Интересно жить на свете

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

О л а д ь е в П л а т о н И в а н о в и ч — главный художник фарфорового завода, лет 45.

А н н а Т и м о ф е е в н а — мать Оладьева, пенсионерка, 65 лет.

Н а д я — дочь Оладьева от первого брака, начинающий скульптор, 19 лет.

И л ь я К о р з у х и н — молодой художник, работает на фарфоровом заводе, 22 года.

В а л е р и я А н а т о л ь е в н а — вторая жена Оладьева, скульптор, 26 лет.

Г е н н а д и й П е р е п е л к и н — аспирант института художественной промышленности, 25 лет.

Большая светлая комната. В открытую дверь видна веранда, выходящая в сад.

Летний день.

В комнату быстро входит мужчина с седеющими висками. Летняя шляпа сдвинута на затылок, в одной руке пунцовые розы, в другой — коробка с тортом. Это О л а д ь е в.

О л а д ь е в (ставит торт на стол, ищет вазу для цветов). Ну конечно, всяких ваз в доме тьма, коллекции собираем… а цветы поставить не во что. (Заметив на веранде лейку с водой, вносит ее в гостиную, опускает в лейку розы и ставит в угол.)

Входит А н н а Т и м о ф е е в н а.

Мама, неужели нет у нас более нарядной скатерти?

А н н а Т и м о ф е е в н а. Да чем тебе эта плоха? Новая скатерть.

О л а д ь е в (прищурив глаз). Пятна нет.

А н н а Т и м о ф е е в н а. Пятна-а?

О л а д ь е в. Декоративного. Мускат купили?

А н н а Т и м о ф е е в н а. Купила. Ты шляпу снял бы.

О л а д ь е в (снимает шляпу). Фу-ух! Жарища! Обед готов? Через полчаса Валерия Анатольевна приезжает.

А н н а Т и м о ф е е в н а (заметив принесенный торт). Платоша, а что за праздник сегодня? Запамятовала я что-то.

О л а д ь е в. Праздник? М-м, нет никакого… То есть да, именно праздник.

А н н а Т и м о ф е е в н а (с улыбкой). Понимаю, юбилейная дата: сегодня три месяца, как с Валерией расписались.

О л а д ь е в. Не остроумно, мама. И вообще… я хотел бы с вами поговорить. Присядьте.

А н н а Т и м о ф е е в н а. Варенье там у меня. (Присаживается.)

О л а д ь е в (прохаживается). Вы знаете, мама, как я любил Людмилу, но… жизнь идет своим чередом…

А н н а Т и м о ф е е в н а. Это верно.

О л а д ь е в. Я — художник, скульптор. Рядом со мной всегда должен быть друг, который бы меня вдохновлял, помогал бы мне творчески…

А н н а Т и м о ф е е в н а (иронически). И Валерия помогает.

О л а д ь е в. Именно!

А н н а Т и м о ф е е в н а. Ну дай вам бог счастья. Только уж больно молода она для тебя.

О л а д ь е в. Да, Валерия намного моложе меня. Но она, как и я, человек искусства. А в искусстве нет ни старых, ни молодых!

А н н а Т и м о ф е е в н а. Стало быть, по закону о пенсиях — я престарелая, а по закону искусства — я все еще юная?

О л а д ь е в. Не смейтесь, мама. Вы ведь тоже художница. Лучшая рисовальщица на заводе…

А н н а Т и м о ф е е в н а (задумчиво). Да-а… а теперь моя внучка там работает. Скульптором станет.

О л а д ь е в. Надя поедет в Москву учиться.

А н н а Т и м о ф е е в н а. Платоша, послушай, не срывай ты дочку с производства. Побыть Надюше на заводе еще годик — одна польза!

О л а д ь е в. Нет-нет, дать высшее образование Надежде — это моя отцовская обязанность.

А н н а Т и м о ф е е в н а (ворчливо). «Отцовская»… (Поднялась.) А на выставку послал вазу Валерии. Это по какой обязанности? Молодожена?!

О л а д ь е в. Простите, мама, но на эту тему мы с вами уже беседовали… (Неожиданно, шутливо.) Мама! Вы забыли про варенье!

А н н а Т и м о ф е е в н а. Не беспокойся, я все помню! (Спускается в сад. Со ступенек.) Вон Илья к тебе пришел. (Илье.) Проходи, Илюша. (Ушла.)

Входит И л ь я К о р з у х и н.

О л а д ь е в. А, Илья! Ко мне?

И л ь я (хмуро). К вам, Платон Иванович.

