Простокровка из Дра'мора

– Я не знаю, что делать с фэлфаэром, – призналась Марори по пути домой.

Они купили по внушительному куску хорошо прожаренного мяса неизвестного зверя и трескали вкуснятину прямо на ходу, снимая куски с металлического шампура.

– То есть я знаю, в теории, но очевидно же, что мне с этим никак не справиться.

Марори не стала говорить, что весь последний месяц только и делала, что оттягивала неизбежное. Надеялась на какое-то авось, на исключение, которое сделает Магистр, на какие-то поблажки, на сопровождающих или любые другие условия, которые бы облегчали задачу. Но время шло, ничего не менялось, и откладывать больше нельзя.

– Отнеси заявку в понедельник – и всего делов, – спокойно, с набитым ртом сказал Ним.

Она хмыкнула. Если бы не их дружба, решила бы, что эльф никогда и не вникал в ее слова, иначе не говорил бы о смертельно опасных вещах так, будто речь идет о ловле блох.

– Я не смогу, – она повертела в руках на треть съеденный шашлык и отдала его Ниму. Эльф как раз разделался со своими и жадно впился зубами в новую порцию. – У меня нет оружия, – Марори принялась загибать пальцы, – а даже если бы и было – я не умею с ним обращаться. У меня нет опыта, я простокровка, и мое время в Хаосе ограничено максимум десятью минутами. У меня слабый дух: даже если произойдет невероятное и я все-таки поймаю фэлфаэра, мне ни за что его не удержать.

– Ты продержалась три недели.

– Но я не ходила в Хаос.

– Послала к черту шанатара.

– Не помню, чтобы он покушался на мою жизнь, так что это не считается.

Рот Нима был занят едой. Только разделавшись с ней и при этом продолжая выглядеть голодным, эльф вдруг выдал:

– Тогда еще раз попроси о помощи. Во второй раз это может сработать.

– Вряд ли.

– Вряд ли – это страусиная позиция, Мар. У тебя под носом пятерка хорошо натасканных головорезов. Этих ребят два года учили кромсать и убивать. Дополнительные занятия – то, что тебе сейчас нужно.

Эльф нес чушь, конечно, но очень логичную. И как ни пыталась Марори отмахнуться от его предложения, оно все глубже проникало в ее сознание. А ведь правда, от нее кусок не отвалится. А вдруг сработает? Ничего другого не остается.

– Ты знала, что Шаэдис – Мастер резни?

Светлые помогите, тут сплошь и рядом названия такие, что волосы дыбом встают.

– Что еще за Мастер резни?

– Чемпион кубка Резни, лучший среди лучших.

– Ты как будто говорил, что лучший Аситаро.

– В этом году – да. Потому что шанатар сидел в «сухой». Аситаро на каждом углу кичится своим статусом, задирает Шаэдиса, чтобы спровоцировать его на драку. Многие считают, что раз шанатар не принимал участия в Резне, то чемпионство Аситаро – филькина грамота. Поэтому темному позарез нужно задать Крэйлу взбучку, чтобы доказать свое превосходство.

– Шаэдис – лучший из лучших? – В голове не укладывалось, как это немощное сухое создание может быть лучшим. Он производил впечатление существа, не способного поднять ничего тяжелее собственной ноги. Да, была схватка с «чернильными пятнами», но те не ожидали нападения и вообще действовали без оглядки на возможную опасность.

– После «сушки» и отлучения он не в лучшей форме – шанатару такая диета на пользу не идет, но так было не всегда. Потому Аситаро из шкуры лезет, чтобы не упустить момент. Пока у него есть реальный шанс попытаться выстоять. Хотя, как я слышал, даже сейчас мало кто решился бы поставить против Шаэдиса. Так к чему это я? Тебе обязательно нужно заручиться его помощью.

– Предлагаешь бегать с рупором по всему Дра’Мору и умолять Крэйла снизойти до несчастной простокровки? После того как я дважды послала его к чертям? Да у меня больше шансов выйти живой из Хаоса, чем уговорить Шаэдиса помогать. Да и то при условии, что случится чудо, и я его найду.

Марори вспомнила, что собиралась пригласить Нима вместе отпраздновать ее семнадцатилетние, но эльф опередил ее.

– Меня приняли в «ШИЗ» у, – довольно скалясь, похвастался он. – В понедельник посвящение, так что не вздумай провалить инициацию, Мар, потому что во вторник я собираюсь хвастаться подробностями своего посвящения.

Только тут до нее дошло, что инициация будет в понедельник, в день ее рождения. И Ним, единственный, кого она могла пригласить, будет занят. Значит, и говорить не стоит. Невесть какое событие в самом деле, и вообще – может, к вечеру от нее и останется всего горстка пепла.

