Эхо древних рун

— Эээ… Да-да, конечно. Кстати, для печки в доме мне бы не помешала пара поленьев.

— Я не уверен, что у нас будет время нарубить вам дров, но мы сложим бревна рядом с домом, и вы сможете нанять кого-нибудь, кто это сделает.

Господи, они здесь не для того, чтобы быть ее слугами. У них каждый час на счету, и уже одна вырубка деревьев займет уйму времени.

— Правильно. Спасибо вам. — Ее румянец стал еще ярче.

— Думаю, пора обедать, — сказал Хокон, и тут же все шумно бросились к выходу из палатки.

Он вздохнул и последовал за ними более медленным шагом. Не похоже, что лето будет таким уж спокойным.

Мия молча вышла из палатки, злясь на себя и на Хокона за то, что он выставил ее глупой и эгоистичной. Она просто слишком задумалась и не смогла внятно ответить.

Вместо того чтобы последовать за остальными, она вошла в домик и открыла холодильник в поисках скудных припасов, которые привезла с собой, — хлеб, молоко и сыр, — чтобы сделать бутерброд. Хокон сказал ей ранее, что она может обедать со всеми, но она не хотела быть им в тягость. Всё стоило денег, так что если бы она питалась отдельно, то, по крайней мере, одним ртом стало бы меньше. Кроме того, она сказала профессору, что именно так и поступит.

— Я что-то не то сказал?

Он внезапно появился у нее за спиной, войдя так, что Мия его не заметила. Она вздрогнула и обернулась, вдруг затрепетав от его близости. Шаг — и они соприкоснутся; но одна мысль об этом заставила ее отступить. Она задавалась вопросом почему, он ведь никоим образом ей не угрожал.

— Что? Нет, я просто обедаю. — Она отступила еще дальше, якобы в поисках ножа, чтобы нарезать хлеб.

— Вы ушли довольно внезапно. Мне было интересно… согласовали ли вы с Маттссоном, что мы должны рубить для вас дрова? Только это отняло бы уйму драгоценного времени.

— Нет, я это понимаю. Я просто плохо соображала. На самом деле все нормально.

По-видимому, сказанное его не убедило.

— Так что же тогда не так?

— Всё так.

— Я сожалею о происшедшем. Маттссон мне ничего не сказал — думаю, просто запамятовал. Это и понятно — не до того, когда из тебя торчат разные трубки. — Он пытался обратить все в шутку, но это не помогло.

— Все в порядке. Я… чувствую себя немного обделенной, вот и все. — Это прозвучало слишком по-детски, и Мия пожалела о сказанном, но слова слетели с губ прежде, чем она смогла их остановить.

Она отвернулась, чтобы скрыть свое смущение. Он, должно быть, считает ее полной идиоткой. Она надеялась, что он поймет намек и уйдет. Однако, к ее удивлению, он положил руку ей на плечо и медленно развернул лицом к себе.

— Нет, я понимаю. Ты еще никого не знаешь, но скоро узнаешь. Мы неплохая компания. Вот увидишь. — Он улыбнулся той улыбкой, от которой у нее замерло сердце в день, когда он заговорил с ней в музее, и у нее перехватило дыхание.

— И еще: тебе, должно быть, странно находиться здесь без бабушки. Ты сказала, что она только что умерла, когда мы встретились в прошлый раз, верно?

— Да, так и было. — Мия кивнула, ошеломленная тем, что он все помнил и правильно понял.

Конечно, находясь здесь без бабушки, вынужденная делить дом с незнакомым человеком, она чувствовала себя смущенной и уязвимой.

— Просто дай этому время. Придешь помочь мне вскрыть шурф, скажем, через полчаса? Мне понадобится ассистент.

— Хорошо, спасибо, я с удовольствием.

— Ладно. Тогда увидимся позже. — Он повернулся, чтобы уйти, однако по непонятной причине Мия хотела, чтобы он остался.

— Хочешь бутерброд?! — выпалила она. — У меня только сыр, но зато довольно вкусный, если обмакнуть в чай.

Он моргнул, затем его улыбка вернулась.

— Обмакнуть в чай? Я не делал этого с тех пор, как был ребенком.

— Ты хочешь сказать, что тебе это знакомо? Большинство просто говорит «ууууу», когда я такое предлагаю. Что ж, тогда самое время повторить. — И она улыбнулась ему в ответ. — Тебе понадобится по крайней мере три ложки сахара и много молока в чае, иначе будет не так вкусно.

— Я помню. Ладно, пожалуй, от такого предложения не откажешься. Я помогу?

— Нет, я сама.

Он устроился на шатком бабушкином стуле у выскобленного до блеска кухонного стола, и внутри у Мии екнуло. Он словно всегда принадлежал этому месту, чего никак нельзя было сказать о Чарльзе. Она отогнала эту предательскую мысль и занялась приготовлением чая.