Негатив. Том II

— А зачем тебе какие-то векторы?

— А как иначе пули останавливать?

Брошенная в лицо перчатка замерла сантиметрах в десяти от носа и под воздействием силы тяжести упала на пол — это я совершенно машинально лишил её кинетической энергии.

— Понял? — усмехнулся Лев. — Не пытайся погасить скорость встречным импульсом, просто нейтрализуй энергию. Не понимаю, как это у тебя получается, но ведь получается же?

Я только хмыкнул. Тут и в самом деле было о чём подумать.

Четверг ничем особенным не запомнился. Обучение понемногу становилось рутиной, как, впрочем, и патрулирование улиц. Объявленный после налёта на кассу взаимопомощи режим усиления отменили, и мы уже не катались по выделенным нам кварталам, а продолжили знакомство с городом. В пятницу первый раз ездил с Кариной — невысокой и чёрненькой, отличавшейся спортивным сложением и крепким задом, что покрой формы нисколько не скрывал. Барышня поглядывала на меня как-то очень уж насмешливо, и это выводило из себя просто несказанно, но в остальном оказалась напарницей толковой: и прикрывала грамотно, и сама при проверке документов не тушевалась.

На вечерней тренировке я особо не упахивался, ещё и ушёл на полчаса раньше, лишив сослуживцев традиционного развлечения «вышиби из Пети дух сгустком сверхэнергии». У них, конечно, это теперь не особо и получалось, но азарта действу сие обстоятельство лишь добавляло.

Сегодня, как и в прошлый раз, Валентина должна была приехать сразу в ресторан, и хоть Альберт Павлович клятвенно заверил меня, что накладок не случится, внутрь я проходить не стал, принялся выхаживать туда-сюда неподалёку от крыльца с мраморными львами, призванными вызывать ассоциации со столичными скульптурами. Рассудил я просто: ради пользы дела куратор запросто может вновь выставить меня на посмешище, так пусть лучше расфуфыренный вахтёр втихомолку посмеивается, чем в очередной раз на глазах обслуживающего персонала и почтенной публики опозорюсь. Ещё и потраченными деньгами опять попрекнут. Ну его к лешему!

Как в воду глядел: Валя не появилась ни в девять, ни в четверть десятого, и пятнадцать минут спустя ничего тоже не изменилось. На южном ветру — не слишком холодном, но очень уж пронзительном, — я понемногу начал замерзать, но покинуть пост не было никакой возможности, а зайти в ресторан мешала гордость. Ну, или упрямство — это как посмотреть.

Мысленно я костерил Альберта Павловича как только мог, доставалось и вертихвостке Вале, пусть от той зависело ничуть не больше, чем от меня самого. Уж не знаю, до какой степени бы себя накрутил, если б в тридцать пять минут к ресторану не подкатил извозчик — был тот далеко не первым за время моего ожидания, только этот привёз долгожданную красотку.

К моему удивлению, сегодня Валентина оделась предельно скромно и выглядела уже не роковой красоткой, а барышней, безусловно привлекательной, но при этом ещё и однозначно стеснённой в средствах. Ума не приложу, как она добилась такого эффекта, всего лишь сменив платье — макияж и причёска остались прежними.

Пока Валя поправляла перед зеркалом волосы, я без зазрения совести разглядывал её фигуру и пришёл к выводу, что Юлия Сергеевна выглядит ничуть не хуже. Лицо — да, на любителя, а вот сложением дворяночка ничем медсестре не уступала, по крайне мере — так виделось со стороны.

— Не скучал тут один? — поинтересовалась Валентина, взяв меня под руку.

— Ничуть, — ответил я чистую правду.

— Вот и молодец.

Услужливый официант повёл нас к забронированному столику, и уже где-то на полпути Валя вдруг встрепенулась.

— Ой, а можно нам сесть рядом с аквариумом?

Официант на миг заколебался, но потом ответил дежурной улыбкой и указал рукой в нужном направлении.

