Копье Теней

— Они снова бьют в эти треклятые барабаны, — буркнула Зана. — Думаю, мы разбудили не только гарганта. Лучше убраться с открытого пространства, и поскорее.

— Думаю, слишком поздно, — сказала Ниока. Жрица указывала молотом на движение в проеме главного входа. А мигом позже, сметая разорванную паутину, из ворот повалили пауки, неся на спинах всадников — сгорбленных гротов в перьях и костях. Дикари подгоняли восьминогих скакунов пронзительными криками. Сердце Волькера ушло в пятки. Врагов было слишком много.

— Надо найти место для сражения, а то нас просто задавят числом. — Зана посмотрела на Волькера: — Или в твоей волшебной сумке найдется еще бомбочка?

— Всего одна, — ответил оружейник. Честно говоря, у него имелась еще парочка, но это бы противников не остановило. Их было много, и они слишком быстры. Волькер выхватил из сумки штуку, которую ему вручил Брондт, и выстрелил в воздух. Полыхнувшая многоцветная вспышка на мгновение потеснила тени и ошеломила гротов. Но когда свет потускнел, гроты пришпорили пауков, гоня их по грудам мусора и спутанной паутине, окружая группу пришельцев со всех сторон.

— Что это было? — спросила Зана.

Волькер отшвырнул дымящееся устройство.

— Это была надежда. Если Брондту удалось подлатать корабль и поднять его в воздух, мы еще можем выжить…

— Только нам-то нужно внутрь, или забыл, человечек? — фыркнул Лугаш. — Нет, меня не остановить этим паршивым гротам! — Он потряс оружием. — Я иду туда, даже если придется зарубить всех пауков в этом проклятом лесу.

— Вот тебя и прикончат в процессе, — поддела Зана. Рокоборец зыркнул на нее, но ответить не успел — его опередил Рогген.

— Предоставьте это мне, друзья мои, — сказал рыцарь. — Глупые звери думают, что нас так легко остановить, да, девочка? — Он похлопал Грабельку по шее. — Мы вспахивали поля и потруднее. — Он чуть наклонился в седле, его доспех из железного дуба тихо зашуршал. — Я расчищу путь. Не ждите нас. — Грабелька зарычала и напряглась, хлеща хвостом. Свободной рукой Рогген стиснул тяжелую палицу: в другой руке у него был меч. Шпоры впились в бока демигрифа. — Но, пошла! Давай зарабатывай на пропитание, лентяйка!

Грабелька ринулась вперед — со скоростью, недостижимой для других животных такого размера. Демигриф визжала, ее когти драли доски площади, вздымая тучи щепок и порванной паутины. Раскрыв клюв, она бросилась на ближайшего паука. Грот-наездник выпучил расширившиеся от ужаса глаза, а Грабелька, обрушившись на него, раздавила и всадника, и паука. Но остальные арахниды, не теряя времени, кинулись в атаку.

Рогген крутился в седле, молотя гротов и их чудовищных скакунов, спешащих к нему со всех сторон. Его палица обрушивалась, сокрушая зеленые, украшенные перьями черепа, меч отсекал волосатые конечности. Гроты пронзительно верещали и щелкали, подгоняя своих пауков.

Грабелька тоже не мешкала. Она когтила и рвала, как кошка. Медленно, но верно схватка смещалась в сторону от дороги — все внимание гротов сосредоточилось на Роггене.

— Вперед! — рявкнул Лугаш, ринувшись к зияющему проему. Он мчался сквозь хаос, разя каждого паука или грота, рискнувшего преградить ему путь. Волькер последовал за ним, многозарядный пистолет огрызался в его руке. Пауки вздрагивали и падали, разорванные свинцовыми пулями. Когда магазин опустел, оружейник тут же выхватил второй пистолет.

Зана и Ниока не отставали, расправляясь с теми, кто избежал пули или натиска Лугаша. Миг — и они влетели в проем, оставив товарища драться в одиночестве.

Им пришлось побарахтаться, выбираясь из паутины, которую так ловко преодолели паучьи наездники. Волькер рвал клейкие нити прикладом. Кто во что горазд, они прорубали себе дорогу, пока не добрались до входа. Позади Волькер слышал лязг оружия и хриплое ржание Грабельки.

— А как же Рогген? — спросила Ниока, оглядываясь на покинутую площадь.

— Ты же слышала. С ним все будет в порядке. — Зана прищурилась. — Я ничего не вижу. Лугаш?

— Видеть нечего, — буркнул огнеубийца.

— Мгновение. — Волькер полез в мешок за свет-пакетом. Маленький мешочек был наполнен пастой из экскрементов одного червя, который встречается только в морских пещерах под Вышним городом. Если на пасту нажать, она светится. Волькер сдавил свет-пакет и бросил его влево. Бледное желтоватое свечение потеснило сумрак.

Входом в цитадель служил ряд широких слоистых ступеней, вырезанных из внутреннего луба. Они поднимались к узкой площадке, по краям которой стояли, впившись когтистыми лапами-ножками в дерево, огромные ржавые светильники в несколько раз выше человеческого роста. Задрапированные пылью и паутиной, они не разжигались много лет. Стены за ними были покрыты грубыми каракулями — гроты отметились и тут. Зеленокожие обезобразили вход, заляпав все грубыми картинками и отпечатками ладоней. Статуи, охранявшие когда-то внутренние ворота на противоположной стороне площадки, были сброшены с пьедесталов и порублены в щепки.

По углам гроздьями висели паучьи гнезда, паутина тяжелыми складками ниспадала с низкого потолка и стен. Все провоняло гротами и арахнидами — там, где не витал дух скавенов. Ясно было, что и крысы тоже проходили здесь. На стенах темнели пятна ожогов, безмолвные маленькие тела висели в сетях, кровь пропитала ступени и площадку, придав дереву глубокий мрачный оттенок.

Вдоль лестницы тоже выстроились колья, увенчанные черепами дуардинов или залитыми запекшейся дрянью, комками самородного золота. Многие «украшения» попадали во время бушевавшей здесь схватки — на ступенях валялись кости и слитки. С площадки уводил узкий сводчатый проход, вырезанный в форме языка пламени. За ним была чернота.

Лугаш первым двинулся вверх по длинной череде ступеней, мрачнея с каждым шагом. Руны, отчеканенные на его коже, вспыхивали и искрили — внутри дуардина нарастал вулканический жар. Ниока потянулась к его плечу, но дотронуться не решилась.

— Мы отомстим за твой народ, — сказала она. — Дети Гримнира так же дороги Заг’мару, как и его собственные.

Лугаш и не взглянул на нее.

— Гримнир испытывает нас болью и вознаграждает огнем, — заявил он. — Таков порядок. Мертвые — угли, а это… — Он взмахнул топором. — Это свет моего пламени. — Встряхнувшись, он зашагал дальше. — Кроме того, эта ложа — не моя. Они мне не родичи. Пускай другие мстят за них. У меня есть и свои неуспокоенные покуда призраки.

Ниока, моргнув, неуверенно посмотрела на остальных. Зана покачала головой:

— Забудь, жрица. Легче увериться, что свинец — золото, чем утешить рокоборца. — Она повертела головой, прищурившись. — Минуточку… мы кое-кого потеряли.

— Пиявка, — буркнул Лугаш, не оборачиваясь.

Они были правы. Адхема исчезла.