Тёмная королева Самайна

Впрочем, не она одна пострадала. Широкая грудь Алхимика вздрогнула — и он открыл глаза. Тут же схватился за ушибленную голову. На лице промелькнули непонимание, удивление, радость и, наконец, торжество — когда он увидел, где находится.

— Салли! — воскликнул он. — Ты жива! Как ты спаслась?!

Она помедлила с ответом.

— Они выбрали себе другую жертву, — сказала она наконец.

А остальное не очень понятно ей самой. Алхимик, наверное, ослаб и не стал выспрашивать подробности.

— Ты ранена, — заметил он, оглядывая её с головы до ног.

— И ты ранен. — Салли, несмотря ни на что, слегка улыбнулась. — Но я постараюсь тебе помочь, если позволишь.

Алхимик осторожно кивнул. И она, не обращая внимания на боль в ладонях, извлекла катушку ниток и иглу.

— Потерпи немного, — произнесла она как можно увереннее. — Раны глубокие, нужно зашить.

Она аккуратно разрезала рукав сюртука и сорочки, чтобы добраться до рваных укусов. Алхимик был бледен, но не проронил ни звука, пока Салли быстро и аккуратно стягивала полосы кожи на его плече.

— Вот так, — сказала она, закончив. — А следы от когтей заживут сами.

Алхимик, сморщившись, потрогал пальцем свежий шов.

— Спасибо… — поблагодарил он.

— Тебе спасибо. — Салли опустила глаза. — За то,что пытался мне помочь.

— Сожалею, что не сделал больше. — Уголки тонких губ дёрнулись. — Но некоторые дикие звери совершенно не знают правил честной дуэли. — Он помолчал. — Но ты ранена. Позволь мне тоже помочь тебе. — Алхимик протянул руку за иглой.

Салли почему-то не хотелось позволять ему себя касаться. Но вот тут, у основания шеи, ей самой совсем неудобно… Она затаила дыхание и закрыла глаза, пока Алхимик орудовал иглой, зашивая раны от клюва ворона. Но когда он попытался взяться за шов на груди, Салли резко вырвала у него иглу и отскочила.

— Не смей меня трогать! — прошипела она с неожиданной для самой себя злостью. Проявилась в воздухе и снова погасла тёмная нить.

Алхимик примирительно поднял ладони, и только в глазах его пронеслось досадливое сожаление. Но лишь на миг.

— Прости, я не хотел показаться бестактным. Я понимаю, воспитание, манеры… Всё это выгодно отличает тебя от других. — Обезоруживающая улыбка.

А Салли, желая загладить вспышку гнева, спросила:

— Почему тебя называют Алхимиком? Откуда ты вообще взялся?

Он снова улыбнулся, вполне самодовольно, но ему это шло.

— Я долго был на подхвате у одного мастера зелий. Правда, он был слегка не в курсе этого… — По губам Алхимика зазмеилась ухмылка. — Зато у него имелась замечательная книга. И в какой-то момент я понял что книга знает куда больше, чем этот мастер.

— Ты украл книгу? — недоверчиво уточнила Салли. А ей уже начинало казаться, что ему можно доверять…

— Нет, конечно! — поспешно возразил Алхимик. — Просто однажды мой бедный старый мастер, — на его лице появилась неподдельная скорбь, — упал со стопки книг и больше не встал. — Алхимик закрыл лицо руками.

— И ты взял эту книгу, — закончила за него Салли.

— И я взял книгу, — твёрдо договорил Алхимик. — Я не мог позволить, чтобы пропали тысячелетние знания мастера.

— А потом?

— А потом… — Алхимик удобно откинулся на спинку. Видимо, время скорби прошло. — Потом меня не поняли местные жители. Они, по правде, никогда меня особенно не любили... — Он вновь подался вперёд и пристально посмотрел Салли в глаза. — Ты ведь знаешь, каково это — быть непохожим на остальных. А ещё — когда завидуют твоему положению, незаслуженному, как они полагают. — Салли вздрогнула. — До такой степени, что готовы сжечь.

Она отвела взгляд. Алхимик понимал её. Может быть, даже слишком хорошо.

С тех пор Алхимик стал единственным её близким другом — ближе, чем другом. Только он теперь видел Салли, остальным хэллоуинцам являлась беспощадная, жестокая и мстительная тёмная Королева. Трусливый Мэр всецело встал на её сторону, и бандитская троица, которая мыкалась без вожака со дня гибели Бугимена, быстро смекнула и стала шпионить для Королевы. Док и Джуэл держались особняком, но от воспоминаний о башне веяло такой беспомощностью, что Королева велела Доку не высовываться, а Джуэл забрала себе в услужение — в отместку им обоим.

А ещё она теряла память — стремительно и безвозвратно, — словно что-то высасывало её в обмен на силу и власть. Только пробуждение спасительной тьмы на кладбище ещё брезжило где-то на краю сознания. Но остальное будто ушло под слой ила, и только приближение очередного Хэллоуина — Самайна — иногда поднимало что-то из этой пучины в виде обрывочных сновидений. И тогда она чувствовала ненависть, болезненную, живую и тяжёлую, которая, как цепями скручивала грудь и мешала дышать. Ненависть к покусившимся на неё хэллоуинцам. С ними нетрудно: вот оно, переплетение их нитей, только ей и видимое. Но она нечасто касалась их: ладони располосовало незаживающими ожогами. Обычно хватало и взгляда, он один заставлял жертву вновь проживать худшие моменты жизни. Королева узнала об этом случайно — когда Финкельштейн заартачился и не захотел отпускать Джуэл. И потом, глядя на него, скрючившегося в коляске, она вновь услышала тот голос.

Ты больше не жертва. Бери, что тебе надо.

И она брала, и наказывала, и изживала саму память о том, что будило тревожную боль и жгучую ненависть, самую сильную — к тому, кто исчез, когда был так нужен. К тому, кто не вернулся, когда она оказалась на волосок от гибели. И не было в спутанном клубке ведущей к нему нити.

Она уже не искала деревья-порталы. Наоборот, Чёрный лес запылал, подожжённый сразу с четырёх сторон. Пал Спиральный холм. Слова "Хэллоуин" и в особенности "Рождество" стали запретными. Она тщательно выискивала и выкорчёвывала малейшие ростки памяти о прошлом — так она разделалась с подводной Гал, слишком яро выступавшей за поиски того, кого Королева хотела забыть. Лишь со своими снами она ничего поделать была не в силах. И даже милосердная тьма, которой она отдавалась всё больше и больше, не могла полностью укрыть её, когда оскал солнца-тыквы проявлялся всё отчётливее. Приближался Хэллоуин.

--------------------

Примечания:

Арт от Anariana

https://vk.com/wall230101_5214

Дорогие читатели, ставьте, пожалуйста, ждущих, мне интересно!