Листея

– Ты тоже сельский дурачок, Валерьян, – улыбнулся Василий, – играл бы здесь, со мной, с Лизой. Получал бы свои скромные гонорары, сводил бы концы с концами, это же все так живут сейчас, – он по отцовски спокойно напутствовал парню, – а Надежда, пусть занимается чем себе хочет. Моя вина в этом тоже есть, зря я тебе показал все это, не знал, что ты так отреагируешь на дела подружки, – уставившись под ноги, продолжал он.

– Сделано, что сделано, Вася. Друг ты мне, лучший друг, кто бы стал такого дурака кривозубого терпеть, – Видоплясов рассмеялся.

– Только я!, – Трубецкий залился хохотом в ответ.

* * *

В комнате стоял терпкий запах недопитой бутылки горячительного напитка. Темно-зеленые занавески были задернуты навалившись друг на друга и обволакивая все помещение в свой мучительно-гнетущий оттенок. Вещи были разбросаны невпопад, а сломанная дверца от тумбочки легонько качалась на сквозняке из открытой форточки. Владимир Ильич Ленин сверлил каменным взглядом сидящего на стуле парня, панк покачивался на оном окидывая взором весь интерьер своего жилища.

– Ты меня убьешь, – вдруг обратился он к бутылке, – сгубишь молодое и сильное тело! Здоровый и полный амбиций дух! Тебе это надо? Мне вот нет, – Вася ухватился за горлышко, резким движением сдернул шторы, распахнул окно, взглянув на неизменные хрущевки под которыми бесновался бесконечный муравейник из жителей столицы, хорошенько прицелился, и выстрелил бутылкой прямо в мусорный бак у основания, – хотя бы зрение ты мое пощадила, – Трубецкий поправил круглые очки закрывающие своим черным гештальтом глаза. Теперь его путь лежал к кровати, старые пружины манили к себе паренька, а давно изнеможенная подушка подавна, он запрыгнул туда, сложил руки за головой. Прозвучал стук в дверь, – входите.

– П-привет, Вася, – в проеме красовалась Надежда изрядно потрепанная после предыдущей встречи.

– Хах, прошла всего неделя, а тебя будто раз тридцать из горящей избы вытаскивали, следить за собой, блин, надо, Надюха, – поднявшись он уселся на краешек кровати, – по какому вопросу?

– Валя, он не появлялся на учебе всю эту неделю, и как я понимаю доснимать материал он тоже не приходил.

– Хмпф, дай ему отдохнуть. Дай собраться с мыслями, он же впервые, за все пребывание тут, смог выговорится перед тобой, теперь нужно время на анализ, и твоя реакция важна не меньше.

– Я не знаю что на него нашло тогда, бросился на меня, как голодный зверь.

– “Лев, раздирающий пустыню!”, – Вася спародировал манерность, – нервный срывом называется такое. Он же сколько времени копил на тебя обиду, терпел эмоции, беспомощно смотрел на твои картельные дела. Как каждый вечер собиралась к клиентам, тьфу.

– Мне очень стыдно, – вдавливая глаза в пол, говорила девушка.

– А ему это как поможет? Но не боись, он стал уверенней в себе, облегчился головой, так сказать. А ты что, тоже забеспокоилась?, – Василий улыбнулся, – вы уж разберитесь…

– Для себя он уже разобрался, – выдохнула она, – теперь ничего не повлияет на его решения.

<=To=be=continued=<

Глава 10 “Калейдоскоп”

– Надежда-Надежда, – Вася тяжело вздохнул, – вот Валерьян наш, он же артист! Он тебе не просто жалкий актеришка, ведь сама знаешь как говорят, ты вышел из образа персонажа, а персонаж из тебя нет, у него также, драматичная роль павшей персоны! Откуда-то нам знать каково ему внутри, что чувствует человек в котором живёт ещё кто-то, когда изнутри раздирает новая личность, обреченно валится по стенкам подсознания.

– А ты, Вася? Разве в тебе не сидят герои сценариев?, – Надя наклонилась вперёд всем взглядом вопрошая ответ.