— Прошу…

Мы двинулись в обход стола, за которым пировала шумная компания молодых людей. Те, несмотря на не столь уж поздний час, пребывали в изрядном подпитии и оттого заметно выделялись на фоне прочей публики, респектабельной и солидной. В институте я насмотрелся на всякие костюмы — и приобретённые в магазинах готового платья, и пошитые на заказ, поэтому сразу оценил дорогую ткань и модный покрой нарядов развесёлых гуляк. Если прозрачные камушки в перстнях, заколках для галстука и запонках вполне могли оказаться простыми стекляшками, а сам жёлтый металл — дешёвым сплавом, то на пошив каждого из костюмов ушло никак не меньше моего годового довольствия совершенно точно.

Всем немного за двадцать, все — операторы. И холёные. Одно слово — мажоры.

Внутри заворочалось раздражение, но прошёл мимо молча. И всё бы ничего, да тут Валентина подёргала меня за рукав и как-то очень восторженно произнесла:

— Петя, это ведь осётры, да?

Тогда-то на нас и обратили внимание.

— Эй! — толкнул соседа один из богатеньких мальчиков. — Ты только глянь, это ж медсестричка с Кордона!

— Точно, она! — согласился тот. — Помню эту кралю!

— Надо её на танцы пригласить, — оживился третий.

— Сдурел? — прогундосил молодой человек, слегка полноватый и даже одутловатый. — Она же за день столько удов щупает, сколько не всякая шлюха за всю жизнь видит! Вы же говорили, это приличное заведение! Кто сюда эту профурсетку пустил?!

Говорил он в нос и с заметным акцентом, но расслышал я его предельно чётко, внутри всё так и закипело. К голове прилила дурная кровь, и тогда Валя слегка стиснула пальцы на моём плече, не позволяя остановиться и обернуться. Оглянулась сама, улыбнулась и обратилась ко мне:

— Петя, а ты видел когда-нибудь мальков осетра? Они ма-а-аленькие. С мизинчик!

Последнюю фразу она не только произнесла, слегка повысив голос, но ещё и руку подняла с выставленным вверх соответствующим пальцем, и что случится дальше, я понял ещё прежде, чем раздался звон бьющихся тарелок и стук опрокинутого стула.

Энергетический фон так и колыхнулся!

— Сука! — раздался истошный визг, и я толчком отшвырнул Валю в сторону, а сам крутанулся на месте и едва успел задействовать сверхспособности для защиты от огненного шквала, налетевшего миг спустя.

Линза ионизированного и уплотнённого воздуха приняла на себя удар, лопнула и рассеялась под яростным натиском теплового излучения, но привнесла хаос в изначально не самое стабильное воздействие, и то не сумело совладать с моим активным заземлением, обдало нестерпимым жаром, обошло с двух сторон, разом обнулило потенциал и откинуло на пару шагов назад, но и только!

На соседних столах, по счастью ещё не занятых, заполыхали скатерти и полопалась посуда. Аквариум и вовсе взорвался, и кругом расплескалась вмиг закипевшая вода, забились на полу не успевшие свариться в ней рыбины.

Сосед ухватил обезумевшего толстячка за руку, получил пухлым кулаком в зубы и отлетел. Я даже не успел воспользоваться этой краткой заминкой: только усилием воли вогнал себя в резонанс, и вот уже с дрожащих рук противника сорвался косматый плазменный шар.

Энергия лишь начала вливаться в меня, нейтрализовать смертоносный снаряд не хватило бы силёнок, и я погасил шаровую молнию, как гасят мячи волейболисты: приложил вертикальным импульсом — сверху вниз! Попутно прыгнул за стол, толчком перевернул его, и — рвануло!

Расплескалось пламя, рвануло по портьерам к самому потолку. Кто-то покатился по полу, кто-то завизжал. Оркестр прекратил играть, посетители, толкаясь и сбивая друг друга с ног, бросились к выходу беспорядочной толпой.

