Война и наказание: Как Россия уничтожала Украину

Посреди леса они видят кабана. Шушкевич говорит Кравчуку: «Леонид Макарович, стреляйте!» Кравчук целится, но Шушкевич советует под руку: «Нет, подъедем ближе». Они трогаются, кабанчик пугается и убегает. Кравчук очень расстраивается — верная добыча ушла прямо из рук. «Охотник никогда не должен никого слушать. Никогда!» — говорит он себе.

Серьезный разговор о будущем начинается с утра: за стол переговоров садятся вшестером, по два человека от каждой страны. Ельцин интересуется у Кравчука, готов ли тот подписать союзный договор — соглашение о реформировании Советского Союза, которое Михаил Горбачев многократно редактировал, а после путча превратил в документ о создании конфедерации. Ельцин спрашивает очень аккуратно: «Согласитесь ли вы подписать союзный договор, если в нем будут учтены предложения Украины и ваши лично?» — «Борис Николаевич, не смогу, — отвечает Кравчук. — Потому что уже состоялся референдум, на котором украинский народ проголосовал за независимость. Если я сейчас отвечу на этот вопрос положительно, это будет означать, что я изменил своему народу. Мне нужно лететь в Киев и сказать: вы меня избрали, но я не оправдал вашего доверия…» Заканчивает Кравчук вопросом, который адресует Ельцину: «Если бы так было в России, кого бы вы послушали — Горбачева или свой народ?» — «Конечно, свой народ, — хмуро отвечает Ельцин. — Понятно, что без Украины Советского Союза не будет. Нам надо думать, над каким документом сейчас будем работать».

До этого момента хозяин встречи Станислав Шушкевич и не предполагал, что придется что-то подписывать. Он думал, что все дело ограничится разговорами, баней и охотой. И Шушкевич дает поручение подчиненным в срочном порядке раздобыть печатную машинку. С большим трудом одна, очень старая, обнаруживается в соседнем селе.

Пока идут поиски, Геннадий Бурбулис, госсекретарь России, а де-факто глава правительства, предлагает для документа такую формулировку: «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование». Все трое соглашаются. На старой машинке быстро печатают текст, и трое лидеров подписывают «Соглашение о создании Содружества Независимых Государств».

Ельцин спрашивает Кравчука: «Что будем делать с Крымом и с ядерным оружием?» Тот отвечает: «Давайте сейчас не будем решать вопрос с Крымом. Сначала создадим содружество, а потом будем разбираться с границами».

Для всех происходящее в Беловежской Пуще — неожиданность. Ни Кравчук, ни Шушкевич не планировали уничтожать Советский Союз — они просто не знали, что так можно. Документ их пугает. Никто не знает, какими будут последствия. Никто не исключает, что сейчас их могут арестовать как заговорщиков, — они все еще подозревают, что у советской империи может быть некая им еще неизвестная мощная сила.

Ельцин тут же звонит министру обороны СССР Шапошникову и сообщает ему, что тот назначен главнокомандующим вооруженными силами только что созданного тремя президентами Содружества Независимых Государств. У того возражений нет — значит, вероятность того, что военные возьмут власть в свои руки ради сохранения СССР, невелика.

Все поднимаются в номер к Ельцину — у него самые большие апартаменты. Думают, кто будет объясняться с Горбачевым. Поручают это Шушкевичу — он, мол, хозяин. Шушкевича с Кремлем не соединяют: «Горбачев занят и ответить не может. Он вам позвонит».

Борис Ельцин тем временем пытается поговорить с президентом США Джорджем Бушем. Сначала в Белом доме не могут поверить, что из какого-то белорусского села действительно звонит по важному вопросу Ельцин. Но все же Буш берет трубку раньше Горбачева. Уже после разговора Ельцина с Бушем по телефону прорывается Горбачев и начинает кричать: «Что вы там наделали? Чуть ли не весь мир на голову поставили!..»

Потом все спускаются ужинать. Во время еды Ельцину сообщают, что оставаться в Беловежской Пуще может быть опасно — появились сведения, что Горбачев планирует арестовать руководителей трех республик и резиденция уже окружена спецназом КГБ.

«Леонид Макарович, у меня есть информация, что нам нужно отсюда быстро улетать», — говорит Ельцин Кравчуку. Российская и украинская делегации едут на аэродром. Прощаясь с Кравчуком, Ельцин делает характерный жест рукой и говорит: «Как мы Мишку трахнули», — имея в виду Горбачева. Однако, даже вернувшись в Киев, Кравчук опасается ареста.

Он приезжает в свою загородную резиденцию, в Конча-Заспу, и выходит из машины. К нему приближаются три человека. «Все, это за мной», — думает он. Они подходят — Кравчук видит, что это военные, десантники. Они отдают честь и говорят: «Господин президент, мы пришли вас охранять».

Спустя годы Кравчук так в третьем лице опишет свою роль в возникновении украинского государства: «Независимость пришла на Украину неожиданно — прилетел Кравчук и привез ее на тарелочке с голубой каемочкой».

Комик вместо президента

Окончательный распад Советского Союза случается накануне Нового года: 25 декабря президент СССР Михаил Горбачев в телеобращении объявляет о своей отставке и о том, что империя прекращает существование.