– Да-ни-в-жизнь!, – панк отмахнулся от девушки, – я не настолько отвержен каким бывает он, некоторые бы назвали меня непрофессиональным, но как по мне Василий Трубецкий – истинный мастак своего сценического дела! Ну… а что Валя!? Собрать вещи, закинуть старое барахло и пропустить к чертям неделю учебы! Вот она – романтика!

– И ты так просто отпустил его?

– Да! Я знаю Видоплясова лучше чем кто либо! Каким плачевным не было бы его нынешнее состояние, уверен, он вернется в добром здравии, мой настоящий друг! Понимаешь, ангел устал. И вот ты приложила к этому руку чуть ли не в первую очередь!, – он ткнул пальцем промеж глаз Надежде. Василий испытывал некую неприязнь к девушке, смотрел надменно, с-подо лба, не мог полностью принять то, что по её вине уехал друг, пострадал Шура.

– А хоть куда он поехал ты в курсе?

– В село, к родителям, – Трубецкий откинулся на офисном стуле, – сломили вы его, господа. Конечно… Валерьян никогда не признает этого, он продолжит сражение.

* * *

Тихо бывает… после дождя. Бугристый асфальт сверкал тонким слоем воды, а запах оного не можно было с чем либо спутать. Старая труба стряхивала последние капли прошедшей бури, а напористые крысы упивались своим мусорным обедом.

– Ну что у нас тут, Мирон Валентинович, вновь картель, вновь глухарь?, – юморной толстячок вынырнул из-за угла, за ним угрюмой тенью выплыл крейсер “Мирон”, чистенькая шинель, очки, шляпа, все на месте, как и отсутствие хорошего настроения.

– А ты не унываешь, Боря, – зубы пасовали, перекидывая сигарету между собой, – а у нас тут перестрелка, так-то! Вероятность нахождения улик достаточно велика!

– Интересный вы человек, Мирон Валентинович, ходите весь, как призрак коммунизма, понурый, тоскливый, а как дело доходит к синдикату, так вы сразу навострите уши, аки ищейка!, – достав фотоаппарат помощник следователя начал в деталях запечатлять место преступления, – переулок как переулок…

– Переулок у тебя между булок, Боря, а это улица “Золотогорская”!, – Трубецкий отвесил отцовского подзатыльника напарнику, – а вот это что?, – он поднял кусочек бутылки.

– Стекляшка?…

– Нет! Улика! Посмотри, а тут-то отпечаточки видно!, – он просветил находку на солнце, – это мы пробьем на базе, – одев перчатки, достав полиэтиленовые пакеты, мужчина сложил свою маленькую причину для радости и принялся за подальшее исследование зоны, – ха-ха-ха-ха! Кровь! Это мы тоже пробьем на базе!

– А чья?, – сделав еще один снимок Боря уставился на пробирку с жидкостью в руках старшего товарища.

– Мне откуда знать? Я вижу и знаю не больше тебя, – он окинул взглядом улицу, – все кто здесь были, вместе с нападавшими и пострадавшими, явно скрылись с места преступления! Что указывает на нечистоты той и той стороны!, – уходя от темы вопроса Мирон буквально из воздуха рисовал картину событий.

– Кровавый след продолжается, товарищ следователь, – минуя взглядом препятствие в виде своего пуза он нелепо шлепал ботинками по лужам пытаясь не задеть присохший след – вот! Только гляньте!, – коронер медленно подошел к пятну и наклонился.

– Действительно, Боря, слее…, – не успев закончить в глазах начало бегать изображение, окружающая среда не хотела воспроизводится на зенках, а ноги заключились в легких амплитудных колебаниях, тело бросилось в легкий мандраж, после затряслось как худющий кошак от проливного дождя. Приступ продолжался несколько секунд пока Валентиныч не прислонился к мокрой стенке, и потихоньку заземлялся восстанавливая баланс сил, но природа таки взяла верх и он свалился трутнем на асфальтную дорогу.

