Стальная маска. Книга 2

≪Убить его будет недостаточно, — рассуждал Гальего. — Впрочем, это многое бы решило…≫ Дверь отворила худощавая женщина в заляпанном переднике с сальными волосами и потухшим взглядом.

— Нет денег, так и знайте. Нечего больше продавать, — начала она, оправдываясь; Витусу пришлось солгать, что он посланец от госпожи Патриции, прибывший с вестями о наследстве. — Гонец, что ли? Уж больно вид у вас величавый. Ну, чего встали на пороге? Проходите, проходите…

Мужчина вошёл внутрь. Здесь не было ничего, кроме небольшого круглого стола, за которым сидела четвёрка мужиков, котелка, подвешенного над камином, и одной единственной кровати. В воздухе смердело луком.

— А это ещё кто такой? — прикрикнул один из них: лысый короткостриженный старик с козлиной бородкой в одних портках — Э, жёнушка, сказал же ни кого не впускать.

— Я прибыл говорить о наследстве вашего брата. Если конечно, я имею честь видеть Нэкитора Патриция, — Витус обвёл присутствующих взглядом, ясно говорящим, что они здесь лишние.

— Наследство? Так это конечно, это же того, ну да, я. Всё мужики, пора вам. Жена! Проводи любезных и сама вон поди, мне нужно с господином поговорить.

В считанные секунды халупа опустела. Витус приземлился на стул, впиваясь взглядом в крысиные глаза визави. В них не было ничего, кроме алчности.

— Братца моего, стало быть, приняла земля?

— Да, — герою приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы искоренить из голоса нотки отвращения. — Он погиб с честью, защищая своего ученика.

— Что ж сказать, грустно, грустно… Бумаги у вас с собой? Как какие? О передачи имущества покойника! Братец мой хорошо выслужился, наверняка, по усадьбе в каждом округе. Поэтому-то я ему дочу и оставил. Думаю: с ним-то всяко лучше. Да только эта шлёнда отца любимого забыла; говорит: ≪не знаю вас, господин, и знать не желаю.≫ Вот потаскуха! Ну, ничего, видит Кейл, справедливость свершается. Уж с деньгами братца-то я заживу.

— Верно, — Витус поднялся закипая от гнева. — Справедливость свершается.

— Э, мил господин, чего это вы достали? Пистоль-то вам зачем? Вы со мной шутковать не смейте!

— Это, — герой медленно крутил пистоль наставника, растягивая слова, — последняя воля Патриция. В последние минуты жизни он назвал твоё (отвращение взяло вверх над мужчиной, и он перешёл на ты) имя. Вот только мне не понятно, какие чувства он питал к тебе.

— Чего ты мелешь?! Мой брат…

Бабах! Прозвучал хлопок: из ствола пистоля, словно из пасти дракона, вырвалось облако дыма. Палец Витуса дрогнул, эмоции взяли верх над благоразумием. В очередной раз наш герой принял поспешное решение. Но вправе ли мы осуждать его за это? Каждый, кто по злой воле судьбы был вынужден слушать нелестные высказывания, откровенно очерняющие его семью, безусловно имеет право на злость. Как сказал господин Д… Лоран: ≪Оскорбление, нанесённое моей семье, смоет ваша кровь.≫

Нэкитор неистово завопил свалившись со стула и схватился за плечо, распластавшись на полу. Витус навис над ним, взял за шкирку, чтобы ещё раз взглянуть в преисполненные пороками глаза.

— Ты не достоин носить фамилию своего брата, быть в родстве с этим великим человеком, — герой приставил пистоль к кровоточащей ране, с каждым словом вгоняя дуло глубже в плоть. — Кричи, несчастный! Кричи так, чтобы Патриций услышал тебя! Чтобы он узнал, что его воля выполнена! Будь благодарным за этот жест, вознеси молитву за его упокой, прежде чем сам отправишься в забытье! Кричи! Кричи тварь, кричи!

— Витус, — вмешался Овид.

— Я сказал кричи!

— Витус! Довольно, он мёртв.

Герой замолк. Неистовая ярость исчезла, уступив место холодному рассудку. Он убил и в этот раз был доволен собой. ≪Я поступил верно, он должен был умереть. Это был и не человек вовсе. Разве зазорно истреблять падаль? Нет, моё решение было верным≫.

— Надо же, Овид, ты меня останавливаешь. Ты, ведомое инстинктами животное, говоришь мне, чтобы я остановился. Чтобы перестал…

— У тебя нет права судить людей. Ты ставишь себя выше других только потому, что уродился от вечной охотницы. Что, Витус, я раскрыл твои маленькие кошмары? Сказал правду? Темпо, как сказал Ворон, нам пора убираться отсюда. Подумай над моими словами, а я замолкаю.

Герой поднялся, с отвращением рассматривая труп Нэкитора. ≪Какое отвратное зрелище. Даже перед лицом смерти этот негодяй не нашёл в себе капельку мужества≫. Он был горд за себя, за ту услугу, которую оказал семье Патриция и, в частности, его племяннице.

В момент размышлений герой услышал шорох в тёмном углу. Витус был готов оказывать сопротивление; сейчас он взбешён до крайности, а потому не станет церемонится ни с одним из крестьян.

— Выходи. Ну же, я слышу тебя.

Скрипнули петли, и небольшой шкафчик, доселе скрытый от взора Витуса, выпустил маленькое грязное создание. Это был мальчик примерно семи лет отроду с белокурыми волосами; его срам прикрывали обноски, а на теле виднелись множественные синяки.

Труп лежал за столом, и ребёнок не мог видеть кончины своего родителя — лишь слышать крики разъярённого Витуса. В миг герою стало стыдно за своё поведение. К нему словно явился посланник Кейл в назидания за чрезмерную гордыню. Его взгляд был пуст; пожалуй, очи мертвеца выражают больше эмоций, чем это бедное создания.

— Мы уходим отсюда, — Витус укутал мальчика в плащ, поднял его на руки. — Ты не понимаешь, какую услугу я тебе оказываю, но придёт день, и ты вспомнишь о моей доброте.

На улице уже столпилась прорва народу, но никто не осмелился останавливать Витуса. Он вышел с гордо поднятой головой, медленной походкой направляясь к лошади.

Этим вечером ворота ≪Бессмертного бастиона≫ вновь отворились перед ним.