Простокровка из Дра'мора

На его груди, чуть выше сердца, виднелся отчетливый след от укуса. Темно-бордовые полукружия выглядели странно-свежими. Марори медленно протянула руку, коснулась шрама дрожащими пальцами – определенно старый: успел как следует зарубцеваться.

– Ты меня укусила, – жестко вколачивая в ее сознание каждое слово, сказал Крэйл. – И если бы не вышел твой отец и не оттащил тебя от меня – клянусь Темными, я бы сдох раньше, чем ты насытилась.

– Нет, – она едва шевелила губами, как завороженная разглядывая метку на его теле. Метку. Да она не знала, куда деть взгляд. Метка – это очень интересно и странно – спору нет. Но ведь он стоял перед ней полуголый. Чтоб ему пусто было! Такой весь. большой и рельефный. Ну как до такого не дотронуться? Нет! Марори Милс или Шаэдис, о чем ты думаешь?! – Я бы никогда такого не сделала. Я не пью кровь, Крэйл. У меня нет клыков. – Девушка нервно засмеялась, нарочно широко раскрывая рот. «Нервы-нервы, провались ты сквозь землю!» – У меня и сейчас их нет. Ты все это придумал, Крэйл Шаэдис, только я не знаю зачем.

– Клыков у тебя действительно нет, – на удивление спокойно признал он, но, едва Марори захотела отойти, сграбастал за запястье. Она уже знала, что вырываться из его хватки – себе дороже. – Но и в Дра’Мор ты приехала простокровкой. А сейчас – нильфешни. Не хочешь услышать продолжение истории?

– Нет, – как никогда искренне призналась она.

– Я умирал, Марори Шаэдис. Валялся на полу и доживал последние секунды. Даже не помню, что вокруг меня творилось. А потом. я почувствовал блаженство. – Его пальцы едва ли не выкручивали ей руку, но Марори не пыталась сопротивляться. – Как будто меня уничтожили – и дали возродиться кем-то другим. Бесконечно сильным, могущественным засранцем, способным разорвать мироздание в клочья и не поморщиться. Все, что я помню, – тебя надо мной, с раной на запястье. – Он что есть силы рванул на себя ее руку, вывернул, демонстрируя свидетельство своей правоты – тонкую рваную нитку шрама. – Сначала ты едва меня не угробила, а потом вернула к жизни, но кем-то другим. И будь я трижды проклят всеми богами, если хочу еще хоть раз испытать подобное.

Марори уставилась на шрам, пытаясь вспомнить, откуда он у нее. Кажется. Ну да, так и есть. Она порезалась, когда помогала матери готовить фруктовый салат на день рождения сестры. Мать предупреждала, чтобы она была осторожной, но то злосчастное яблоко было таким скользким.

– Когда я пришел в себя, то обнаружил, что меня, как чертового психа, цепями приковали к койке. Понятия не имею, сколько дней провалялся в таком состоянии, но я высох настолько, что даже пошевелиться не мог. Потом пришел отец, отпоил меня и рассказал, что я едва не убил мать. Даже он, шанатар из последнего и самого древнего рода, ничего не мог противопоставить мне – четырнадцатилетнему засранцу. Знаешь, каким ребенком я был до того, как ты дала мне попробовать себя? Доходягой, который одной ногой стоял в могиле, и задыхался раньше, чем поднимался на второй этаж. Ты. изменила все. Моя мать сошла с ума, отец сделался одержимым, а я – переродился.

Крэйл взял ее за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза. После неожиданной вспышки гнева этот жест был невероятно мягким, почти. нежным.

– Я был абсолютно уверен, что убью тебя, как только ты окажешься в пределах досягаемости. Сделаю с тобой то, что ты сделала с моей жизнью: сотру в порошок.

– Ты это все подстроил? Сделал так, чтобы я попала в Дра’Мор? Его оскал был красноречивее всяких слов.

– Дурацкий план – признаю, но то, что из всех студентов-везунчиков, которым разослали поддельные письма, Магистр в итоге выбрал и тебя, было настоящим везением.

– Ты подослал тех людей убить мою семью? – Она сглотнула. Нет, ради Светлых, Темных и Неназванных, пусть это будет не он. Только не он. Не Крэйл!