О л а д ь е в. У-у, по лицу вижу — молодой ваятель чем-то недоволен. Что стряслось?

И л ь я (горячась). Платон Иванович, кто разрешил упростить образец моей скульптуры?

О л а д ь е в. Какой?

И л ь я. «Девушка с БАМа». Как автор я заявляю протест! Вы видели массовый вариант?

О л а д ь е в. Видел.

И л ь я. Узнать невозможно!..

О л а д ь е в. Это вы напрасно. Вполне приличная статуэтка. И недорогая. А по замыслу она стала, я бы сказал, более доходчива.

И л ь я. Скажите — доходная. Этому я поверю.

О л а д ь е в. Что? (Повышая голос.) Вы сами, товарищи художники, виноваты! Даете образцы ну просто… кружево ажурное! Сколько времени твержу — освободите образец от выкрутасов!

И л ь я. Изящество рисунка — выкрутасы?! Да я не только о себе! Посмотрите статуэтку «Василий Теркин» Гали Солодовой. Ни малейшего сходства с образцом! Тускло, серо, убого!

Входит Н а д я.

Н а д я. Папа, о чем вы тут спорите? (Здоровается с Ильей.)

О л а д ь е в. Я не спорю. Спорит он. (Кивает на Илью.) Молодой ваятель протестует: на заводе, видите ли, исказили его образец…

И л ь я. Платон Иванович!..

Н а д я. Постой, Илья. (Отцу.) Илья прав! Где твоя принципиальность?

О л а д ь е в (озадачен). Что?

Н а д я. Почему ты послал на выставку вазу Валерии Анатольевны?

О л а д ь е в (вспылив). Надежда, я запрещаю тебе говорить со мной подобным образом! Я — твой отец!..

Н а д я. А я говорю с тобой сейчас как художник с художником.

О л а д ь е в. Ого! (Взглянул на часы.) Ну вот что, художники, я опаздываю на вокзал. После поговорим. Идите пока в сад, подышите воздухом.

Надя и Илья уходят.

(Усмехнувшись.) Вот вредные! (Опять взглянул на часы.) А, черт! Так и есть — опоздал! (Схватив шляпу, бросается к выходу. На террасе сталкивается с входящей Валерией Анатольевной.) Лера?! Прости, пожалуйста! (Целует ей руки.) Задержали меня тут эти… пираты… Прости тысячу раз!

В а л е р и я. Тысячу? Не-ет, я не прощу ни разу! Я надеру сейчас вам уши, Оладьев!.. Да-да… (ласкаясь) хотя ты и большой, и красивый, и даже чуточку седой… А что за пираты?

О л а д ь е в. А, чепуха! Ну, Лерочка, как ты съездила? Рассказывай.

В а л е р и я. Чудесная поездка. Столько впечатлений… Знаешь, я набросала там несколько эскизов.

О л а д ь е в. Ну, а что с вазой?

В а л е р и я. С вазой… ой, боюсь тебе сказать. Мой «Триумф», кажется, оправдывает свое название.

О л а д ь е в. Вот видишь! Я предсказывал тебе успех. (Воинственно, к кому-то адресуясь.) Оч-чень хорошо! Я им теперь покажу!.. Ну, рассказывай, рассказывай!

В а л е р и я. В Областном союзе художников меня встретили прекрасно. Федор Евграфович был со мной очень любезен. Он сказал: «Мило, очень мило».

О л а д ь е в. И все?

В а л е р и я. Нет! Он сказал мне: «Непременно, непременно».

О л а д ь е в. Что непременно?

В а л е р и я. Ну, очевидно, «поддержу».

О л а д ь е в. А может, «провалю»?

В а л е р и я. Ну вот еще! Типун тебе на язык. Дугарский очень долго беседовал со мной. Считает, что в вазе есть подражательность, но в общем он «за».

О л а д ь е в. Погоди, а этот… академический сухарь — Посохов? Видел он твой «Триумф»?

В а л е р и я. На мое счастье, Посохов уехал писать крымские пейзажи.

О л а д ь е в. Ну, Лерочка, я думаю, что все будет в порядке. Да! Ты не говорила там, что вышла за меня замуж?

В а л е р и я. Нет. Ты же просил…

О л а д ь е в. Да, да. Тебе надо выступать под своей фамилией — Туровская. Всякие пересуды могут только повредить.

В а л е р и я. Воображаю, как судачат у нас на заводе. Болтают, наверно, что Туровская не без корысти околдовала главного художника.

О л а д ь е в. Что за глупости!

В а л е р и я. А все же, Платон, ты допустил ошибку.