Сколько прошло времени? Шло ли оно вообще? Вопросы больше риторические, ведь грань между сном и реальностью, фантасмагорической фантазией и холодным окружающим миром была окончательно стерта. Поднимется он в своей голове или все же очнется на улице “Златогорской”? Также остается тайной.

– Все нормально, Мирон Валентинович?, – Борис подбежал к бледному аки перепуганная смерть напарнику.

– ТЫ, – вдруг в ответ последовал истошный крик, – З-з-зофия! Моя родная, – обняв пухляша он прислонился к груди парня, – тяжко мне с сыном нашим, больно мне, больно. Но человек он умный, хороший, не пропадет, но до сих пор снится мне как держу мертвую тебя на руках, но хорошо, что не бросаешь дурака старого, приходишь, спасибо тебе, любимая, – на рубашке помощника появлялись мокрые следы от слез, – жизнь идет! А я стою, София, не поспеваю за ритмом бытия-то нынешнего. Куда мне уже быть? Куда я есть?, – он оттолкнул Борю и ринулся вглубь переулка нелепо-перевалочной ходой, – иди ко мне, жизнь. Найди смысл же во мне самом, где суть бесконечных скитаний в запутанных лабиринтах неочищенных трупарен? Только отмывание веревки от тухлого смрада немытых шей может успокоить душу блудную? Кто сказал такое, София?

– Вам нужно отдохнуть, Мирон Валентинович, – заключил молодой защитник правопорядка, – пойдемте домой лучше, на сегодня все.

– Ты права, солнце, мне нужно отдохнуть. Слишком хорошо чтобы отказаться, слишком страшно чтобы взять, – он уселся на железные ступени около пожарного выхода, – прогони дракона, прогони змея на каждой чешуйке которого было оглашено обвинение в мою сторону. “Это все из-за тебя”, стри ящера с глаз моих долой, чтобы на душе было спокойнее. Не хочу видеть затемненную годами правду.

– Ты её больше не увидишь, Мирон, – на месте Бориса стояла долговязая женщина с ребенком на окровавленных руках, лицо дитя и матери были искажены в ужасной агонии, а правой руке дама держала пистолет.

– София?, – время погрузилось в густую смолу и летящую пулю можно было разглядеть во всех подробностях, “Это все из-за тебя”, гласила выцарапанная надпись. Спустя мгновение снаряд набрал прежнюю скорость и насквозь рассек голову мужчине.

И только дракон заливался хохотом на крыше.

* * *

– Просыпайтесь!, – голос отдавал звенящим эхом, – тут вас сын пришёл навестить, не время спать, – с трудом разув глаза Трубецкий обнаружил свою тушку посред медицинской палаты, склонившись над ним стоял старенький врач, а рядом с оным, Вася и Борис, с охапкой гостинцев.

– А что ты это батьку, ты всех нас на уши положил! А-тя-тя!, – он кинул авоську с цитрусовыми на прикроватную тумбочку, – ну давай, рассказывай как оно было.

– Боюсь он сейчас не в состоянии что-то рассказывать, – вмешался в диалог Боря, – меня кличут Борисом, я напарник Мирона Валентиновича, – помощник протянул руку младшему Трубецкому.

– Василий, сын Мирона Валентиновича, – панк крепко пожал руку, – тогда давайте вы рассказывайте что было.

– Ну, – начал пухляш, – нашему следователю поплохело и он потерял сознание, установить причину так и не удалось, поэтому мы только сдали всевозможные анализы, да и ждать остается.

– Все нормально, батьку?, – Вася по-дружески положил руку на ногу отцу, – ничего страшного, возраст берет свое, правда?, – он расплылся в улыбке.

– Мгм, – в ответ получилось выдавить не членоразборный звук и кривоватую ухмылку.

– Все будет хорошо, он у вас мужик крепкий, здоровяк!, – на сей раз в разговор вмешался врач, – полежит у нас тут недельку, пока результаты анализов придут, а потом домой!

– Это хорошо, – покачал головой сын, – мы посидим тут, составим ему компанию, – он кивнул в сторону папы.