– Я подонок и тварь, Марори Шаэдис йор Миол’Морна, но я точно никогда бы не стал подсылать кого-то к беззащитным простокровкам. Если я хочу кого-то убить, то делаю это своими руками, и то лишь в том случае, когда меня к этому вынуждают.

– Крэйл?

– Что?

– Поцелуй меня.

Непонятно, кого эта просьба ошарашила больше: шанатара или ее саму. Впервые за время их нечастого общения он выглядел неподдельно озадаченным. Она же стояла с открытым ртом, огорошенная тем, насколько непредсказуема сама для себя.

Попросила поцеловать?

После всего услышанного?

После того, как он только что признался, что хотел ее убить?

Да ее в дрожь бросает от одной мысли, чтобы допустить до себя его клыки.

– Ты совершенно чокнутая, малявка.

– От чокнутого слышу. Слабо? Я такая страшная, что гожусь только на то, чтобы хотеть убить ради мести?

– Марори потрогала свежий шрам на щеке. Ну и что теперь? Она ни на секунду не стыдилась его, не видела в этом повода заламывать руки и закатывать истерики. Но ведь шрам и правда подпортил ее и без того посредственную внешность. – Извини.

– Еще раз заикнешься об извинениях – уши оторву, – предупредил он.

И дернул на себя. Сильно, жадно. По-хозяйски подхватил под бедра. Прижал. Заставил обхватить себя ногами, забросил ее руки себе на плечи. Пришлось вцепиться ему в волосы, чтобы не опрокинуться назад. О, Светлые!

– Я имела в виду обычный поцелуй, – почти беззвучно произнесла она. До чего же неловко!

– За обычными, малявка, не ко мне.

Он сделал два шага, усадил ее на стол, твердыми пальцы стиснул ягодицы. Его губы приблизились к ее губам, выдохнули какое-то невнятное бормотание – и разомкнули их поцелуем. Зубы слегка прикусили нижнюю губу, клыки царапнули кожу.

– Ты целоваться не умеешь, – прохрипел он низким севшим голосом.

– Так и есть, – так же сипло ответила она. – Никогда ни с кем не целовалась. То есть никто не пытался.

Он был горячим. Обжигал. Марори чувствовала, как и сама начинает гореть. Сейчас превратится в горстку пепла прямо тут, на столе.

– Черт, да заткнись ты уже.

Язык скользнул между ее губами, приглашая. Глаза Марори закрылись, сердце пустилось в бешеный пляс. Что же она такое творит? Первый поцелуй, а ведет себя как девчонка на кастинге фильма для взрослых: вцепилась в парня, от которого еще минуту назад шарахалась, как от проказы, и пытается отвечать на движения его губ, его языка.

Крэйл отстранился, вперил в нее хмурый взгляд. Что снова не так?

– Это было так ужасно?

Марори потрогала губы. В книжках что-то там пишут про припухлые зацелованные губы, на деле же все самое вкусное осталось в голове, и стоило на секунду закрыть глаза, как тело окутала внезапная слабость. Да что же это такое происходит? Нет, ему определенно надо одеться! Иначе мысли где-то в глубинах извилин еще долго будут скакать безумными енотами.

«Спокойно, Марори. Ничего страшного не произошло и не произойдет. Просто включи уже голову и возьми себя в руки».

– Хотел сделать это с первого дня, как увидел тебя в Дра’Море, – сказал он с некоторой досадой. Как будто его против воли вынудили признаться в том, в чем он признаваться не собирался.

– Ты только что сказал, что хотел меня убить.

– Не уверен, что передумал, малявка. – Он задумчиво приподнял на пальце локон ее волос, как будто оценивал, не изменился ли их цвет. – Одно точно знаю: ты и я, мы как-то связаны. И чтобы узнать, где и почему скрывается мой отец, я должен разгадать тебя. А для этого, Марори Шаэдис, кто-то должен помочь тебе отгадать саму себя.

– Будь я чуточку умнее – уже неслась бы от тебя на край света. Или даже дальше.

– Ну, раз ты понимаешь это, то небезнадежна.