О л а д ь е в. Какую?

В а л е р и я. Скульптуру Корзухина и Нади тебе следовало поддержать. Ну был бы от завода еще один экспонат. Тем более что их работа действительно удачная.

О л а д ь е в. Ну вот — еще адвокат! Лера, да неужели я враг родной дочери? Но позвольте же мне, друзья, иметь свою точку зрения. Кстати, ее полностью разделяет наш директор. Ясно? (Обнял Валерию за талию.) Пойдем в мастерскую, я хочу что-то тебе показать.

В а л е р и я. Что это за «что-то»?

О л а д ь е в. Твой портрет.

В а л е р и я. Ой как интересно! Но я ведь не позировала…

О л а д ь е в. Я знаю наизусть твое лицо, каждую черточку…

В а л е р и я (восхищенно). Ты так любишь меня! (Кладет руки ему на плечи.) Благодарю. Только, знаешь что, не ссорь ты меня, пожалуйста, с Надей! Я хочу быть доброй мачехой, ласковой. Серьезно. Я буду для Нади старшей подругой.

О л а д ь е в (целует Валерии руку). Это мое глубокое желание.

Оладьев и Валерия идут к выходу. Оладьев останавливается, ищет что-то глазами.

В а л е р и я. Ты что?

О л а д ь е в. Купил, понимаешь, тебе розы… и не могу вспомнить, куда девал.

В а л е р и я (смеется). Наверное, поставил в вазу-невидимку.

О л а д ь е в (громко с веранды). Надя! Скажи бабушке, что Валерия Анатольевна приехала! (Ушел.)

Н а д я (поднимаясь из сада на веранду). Здравствуйте, Валерия.

В а л е р и я. Здравствуйте, Надя. Все, что просили, привезла — и краски, и пластилин.

Н а д я. Спасибо.

В а л е р и я. Видела вашего Геннадия, мы ехали с ним в одном поезде. (Спускается в сад.)

Н а д я (вспыхнув). Почему «моего»? Он вовсе не мой.

Голос Валерии: «Не сердитесь, Наденька. Я пошутила».

Надя проходит в комнату.

Пауза.

На веранде появляется Г е н н а д и й П е р е п е л к и н.

П е р е п е л к и н (подражая Чацкому). «Чуть свет — уж на ногах! и я у ваших ног…» (Припадает на колено. Замечает розы в лейке, вынимает их и преподносит Наде.)

Н а д я. Какие дивные розы! (Шутливо, в тон Перепелкину.) Откуда, Чацкий? С корабля?

П е р е п е л к и н. Но с какого! С корабля славы!

Н а д я. Какой «Славы»? Китобойной флотилии?

П е р е п е л к и н. Да нет — с корабля (подчеркивая) вашей славы!

Н а д я (смеясь). Что за слог?

П е р е п е л к и н. Кудряво?

Н а д я. Дремуче.

П е р е п е л к и н. Слова любви!.. Этим самым стилем я вчера клялся у фонтана, знаете, против оперного театра…

Н а д я. Кому?

П е р е п е л к и н. Вам, Надежда Платоновна!

Н а д я. Лжец! Меня же там не было.

П е р е п е л к и н. А я заочно. Но слушайте дальше! Вашу скульптуру «Рожденные бурей» я показал в области, и… феерический успех! Поздравляю вас и Илюшку с блистательной победой!

Н а д я (с напускной строгостью). Аспирант Перепелкин, вы станете когда-нибудь серьезным человеком? Ну какой из вас выйдет ученый муж?

П е р е п е л к и н. Ученый? Гм! Ученый, может, и не получится, но муж… мужем я буду образцовым! Вы думаете, что я вру? Ну, а если я покажу вам вот эту фотографию? (Показывает фотоснимок.)

Н а д я (удивленно). Что это?

П е р е п е л к и н. Классика!

Н а д я. Позвольте, да ведь это…

П е р е п е л к и н. «Рожденные бурей»!

Н а д я (радостно). На выставке?!

П е р е п е л к и н. На областной выставке «Творчество молодых».

Н а д я. Ох!

П е р е п е л к и н (подняв палец). Сейчас, может быть, в эту минуту, комиссия решает: а не послать ли «Рожденные бурей» в Москву? Вот!

Н а д я (в волнении). На всесоюзную?! Если это правда?.. Милый Гоша, вы превзошли самого себя!

П е р е п е л к и н. Конечно, превзошел! Но… (оглядывается) предупреждаю: пока что, Наденька, держите в строгом секрете. Платону Ивановичу — ни слова! Он может все испортить.