А мне — не убежать. Просто не успею.

И я не рискнул спасаться бегством, вскочил на ноги и выплеснул вовне всю накопленную на этот момент сверхсилу. Рассчитывал ошеломить противника или даже сбить его с ног, чтобы сблизиться и вырубить прямым в голову, а вместо этого сказался эффект притяжения энергии в противофазе с обычной. Пухлый мажор был пьян и зол, он не сумел совладать со способностями, и его встречное воздействие вырвалось из-под контроля, обернулось яростным гулом оранжевого огня, перекинулось на рукава пиджака, охватило ладони.

Оператор завизжал и окончательно обезумел, принялся махать руками, не в силах остановить беспорядочный выброс энергии. Языки пламени расплёскивались во все стороны длинными всполохами, и я бросился к нему, намереваясь сходу перебить входящий поток и отсечь противника от сверхсилы, но приятели разбушевавшегося мажора меня опередили, накинулись на него со всех сторон и повалили на пол. Совместными усилиями они заблокировали способности товарища и накрыли скатертью, а тот дёргался и бился в эпилептическом припадке, изо рта повалила пена.

— Уйди! Да уйди ты уже, ради бога! — заорал на меня один из молодых людей. — Доктора! Есть тут доктор? Помогите!

И я отступил. На последних секундах резонанса сверхэнергия вливалась особенно мощным потоком, и погасить портьеры и скатерти не составило никакого труда, дальше я разогнал дым и огляделся в поисках Вали. Кругом царил бедлам, но к посетителям ресторана — тем, которые не успели удрать, — понемногу начало возвращаться самообладание; две матроны, спустившиеся со второго этажа, и вовсе поспешили на помощь припадочному. Их спутники выстроились у ограждения галереи, но в ступор впали отнюдь не все.

— Негодяй! — гулким басом прогудел оттуда какой-то начальственного вида господин с пышными бакенбардами, переходившими в усы. — Ты что тут учинил, подлец?!

Обращался он определённо ко мне, и лишь хорошее воспитание и наказ родителей уважительно относиться к старшим не дали сорваться на мат.

— Я устроил?! — лишь бросил вместо этого в ответ. — Вам бы к окулисту обратиться, господин хороший!

— Мальчишка! Наглец! Да в моё время таких на конюшне пороли!

Тут меня выбило из резонанса, и лишь неимоверным усилием воли я не позволил рассеяться набранному потенциалу, спешно разжёг алхимическую печь, поэтому и замешкался с ответом. А когда оскалился, на плече сомкнулись сильные пальцы, ещё и сдавили так, что от боли едва не потемнело в глазах. Незаметно приблизившаяся Валя слегка потянула, заставляя меня повернуться, и я увидел двух полицейских чинов при полном параде, спешивших к нам через зал, вот и совладал с эмоциями. Но от шпильки всё же не удержался.

— Повезло мне, что ваше время прошло.

Важный господин побагровел, указал на меня и рявкнул:

— Взять его!

Я стряхнул с себя руку Валентины и развернулся к полицейским. Один был лет двадцати пяти на вид, худой и жёсткий, определённо очень опасный и ко всему прочему — оператор. Другой, раздобревший, лощёный и холёный, выглядел лет на пятнадцать старше. И оба оказались настроены решительней некуда, молодой уже и револьвер из кобуры вытянул.

Медлить я не стал и вскинул левую руку с красной корочкой сотрудника комендатуры.

— ОНКОР! — объявил так, чтобы услышали все кругом, затем отработанным движением пальцев удостоверение раскрыл.

Молодой после мимолётного колебания сунул револьвер обратно в кобуру, а вот лощёный кинул взгляд на господина в штатском. Тот раздражённо прикрикнул:

— Чего встали? Вяжите подонка! В околотке разберётесь, что за фрукт!

Полицейский постарше шагнул вперёд, и я посоветовал:

— Даже не думай!