Дропкат реальности, или пособие для начинающего шулера

* * *

Она устала. Распятая, в колоколе тяжелых юбок, волочащихся по полу змеиным хвостом. Волосы, бывшие еще недавно уложенные в замысловатый ажур, ныне больше напоминали лежку глухаря. Но самое главное — это силы, вычерпанные до дна.

Васса перестала сопротивляться, когда услышала позади тишину, пришедшую на смену крику и звону, какой издает металл, упавший на мрамор.

Их ждали. Их просчитали и опередили на ход вперед. Вера в удачу, самонадеянность обернулась корявым джокером, что выпадает всегда некстати. Пустота, возникшая где‑то в внутри и в считанные мгновенья разросшаяся до шквальной волны, накрыла с головой, не давая возможности ни вздохнуть, ни выплыть. Даже закричать, выплеснуть в голос эту боль возможности не было: кляп вязали на совесть.

Удар затылка об пол был неожиданным. Порадовало девушку лишь то, что ее голова приветствовала мрамор, принадлежа ей живой. Двоим мужчинам, повторившим за девушкой сей маневр, пришлось хуже, поскольку помимо прочего каждый из них имел в качестве украшения в черепе еще и метательную звезду. Одному оружие угодило аккурат в затылок, второму — в основание шеи. А поскольку приличным трупам ходить не полагается, эти двое и улеглись рядышком со своей ношей. Передние, на манер носилок подхватившие ноги лицедейки, отреагировали на произошедшее споро: развернулись и обнажили клинки. Они им не понадобились.

Эрден бросал с двух рук сразу. Расстояние было изрядным. Еще немного, и похитители бы скрылись за поворотом, коими изобилует зимняя резиденция. Успел, не промахнулся ни в одного. Идущие позади синхронно пошатнулись и начали заваливаться, уронив добычу. Развернувшиеся и ощетинившиеся мечами передние похитители свели близкое знакомство со звездами, пробороздившими им лбы. Бесшумно и эффективно. Только Леша, таращившегося из‑за плеча Эрдена, вывернуло наизнанку.

Дознаватель, не обращая на мальца внимания, подбежал к девушке. Окинув ее лихорадочным взглядом, начал распутывать кляп и приводить Вассу в чувство. Ей изрядно досталось. Мирленский мрамор хоть и был благородный, но по крепости приветствия не отличался от босяцкой булыжной мостовой.

— Руки — ноги чувствуешь? В глазах не двоиться? — дознаватель ощупывал Вассу.

— Мда, а я то, наивная, всегда думала, что прекрасный принц, спасая юную деву, говорит что‑то возвышенное, на худой конец спрашивает, все ли с ней в порядке, — сиплый надсаженный голос, словно девушку душили, но с ленцой, вполсилы, а потому и не довели дело до логического конца.

— Ерничаешь, значит, жить будешь. — вынес вердикт мужчина.

Леш меж тем, вернув из желудка все его содержимое обратно в бренный мир, утерся рукавом.

— Впервые? — осведомился Эрден.

Пацан нашел в себе силы лишь кивнуть. Тогда, у ворот, когда горели доспехи, он не сразу понял, что происходит, глаза застила ярость. В беломраморном зале дознаватель схватил его за шкирку, влепив пощечину, и это помогло сдержаться… Здесь же рядом никого не было, а случившееся было до судорог очевидно и быстро. Так скоро, что мозг не успел выключиться, спасая хозяина от правды бытия. На осознание смерти реакция разная. Если приход костлявой ожидаем — затянувшаяся болезнь ли, старость — часты слезы, стенания и причитания. Внезапный, случайный уход — немые слезы или сухие глаза, полные боли и отчаяния, а вот такой финал — когда из твоей (ну хорошо, из руки твоего друга)… Понимаешь, что и ты так же отнимешь жизнь, не задумываясь, лишь спасаясь, но от этого все равно муторно на душе.

— Рефлексия закончена? Тогда бежим.

— А Илас? — Васса непроизвольно глянула вглубь коридора.

— Он прикроет, — дознаватель замолчал, отведя взгляд, и девушка поняла. Брата, нечаянного, ершистого, язву по натуре и благородного по духу, успевшего стать близким, до мозга костей родным, она больше не увидит… Проглотив так и не выступившие слезы, девушка решительно поднялась. Смерть Иласа не должна быть напрасной.

Чайная комната, зал двадцати колонн, портретная галерея. Эрден мчался ищейкой, взявшей след. Успеть до начала приема, застать императора в его покоях. Расположение зимней резиденции он знал хорошо. Такие вещи, как планы императорских дворцов надобно помнить наизусть тем, кто отвечает за покой в империи, даже если бывать в оных доводиться не часто. Жаль, что потайные ходы на тех схемах, что выдают дознавателям, не обозначены.

Дойти до намеченной цели им не дали. В конце галереи их ожидал стрелок. Два куля, один в сером дознавательском мундире с красной перевязью, другой в одежде зеленого сукна с желтым шитьем — излюбленное сочетание цветов у веремцев — явственно свидетельствовали, что намерения у их противника весьма серьезные.

Эрден грудью заслонил девушку, оттесняя ее в эркер и уводя тем самым с линии обстрела. Леш, загипнотизировано повторил маневр дознавателя. А потом сам неожиданно для себя шершавыми, обветренными губами произнес:

— Я смогу их остановить. Наконечники стрел. Я слышу металл, он поет, дивно поет…

И отодвинув рукой друзей, смело шагнул вперед.

Летящую арбалетную стрелу не увидеть обычным глазом, зато явственен результат ее полета. Но только не в этот раз. Пернатая предтеча смерти, спущенная движением курка в полет, по мере приближения к пацану замедляла свой ход. Зависнув напротив лица Леша, она качнула хвостовьем и, развернувшись, полетела обратно, навстречу к столь вольно выпустившему ее хозяину, все ускоряя ход.

Свидетелями своевольства стрелы стали не только Эрден и Васса, подоспевшее подкрепление застало тот момент, когда пернатая упокоилась в груди хозяина.

На Леша, как на мишень, нацелилось не меньше дюжины стальных наконечников стрел и болтов.

— Уходите! — коротко. Так говорит не мальчик, мужчина. И не важно, что этому мужчине всего четырнадцать зим. Тот, кто способен принять мужское решение, уже мужчина, и наоборот. Будь ты хоть седой лунь, но если не способен на настоящие поступки — сопливый пацан ты, а не муж.

Леш принимал бой. Его бой. Неравный. Ибо даже вошедший в силу маг дрогнет под натиском простой силы, если той с лихвой, в избытке. Измотает его приливная людская волна не одна, так вторая, третья…. Сколько их тут по дворцу, таких вот отрядов, спешащих по первому зову на помощь? Это было его сражение, первое и последнее. Не эпичное, а в темной галерее. Не за императора и не ради славы. Ради отца, ради друзей. Ради продажной девки- истины, что порою однобока, которая для каждого своя.

— Я тебя услышал, — и, схватив Вассу, Эрден развернулся, лишь бросив Лешу, как равному, — Прощай. Скоро увидимся. Не на этом, так на том.

И правда, после смерти ведь нет пустоты, есть души, не нашедшие пристанища.