Дикие груши

* * *

Никогда раньше Майсарат не замечала, чтобы сын, собираясь в школу, так старательно одевался. Было забавно наблюдать, как он неуловимо похоже повторял движения отца. Подражал или природа? Скорее, и то и другое. Надев белую рубашку, он вытягивал руки перед грудью и тщательно рассматривал манжеты. Одевшись, неторопливо подходил к зеркалу, висевшему в прихожей, отцовским жестом проводил расческой по густым черным волосам.

«Боже мой, как он быстро вырос! — с грустью думала Майсарат. — Давно ли, кажется, я носила его на руках? Скоро станет совсем взрослым. Уйдет от нас. Женится на какой-нибудь смазливой девчонке. Он ведь совсем ничего не понимает в людях! Каким человеком вырастет? И на кого будет похож — на меня, на отца? Мы такие разные…»

Поймав на себе пристальный взгляд матери, Дауд сунул портфель под мышку и вышел. В саду под черешней замекал ягненок, приветствуя своего друга и кормильца. Дауд, как всегда, ласково потрепал его по спине.

Поднимаясь по склону горы, он глянул себе на ноги и обмер: на его только что начищенных и весело блестевших ботинках лежал слой серой пыли. Он торопливо вырвал из тетради листок и наклонился обтереть ботинки.

— Ого, как мы модно причесаны! Вах, и туфли чистим? Что-нибудь случилось, а? — Обгоняя, Раиса шутливо взлохматила ему волосы и, звонко рассмеявшись, побежала дальше.

Дауд, казалось, оцепенел, глядя вслед Раисе. А между тем внутри себя он услышал и празднично зазвучавшую медь оркестра. Почему она не подождала его? Могли бы пойти вместе. Стесняется его? Ну это неплохо. Он достал было расческу, но не тронул волосы: приятно было думать, что их взлохматила Раиса.

На большой перемене ребята рассыпались по двору. Одни тут же бросились за футбольным мячом, другие уткнулись в книжки. Стайка девчонок закрутила скакалку, кто-то под восторженные возгласы немногочисленных зрителей вертел на турнике солнце. Нет, все это было не то…

Дауду пришлось сделать несколько кругов, пока он отыскал Раису за волейбольной площадкой. Она о чем-то оживленно разговаривала с двумя одноклассницами. Одну из них Дауд знал хорошо. Это была энергичная девчонка, быстрая и чересчур любопытная. Она всегда все про всех знала, потому имела прозвище Цыганка. Другую Дауд мало знал — девчонка как девчонка. Про нее говорили, что она вечно всех мирила. Словно это была ее общественная обязанность. В ушах у этой миротворицы висели маленькие серебряные шарики, которые дрожали не только при каждом движении, но даже когда она стояла неподвижно и разговаривала.

Заметив недалеко от интересующей его компании знаменитого на всю школу Петуха, Дауд с независимым видом двинулся к нему. Петух имел в школе репутацию отчаянного драчуна, а стало быть, и смельчака. Такая слава казалась Дауду на редкость завидной. И вроде, когда он оказывался рядом с этим бравым, исцарапанным бойцом, что-то само собой переходило и на него, Дауда. Он принялся рассказывать Петуху о футболе, который смотрел вчера по телевизору. Кое-что для наглядности ему пришлось показать самому. Он махал руками, подпрыгивал, шутил. Пусть Раиса видит: это для других Петух — гроза школы, для Дауда — просто приятель. Он как-то слишком развеселился и не заметил, что Петух уже давно ему не отвечает.

Прозвенел звонок. Когда они пересекали волейбольную площадку, Петух уронил шариковую ручку, которую вертел в руках всю перемену. Дауд приостановился, думая поднять ручку, но, оглянувшись, поймал на себе насмешливый взгляд девчонок и шагнул следом за Петухом.

Петух остановился. Нагло ухмыляясь, он смотрел на Дауда: будешь притворяться, что ничего не видел?

— Ты уронил ручку, — сказал Дауд.

— Ну так подними!

— Сам подними! — Дауд бросил осторожный взгляд на девочек, которые, продолжая оживленно разговаривать, остановились неподалеку от них.

— Охота, чтобы тебе поддали? — Петух с готовностью повернулся к Дауду. — Напрашиваешься?

— Не имеешь права! — растерялся Дауд и попятился от Петуха. Краешком глаза он опять глянул на девочек. О ком это они все время трещат? Неужели о нем? — Ручка ведь твоя, — произнес Дауд хриплым от волнения голосом. — И ты моложе меня, значит, ты и поднимай…

— Хочешь, чтобы я при девчонках расквасил тебе нос? — наступал Петух.

— Не имеешь права! — тупо повторял Дауд, все еще не решив, что ему делать.

— Ну давай, давай, поговори о правах! — притворно-вежливым голосом произнес Петух и ткнул кулаком Дауда в плечо.

В его холодных серых глазах Дауд уловил злобную угрозу.

— Нет, я тебе говорю — нет! — запальчиво воскликнула Цыганка, поправляя очки на маленьком носу.

— А я тебе говорю — да! — почему-то со злостью ответила ей Раиса и пристально посмотрела на Дауда.

— Да перестаньте спорить, — вмешалась девочка с сережками.

Мысли Дауда лихорадочно метались: «Что делать? Как поступить? Стоп! Отец бы, наверное, сказал: «Ничего не надо попусту осложнять:». А Раиса? Наверное, она тоже так считает, а то бы она ему что-нибудь подсказала. Да и мать расстроится, если узнает о драке из-за какой-то ерунды». Он вздохнул с облегчением и пошел поднимать ручку.

И все-таки чувство неловкости продолжало жить в нем. Ему было страшновато драться с Петухом. Но не это заставило его отступить. Он проявил благоразумие. Что бывает важнее… Теперь он крутил ручку, не торопясь вернуть ее Петуху, словно это несколько скрадывало его уступчивость.

Петух, победоносно поглядывая на девочек, тоже не спешил взять ручку. Это его время, и он должен был насладиться победой.

— Что я тебе говорила? Что я тебе говорила? — непонятно повторяла Раиса.

Цыганка, похоже, тоже была довольна таким исходом событий.

— Можешь оставить себе. На память, — сказал Петух и похлопал Дауда по плечу.

Подмигнув девочкам, он расслабленной походкой двинулся к школе.

На лице Дауда застыла растерянная улыбка. Вроде бы он поступил разумно. И Раиса от него ждала именно этого. Но все же на душе осталля какой-то неприятный осадок… Впрочем, бог с ним!