Война и наказание: Как Россия уничтожала Украину

Однако количество прихожан автокефалии увеличивается, и в 1990 году эта церковь даже избирает своего патриарха. Им становится Мстислав Скрипник, он начал церковную карьеру еще в 1942 году, во время немецкой оккупации Украины, а с конца 1940-х живет в США. У него, конечно, нет советского гражданства, и визу в СССР уже избранному патриарху долгое время не дают.

Филарет после поражения на выборах главы РПЦ тем не менее получает утешительный приз. Новый русский патриарх Алексий II создает в рамках русской церкви Украинскую православную церковь — не независимую, но с некоторой долей самостоятельности. Однако в 1991 году, после путча, все меняется. Филарет — опытный аппаратчик, к тому же с большим опытом сотрудничества с партийными органами — с бывшим секретарем по идеологии Кравчуком его связывают долгие годы совместной работы. Митрополит охотно поддерживает ту перемену, которая происходит с украинскими коммунистами. Недавний убежденный борец за церковное единство уже в ноябре 1991 года требует предоставления украинской церкви независимости. По словам Кирилла Говоруна, из одной крайности Филарет быстро бросается в другую: из русского шовиниста превращается в убежденного и искреннего украинского националиста.

В окружении московского патриарха подозревают, что это продолжение игры КГБ — потеряв контроль над РПЦ, спецслужбы хотят отколоть украинскую церковь, создать очаг напряжения, при помощи которого они потом смогут воздействовать на всех. Одновременно в Москве разгорается скандал — священник Глеб Якунин получает доступ к архивам КГБ и начинает расследование, кто из церковных иерархов работал на спецслужбы. На основе полученных данных Якунин делит духовенство на три категории: первые — те, кто сотрудничал с КГБ вынужденно, вторые — кто был более покорен, но все же пассивен и не проявлял инициативы, третьи — кто всегда был проактивен и предлагал свои услуги еще до того, как его об этом просили. Именно к третьей категории он относит Филарета Денисенко.

В марте-апреле 1992 года все церковные сановники РПЦ, включая Филарета и других митрополитов из Украины, собираются в Москве. И тут большинство украинских архиереев один за другим отказываются от требования о независимости, заявляя, что ранее находились под давлением Филарета и президента Кравчука. Церковные деятели обвиняют Филарета во всех возможных грехах, в том числе в аморальном поведении, а именно в том, что у него есть тайная жена, что запрещено церковными правилами. Филарет в ответ обвиняет членов синода в педофилии, но обещает подать в отставку, как только вернется в Киев, — чтобы украинские священнослужители могли избрать его преемника.

Но по возвращении он заявляет, что никаких обвинений не признает и будет возглавлять Украинскую православную церковь до конца своих дней, поскольку он «дан Богом украинскому православию».

В мае 1992 года все высшие украинские церковные иерархи собираются в Харькове и выражают Филарету вотум недоверия. Филарет называет их раскольниками, а гонения против него — происками КГБ. В июне в Москве церковный собор выбирает нового киевского митрополита на смену Филарету — того самого Владимира Сабодана, который занял второе место на последних патриарших выборах и во втором туре уступил Алексию.

Президент Кравчук и украинские власти Владимира поначалу не признают, называя его ставленником Москвы, а контроль над всеми счетами церкви сохраняют за Филаретом. Так в Украине возникают целых три православные церкви. Одна подчиняющаяся Москве, во главе с митрополитом Владимиром, — у нее больше всего приходов. Вторая — во главе с Филаретом. Третья — во главе с Мстиславом, гражданином США, которому наконец дали визу. Все стороны конфликта обвиняют в расколе КГБ, и в целом в этом очень много правды. Церковные кураторы в погонах предпочитают играть на противоречиях, так проще всего, раз контролировать всю православную церковь уже не получается.

Армия и флот

Сразу после распада Советского Союза в России начинается борьба за власть между имперским и либеральным лагерями. Президент Борис Ельцин, только что распустивший СССР, — лидер демократов. Поклонники идеи Великой России группируются вокруг вице-президента Александра Руцкого.

Руцкой — во многом случайная фигура во власти. Он военный летчик, участвовал в афганской войне, был в плену. Во время президентских выборов 1991 года Ельцин выбрал его в качестве напарника, чтобы привлечь на свою сторону патриотическую часть электората.

Руцкой крайне болезненно отреагировал на подписание Беловежских соглашений и даже уговаривал Горбачева арестовать Ельцина, Кравчука и Шушкевича.

Уже в 1992 году вице-президент, у которого не слишком много полномочий в российской структуре власти, начинает борьбу против Ельцина и его правительства реформаторов. Его поддерживают представители старой советской элиты, военные — те, кто хочет сохранения империи. Руцкой требует от Ельцина не признавать Крым территорией Украины, потом совершает демонстративный визит в Севастополь на базу Черноморского флота, чем провоцирует международный скандал: Киев возмущается, что российский вице-президент приехал на чужую территорию без приглашения, да еще и инспектирует военные корабли.

Поскольку статус флота в Беловежской Пуще не был урегулирован, начинается его дележ.