Я брал интервью у Михаила Горбачева много раз. За годы после президентства он сильно перепридумал себе биографию — старался не брать в расчет, что воспринимался когда-то как советский диктатор. В его рассказах мне о своем прошлом он всегда фигурировал только как демократ-освободитель, целью которого было дать волю народам. Лишь его отношение к независимости Украины было сложным: его жена Раиса, умершая в 1999 году, была украинкой. Он сам был наполовину украинцем — по матери — и всю жизнь разговаривал с очень заметным южнорусским акцентом, сильно напоминающим украинский. Признать, что Украина — отдельная страна, Горбачеву было всегда трудно: «как разорвать себя напополам», говорил он мне.

31 декабря больше 200 миллионов человек встречают Новый год — главный советский праздник. Вообще-то традицию отмечать Новый год вместо Рождества ввели большевики. Поначалу и с Новым годом тоже боролись (как с «поповским пережитком»), но в 1935 году второй секретарь украинской компартии и тогдашний глава Киева Павел Постышев убедил Иосифа Сталина, что стране, особенно детям, нужны новые традиции, например новогодняя елка. В предыдущие годы Постышев был одним из основных организаторов Голодомора в Украине — в результате его усилий СССР смог экспортировать запланированный объем зерна и получить прибыль, но несколько миллионов человек умерли от голода. Поскольку у самого Постышева было тяжелое детство и он всегда завидовал детям из богатых семей, у которых была елка, он лично организовал первый в СССР новогодний праздник. Это было в Харькове — праздновали те дети, которые смогли пережить Голодомор.

Уже через год елки стали организовывать по всей стране, и даже в Москве устроили большой праздник. Именно тогда впервые символами этого праздника были выбраны Дед Мороз и Снегурочка, которые желали всем «счастливого нового, 1937 года». В результате 1937-й стал началом самых страшных сталинских репрессий — и до сих пор является символом террора и смерти. Его жертвой оказался, кстати, и Постышев — его расстреляли как японского шпиона.

Сложившийся к 1991 году советский ритуал празднования Нового года таков: семьи и компании друзей целый день готовятся, чтобы ближе к полуночи сесть за стол «провожать старый год», то есть произносить тосты и выпивать за то, что в прошлом. При этом обязательно должен быть включен телевизор — в последний час перед наступлением нового года там идет что-то особенно интересное, как правило, юмористическая программа. В последние пять минут уходящего года шутки заканчиваются и на экранах появляется глава государства. Он выступает с новогодним обращением. Потом по телевизору показывают куранты на Спасской башне московского Кремля, они отбивают 12 раз — некоторые считают, что в это время надо загадать желание и оно обязательно сбудется. Особо суеверные пишут желание на бумажке, сжигают ее, съедают пепел, запивая его шампанским, — тогда точно сбудется.

Вслед за боем часов на экране начинается праздничный концерт со вставными комическими номерами. А зрители смотрят и пьют до утра.

В конце декабря 1991 года руководители первого канала советского телевидения решают сложную проблему: праздник приближается, а нет одного из главных участников — президента, который должен поздравить телезрителей с новым годом. Михаил Горбачев уже ушел, показывать президента России Бориса Ельцина не очень уместно, потому что канал вещает на все республики бывшего СССР.

Ведущий новогоднего телеконцерта в 1991 году Михаил Задорнов — самый популярный стендап-комик в СССР. На советском телевидении это называется словом «юморист». У него спорный бэкграунд — еще недавно он руководил любительским театром КГБ. Впрочем, об этом мало кто знает. Задорнова часто показывают по телевидению, а аудитория ценит его за то, что он всегда много шутит про политику. Именно ему режиссеры новогоднего эфира и поручают произнести речь перед боем часов 31 декабря.

«Могут быть разные государства, но никто, никто не заберет у нас того, что было… — говорит с экранов телевизоров юморист Задорнов с бокалом шампанского в руке. — Да, СССР больше нет, но есть наша Родина. Можно разделить Родину на несколько государств, но Родина у нас одна. Не зависящая от границ. Я предлагаю поднять наши бокалы за нашу Родину».

Это не единственное выступление Задорнова по телевидению в эту ночь. У него есть еще и сатирический номер — пародия на новости. Большая часть посвящена Украине — вернее, вдохновлена обидой на ее руководство. Он долго и несмешно шутит про новую украинскую валюту, про желание властей Украины «приватизировать» советскую армию и про то, что президент Кравчук сделал ошибку в ударении в слове «имперский», когда обвинял Бориса Ельцина в «имперском мышлении». Могло бы показаться, что сатирик Задорнов нарочно пародирует все наиболее постыдные, колониальные и высокомерные высказывания российских политиков, — но, к сожалению, в этот момент он на их стороне.

Церковный раскол

Украинская ССР заметно отличается от всех советских республик среди прочего тем, что там намного сильнее роль церкви. Украинцы куда более верующие, чем жители других частей Союза. В Украине намного более тесная связь между духовенством и прихожанами, особенно в западной части, которая вошла в состав Советского Союза только в результате пакта Молотова — Риббентропа в 1939 году.

Распад Союза не ограничивается разделением государственных структур. Следом разваливается и Русская православная церковь. Сначала, в конце 1980-х, в Украину возвращаются эмигранты, убежавшие от советской власти, в том числе священники. Формируется автокефальная церковь, заявляющая о собственной независимости от Москвы. Активнее всего с ней борется именно киевский митрополит Филарет Денисенко, который крайне авторитарно руководит церковью в Украине аж с 1966 года. По словам архимандрита Кирилла Говоруна, бывшего архиерея украинской церкви, в советские годы Филарет ведет себя как классический русский шовинист: сражается со всеми признаками украинства, отлучает раскольников от церкви.