– Что за «ШИЗ» а? – спросила она.

– Мужское сообществе адептов. Я из шкуры вон лез, чтобы мою заявку рассмотрели, пришлось уговаривать брата замолвить словечко.

– А-а-а, – протянула Марори, – поздравляю. Тебе выдадут кепку с эмблемой, и ты будешь голый бегать по кладбищу?

Ее собственные успехи на этом поприще были, ожидаемо, нулевыми. Список женских сообществ и братств Дра’Мора насчитывал более двадцати наименований, от самых одиозных, вроде тех, где обсуждали тонкости любовных игрищ и способов соблазнения небеснорожденных, до «очумелых ручек», участницы которой делились премудростями изготовления самодельных несмертельных токсинов, парализаторов и тому подобными вещами. Марори подала четыре заявки и отовсюду получила отказы с приписками: «Не для простокровок!» А из братства «Мертвых сестер» пришел настоящий шедевр. «Чтоб ты сдохла, простокровка вонючая!» было написано кровью поперек ее же заявки. Это письмо Марори прицепила над письменным столом как напоминание о том, кто она такая.

– Понятия не имею, но «ШИЗ»-ы любят наматывать нервы кандидатов на колючую проволоку. Возможно, придется убить какого-нибудь низшего духа.

Ним зевнул, Марори собралась пожурить его твердокожесть, но ее перебило наметившееся за спиной эльфа шевеление. Она заглянула ему за спину – и обомлела. Из полумрака за его спиной крался ахас. Маслянисточерная клякса выросла над Нимом на добрый метр, и с ее пустого лица на плечи эльфа стекала вязкая чернота.

– Ним. – едва слышно прошептала Марори. – Ним.

– Что? – Эльф озадачено наклонился к ней. – На тебе лица нет. Плохо?

– Ним, оглянись! – выкрикнула она и отскочила назад, чувствуя прилив липкого ужаса. Руки и ноги свело судорогой – ни пошевелиться, ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Эльф послушался, развернулся всем корпусом и посмотрел прямо перед собой. Вся его голова была черной от слизи, та стекала по плечам, заползала ему за шиворот.

– И чего? – непонимающе спросил он.

И он еще спрашивает?! Да вот же оно, стоит прямо перед его носом, надрывно стонет и тянет щупальца. Марори попятилась, замотала головой, не веря никому и себе в первую очередь.

– Ним, ахас. – Дрожащей рукой указала прямо на тварь, но получилось, что на него самого. – Как ты не видишь?

А клякса, издав истошный вопль вперемешку со смехом умалишенного, просочилась сквозь эльфа, будто его там и не было. И полетела на Марори. Девушка бросилась бежать, но обо что-то споткнулась и полетела лицом в асфальт. Она завопила, что было сил, призывая Нима на помощь. Эльф подбежал к ней, бледный, взъерошенный, протянул руку прямо сквозь маслянистое тело.

– Мар, да что с тобой? Перестань меня пугать, ни фига не смешно.

Тень с торчащей рукой Нима из живота завыла и ударила Марори в грудь, проникла глубже, завозилась под самыми ребрами. Нутро превратилось в лед. Сердце глухо стукнуло в последний раз и остановилось.

Двадцать пели. Серые мантии, покрытые головы, безликие и одинаковые, как свечи в канделябре. Их громогласные слова вздымались под самые грозовые облака. Земля под их ногами пошла трещинами, из разломов валил дым и сочилась магма – кровь мира.

А потом Двадцать, один за другим, упали замертво. Резкий порыв ветра обнажил их лица: залитые кровью глаза, наполненные лавой рты и обожженные черепа.

И небо раскололось отчаянием.

Она очнулась на больничной койке с трубкой капельницы в вене и невыносимой головной болью.

За окном занимался рассвет.

– Ним? – позвала Марори и не сразу узнала собственный голос. Это она, что ли, стонет, как банши в период первого опознавания?

Справа наметилось шевеление, кто-то взял ее за руку. Прикосновение обожгло. Боль была настолько сильной, что девушка не смогла сдержать крик. Рука дернулась, игла выскочила из вены, и на белоснежные простыни закапало что-то черное и вязкое.

Слишком знакомое, чтобы Марори не вспомнила, где раньше уже видела эту дрянь.

Дважды.

– Мар. – осторожно позвал Ним.

Он присел на кровать и смотрел на нее как никогда раньше: жалостливо и растерянно. Марори подумала, что не хочет знать причину этого взгляда, но все-таки спросила:

– Что со мной случилось?

Он попытался было снова взять ее за руку, но одернул сам себя.

– Мар, ты. – Он сделала глубокий вдох. – Кажется, ты умерла, Мар. И, кажется, воскресла.

И вот тогда она завыла так, как молодой банши и не снилось.