В апреле 1992 года сначала президент Кравчук, а потом президент Ельцин подписывают указы о том, что Черноморский флот переходит в собственность их стран. Во избежание обострения отношений оба президента договариваются отозвать свои указы и начать переговоры. Процесс раздела флота продлится почти десять лет. Кравчук в какой-то момент подписывает соглашение, которым уступает России флот за газовые долги. Но, вернувшись в Киев, сталкивается с обвинениями в «зраде» — и тут же отзывает свою подпись, но бесповоротно теряет популярность.

В мае 1992 года Кравчук прилетает в Вашингтон, чтобы пожаловаться на возрастающую агрессивность российского руководства. Он рассказывает президенту Бушу, что у Руцкого в кабинете на стене висит карта «Великой России», где даже Аляска отмечена как российская территория. «Вот теперь вы по-настоящему заинтересовали меня», — оживляется Буш.

В ноябре 1992 года происходит важнейшее для всего бывшего Советского Союза событие, причем не в России и не в Украине, а в США. Президент Джордж Буш — старший проигрывает выборы молодому и обаятельному кандидату от Демократической партии Биллу Клинтону. Они очень разные. Буш руководил ЦРУ, потом на посту президента присутствовал при кончине Советского Союза. Его связывают личные отношения и с Горбачевым, и с Ельциным, и с Кравчуком, он считает очень важным контролировать, чтобы процесс распада СССР оставался цивилизованным. У Клинтона нет такого внешнеполитического опыта и подход совсем другой — он сфокусирован на внутренних проблемах, а глубоко вникать в особенности 15 новых государств, образовавшихся на территории Советского Союза, он не хочет.

Российское правительство реформаторов во главе с Егором Гайдаром в 1992 году очень ждет от США существенной экономической помощи. Они рассчитывают, что Запад инициирует что-то вроде плана Маршалла для распавшегося СССР — программу экономической поддержки вроде той, которая была разработана для послевоенной Западной Европы в конце 1940-х. Но администрация Буша во время предвыборной кампании, конечно, не поднимает эту тему, а победа Клинтона и вовсе ставит крест на подобных перспективах.

Президент Украины Кравчук поначалу очень доволен поражением Буша, ему кажется, что тот уделял слишком много внимания России и слишком мало Украине. Однако подход администрации Клинтона еще более прямолинейный: Вашингтон не хочет обсуждать с Киевом вообще ничего, пока Украина не откажется от всего ядерного оружия, которое осталось на ее территории с советских времен. Киев унаследовал от СССР 176 межконтинентальных баллистических ракет, которые несли 1272 ядерные боеголовки, и 2500 единиц тактического ядерного оружия. Правда, управлять этим оружием Украина не может — все системы контроля находятся на территории России. Но Клинтон и его дипломаты настойчиво повторяют одну и ту же мантру: любая экономическая помощь Украине возможна только после того, как все ядерное оружие будет вывезено в Россию. Кравчук пытается сопротивляться, требует взамен компенсации и гарантий безопасности и в итоге получает соответствующие обещания.

В конце 1992 года борьба имперцев за власть в России усиливается. В декабре так называемому патриотическому большинству в парламенте удается добиться отставки прозападного правительства во главе с Егором Гайдаром, членов которого вице-президент Руцкой обзывает мальчиками в розовых штанишках.

Обиженный поэт

30 октября 1992 года лауреат Нобелевской премии по литературе Иосиф Бродский выступает в Еврейском центре в Пало-Альто. Великий русский поэт к тому моменту уже 20 лет живет в США.

«Я вам прочту нечто рискованное, но тем не менее это прочту, — говорит Бродский и наливает себе воды в стакан, — стихи на независимость Украины».

Бродский впервые читает публично это стихотворение. Еврей, родившийся в Ленинграде, он в 1964 году был осужден за тунеядство, потому что советские власти не считали его поэтом, и приговорен к пяти годам ссылки. А в 1972-м Бродского выслали из страны. И следующие 20 лет Бродский воспринимался как один из самых последовательных борцов с советской империей.

Но теперь он читает абсолютно имперский текст, полный обиды, непонимания и злобы: как так случилось, что Украина отделилась и стала независимым государством. Стихотворение странное и нетипичное для Бродского, потому что состоит почти исключительно из брани. И начинается оно с воспоминаний о предательстве Мазепы и битве под Полтавой:

Дорогой Карл Двенадцатый, сражение под Полтавой,

слава богу, проиграно.

Потом Бродский вспоминает еще и «картавого» (то есть Ленина) и «кузькину мать» (известную угрозу Хрущева, произнесенную в адрес американцев). А потом переходит к совсем уже гадким ругательствам:

Ступайте от нас в жупане, не говоря в мундире,

по адресу на три буквы на все четыре

Стороны. Пусть теперь в мазанке хором Гансы

с ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.

Нелитературный, но максимально точный пересказ смысла этого четверостишия мог бы быть таким: «Идите на хуй, и пусть теперь вас немцы и поляки ставят раком».

Заканчивает свое стихотворение Бродский еще одним оскорблением: на этот раз не в адрес украинского государства, а в адрес украинской культуры, заявляя, что самый великий украинский поэт Тарас Шевченко — ничто по сравнению с Александром Пушкиным:

Только когда придет и вам помирать, бугаи,

будете вы хрипеть, царапая край матраса,

строчки из Александра, а не брехню Тараса.

Удивительно слышать такое от скромного ленинградского интеллигента — но, оказывается, его протест против советской империи вовсе не означает сочувствия к Украине. Ее отделение он воспринимает как личную обиду, как настоящую измену.