– Крэйл Шаэдис, что у тебя там? – Она попыталась протиснуть палец ему между губ. Шанатар поддался, приоткрыл рот и выставил язык. Так и есть – железная штанга пирсинга в самой середине. – Я тебя не зря боюсь, братик Крэйл.

– Назови меня так еще раз, малявка, и я тебе рот с мылом вымою, – погрозил он. То ли в шутку, то ли всерьез. – Хватит и того, что Эашу мне об этом на каждом шагу напоминает. У вас свободные отношения?

– Что?

– До чего же непонятливая. – Он убрал волосы ей за ухо, чуть отстранился, ровно настолько, чтобы она снова вперилась взглядом на шрам от укуса на его груди. – Эашу сейчас наверху вовсю развлекается, а ты здесь. Со мной.

– Потому что у одного ископаемого шанатара есть вредная привычка хватать и тащить меня без спроса, куда ему вздумается.

Крэйл продолжал смотреть на нее. Минуту, другую, будто хотел загипнотизировать. Марори непроизвольно прошлась рукой по волосам. Кажется, порядком выпивший Ниваль дважды пытался обрушить ей на голову заклинание смены формы, чтобы «присобачить» рога. Ему удалось? Нет, ладонь не наткнулась ни на что незнакомое.

На самом деле она хотела забыться. Заполнить голову чем угодно, лишь бы вытолкать оттуда все рассказанные Шаэдисом ужасы из ее, якобы, прошлого. Возможно ли, чтобы она забыла такое? Забыла, как набросилась на беззащитного подростка и едва его не убила? А потом напоила собственной кровью, чтобы вдохнуть в немощное тело новую жизнь? Она с трудом оторвала взгляд от его шрама и уставилась на собственное изувеченное запястье.

– Поклянись, что не врешь! – взмолилась она.

– Придется поверить мне на слово, потому что я никогда никому и ни в чем не клянусь. За клятвами – это к крылатым уродам из Эльхайма.

– И Изменчивая сфера тоже не твоих рук дело?

– Я сказал, что хотел убить тебя, а не смотреть, как ты попадешь под влияние тамакаты и выпотрошишь половину дра’морцев, прежде чем тебя испепелят.

– Я была абсолютно уверена, что это – ты, – созналась она.

– Даже после того, как я сказал, что понятия не имею ни о какой Изменчивой сфере?

Она пожала плечами. Мало ли что он сказал, в конце концов. Аситаро тоже много чего говорил, а еще больше – не говорил. Хотя, если поразмыслить, попытка темного загнать ее в угол в итоге обернулась с пользой для нее. Как говорится: все, что ни делается, – делается к лучшему.

Марори попыталась встать со стола, но Крэйл загнал ее в ловушку, поставив руки по обе стороны ее бедер. Она только теперь сообразила, что шанатар так и стоит перед ней без футболки, и укус горит на его груди, как зловещее напоминание о его сегодняшних откровениях.

– Я не могла забыть, Крэйл. – Чем сильнее она всматривалась в его шрам, тем больше он казался каким-то зловещим знамением. Как будто теперь, когда она узнала то, что забыла, ее жизнь снова круто изменится. Знать бы еще, в какую сторону. – Я бы никогда такое не забыла.

– Если бы я хоть на минуту усомнился в том, что ты притворяешься, что все забыла, – мы бы с тобой сейчас так мило не беседовали. И я бы точно не стал предлагать тебе свое имя в качестве защиты.

То есть, по его мнению, они сейчас «мило беседуют»? Он очень «мило» признался, что желал ей смерти и пока не то чтобы передумал отказываться от этой мысли, а она не придумала ничего лучше, чем пристать к нему с поцелуями. Это можно назвать как угодно, но точно не «милой беседой».

– Пойдем, я обещал тебе экскурсию по дому.

Крэйл даже не потрудился одеться. Впрочем, в этой части дома они, похоже, были единственными живыми существами. Марори лишь изредка слышала едва слышные звуки ревущей музыки и вопящей толпы. Как будто все это происходило в другом измерении и лишь по воле странного волшебства время от времени просачивалось в стены странного мрачного и крайне неуютного дома.