложили о том, что дело пошло наперекосяк и она могла засыпаться… Нет, как раз совсем не удивительно. Все правильно.

Босс включился — и не поздоровался. Все правильно…

А она не назвала его никак — ни по имени, ни боссом. Просто сказала тихо:

— В меня стреляли…

Он просто отключился…

Все правильно.

Слезы снова потекли у нее из глаз сами собой — на этот раз без страха и без боли, вообще без всякой душевной причины. Слезы не текли у нее ни тогда, в гинекологическом кресле, ни тогда, во Владике… А сейчас текли сами по себе… С чего это, дорогуша? А с того, что тогда реальность была абсолютно тупой и понятной, такой реальности кругом всегда навалом, как трупов в моргах… как окурков вокруг заплеванной урны. А вот теперь у тебя нет никакой реальности вообще. Что это ты такое сделала, что все в твоей жизни взяло и отключилось?.. Почти как тогда, только совсем по-другому.

Мобильник весело тренькнул: "Не горюй!" Она проморгалась и разглядела эсэмэску босса: "Симка 25 секунд. Или Арбатская в центре зала".

Все правильно!

Лишней симки у нее нет. Остается "Арбатская в центре зала". Там две Арбатских… Какая проблема! Если ее сейчас не завалят, пока она будет дефилировать от церкви до проспекта, то уж с Арбатскими она разберется. Только на хрена ей этой "копейкой" в глаза тыкать, если валить?..

Что еще нужно успеть сделать, пока жива? Позвонить Ленке и спросить. Нет, живая или мертвая, Ленке она позвонит потом — прямо посреди ночи… Так крутые следаки поднимают задержанных, когда те успеют размякнуть и заснуть, и тащат мешком в допросную. Может, Ленка заслужила, а может, и нет, но будет только так.

Но будет только так — если живая, она позвонит, а если мертвая, то придет к ней сама…

Петер Шлегель сидел у себя на кухне одетым по-уличному и ждал ее звонка. Ждал с той минуты, когда ему коротко доложили о серьезной проблеме: объект, то есть на их языке "кандидат", идет по территории пансионата к коттеджу и не один… хотя, ясное дело, давно уже засекли, как его машина отъехала и проследовала в коттеджный поселок, иначе бы и не дали отмашку… Оттуда назад, в направлении офиса "Тандема" машина не возвращалась. Откуда объект взялся, как случился прокол с наружкой, сейчас разбираться было недосуг.

Пока Петер Шлегель ждал, он понял, что ждал такого звонка всю свою сознательную жизнь… что на самом деле он мечтал о таком звонке, мечтал о том, чтобы что-нибудь подобное случилось… И вот оно случилось. Под угрозой его карьера. И только Бог ведает, какие еще непредвиденные, нелепые и даже непредставимые проблемы возникнут. И тем не менее вот оно — Ales genucht! Поразительное чувство полной свободы действий, о которой, то есть о свободе, он и мечтал. Теперь он может сказать своему покойному отцу… да, сможет сказать то, что мечтал ему сказать. Вот оно случилось — удар таинственного, невидимого и, возможно, опасного врага… И он должен ответить. Вот оно — самый непредсказуемый его подчиненный теперь в его полной власти… а сам он — во власти спецсовести на уровне никак не ниже начальника отдела. Он может сейчас слить своего "агента", а может и не слить. И он не сольет. Он вытащит ее… Отец никого не слил и вытащил всех, кого мог, и он тоже вытащит.

Он сидел, одетый по корпоративному дресс-коду пятницы, хотя с утра был четверг: темные джинсы, голубая рубашка, светлая ветровка. Жена поглядывала на него с осторожностью — таким отлито-сосредоточенным она своего супруга еще не видела, но ни о чем не спросила. Он прилежно сказал сам: форс-мажор, возникла серьезная проблема и, возможно, придется срочно выехать и оказать помощь сотруднику, попавшему в беду… авария, скорая, больница.

На звонок Анны он не дернулся, а сказанные ею слова его не удивили: он был готов. Ales genucht, могли и стрелять — хуже ничего случится не могло и раз случилось, значит, в самом худшем случае может увеличиваться только количество, а не качество… то есть количество выстрелов.

Выходя из дома, он только сделал уточнение супруге:

— Керсти, мой контрольный срок — два-ноль-ноль. Я звонить не могу. И ты мне не звони. Ситуация очень нетривиальная. Если меня в это время еще не будет, звони вот по этому телефону. Они найдут.

Он не стал пугать жену прощальным поцелуем и словами "я тебя люблю", а просто пообещал, что все будет в порядке. Жена верила его обещаниям, потому что он до сих пор сдержал все до единого.

…Впервые он видел Анну Репину такой уставшей и не соответствовавшей своему агрессивному деловому костюму.

Она сидела на скамье в центре станции Арбатская — конечно же, догадалась, что встреча должна произойти на более парадной и людной станции, — но сидела так, как стоит Пизанская башня, сидела, едва не повалившись спать на тяжелую дорожную сумку со спецтехникой.

Она впервые видела босса таким, каким никогда не ожидала бы увидеть — не рафинированным корпоративным топом с устричным, скользким и кисловатым холодком в глазах, а таким жестко собранным, сосредоточенным… кем? Даже не известно кем! Он сейчас был даже красив. И силен… по крайней мере своей жесткой походкой.

Он не подошел к ней вплотную… огляделся, сделал знак издали. Она повиновалась. Он повернулся и пошел на выход, к эскалатору. Она догнала его. Он не взял у нее эту проклятую тяжеленную сумку… Все правильно! Он не должен оставлять на ручке пальцев… это, типа, еще урок Штирлица, и он, наверно, знает и про Штирлица.

Она хорошо подготовилась. Знала, что должна выложить ему всю значимую информацию, пока они будут идти по этой длинной станции, а потом подниматься по эскалатору. И рассказала все. Только про Ленку зажала. К Ленке был особый счет… а может, и не счет.

Они вышли из метро и зашли в темный пустой переулок за Библиотекой. Темный пустой переулок в центре Москвы, и в нем припаркована одинокая машина босса. Еще одна реальность, от которой крыша ехала… Сама виновата! Холодок пробежал по спине. А вдруг и босс — её того… Ну, значит, судьба — от судьбы не уйдешь…

На полдороги до машины обреченность, отогнавшая от нее страх, отступила сама…

Они сели в машину и сидели пару минут молча.

— Сидим, как на дорожку, — не выдержала она.

— На дорожке? — уточнил босс.

— Типа того… — откликнулась она.