Эхо древних рун

— Я знаю, — сказал он, как будто ожидал, что она прокомментирует увиденное. — Мне это тоже не нравится, но папа, типа, помешан на чистоте генов. Он называет их арийскими и говорит, что Гитлер был прав, хотя и пошел по ложному пути. Папа говорит, что чистые скандинавские гены нужно сохранять, а не разбавлять, и всякое такое. — Мальчик скорчил гримасу, когда произносил это слово. — Что-то насчет того, что светловолосые люди вымрут примерно за двести лет. Хотя это не про отравляющий газ и прочее; он просто считает, что мы не должны вступать в браки с иностранцами, которых теперь пускают в страну. Не хочет, чтобы я даже разговаривал с детьми-иммигрантами в моей школе.

— Ты это серьезно? — Мия пристально взглянула на него. — Это… — Она не находила слов.

Айвар, казалось, не обиделся. Вместо этого он слегка улыбнулся и пожал плечами.

— Довольно безумно — да, но что я могу поделать? Я никому не могу рассказать, потому что тогда у отца могут быть неприятности, а меня, вероятно, отправят в какой-нибудь интернат или что-то в этом роде. В любом случае скоро я вырасту и буду жить сам по себе. Тогда папа сможет засунуть свои деньги куда подальше. Если я женюсь, то на ком захочу; я не собираюсь выбирать девушку только потому, что у нее светлые волосы и голубые глаза. Я имею в виду, это просто глупо. Кроме того, я смотрел в Интернете — это утка, самая настоящая. Блондины вовсе не исчезают. Я пытался сказать ему, но он очень разозлился, и поэтому я заткнулся.

Мия все еще была ошеломлена.

— Откуда у него эти идеи? — осмелилась спросить она.

— Его бабушка — немка. Папа сказал, что она была кем-то вроде Бундмэдель до того, как вышла замуж за шведа.

— А, понятно.

Бунд дойче мэдель, или Союз немецких девушек, был женским крылом молодежного движения нацистской партии, гитлерюгенд или югенд. Мия слышала о них. Эта женщина, очевидно, привезла свои убеждения с собой, когда переехала в Швецию, и позже внушила их внуку.

Неудивительно, что у Айвара не было друзей; он, вероятно, боялся приводить их домой из опасения, что его отец начнет говорить что-то странное.

— Иди сюда. — Он поманил ее к другой витрине. — Вот то, что я вообще-то хотел тебе показать.

Мия подошла посмотреть. Серебряная фибула, круглая, с булавкой посередине. Совершенно определенно кельтский стиль. Девушка резко выдохнула. Айвар открыл футляр и достал фибулу.

— Здорово, правда?

— Откуда она взялась? — Мия едва осмелилась спросить, но она должна была знать.

— О, папа нашел ее где-то в окрестностях. — Айвар избегал смотреть ей в глаза, и Мия вдруг спросила себя, не копал ли Торессон незаконно на ее участке, пока тот пустовал. Эта мысль привела ее в ярость. — На обороте есть надпись, хотя папа не сказал мне, что там написано. Но ты ведь можешь прочесть, верно?

Мия, конечно же, прочла, хотя ей пришлось с трудом сглотнуть, прежде чем сдавленным голосом она смогла произнести слова: «Кери владела мной».

Снова оно, это имя. Кельтская женщина в поселении викингов, владелица таких драгоценностей, как серебряная фибула и золотое кольцо. И шейная цепочка с золотым крестом? Мия почти забыла о нем, образ всплыл из подсознания.

— Ловко! Как на гребне, да? — прокомментировал Айвар. — Я надеялся, что там будет написано именно это.

— Да. Потрясающе! — Мия неохотно положила брошь на место. — Но… Ты же знаешь, что, если твой отец нашел ее где-то здесь, он должен был сообщить о своей находке властям, верно? Ты уже несколько недель работаешь в нашей команде. Я уверена, что ты не раз слышал об этом правиле.

Айвар кивнул.

— Да, но…

— Что? Есть что-то, о чем ты умалчиваешь? Я не рассержусь, обещаю тебе, и я не могу ничего никуда сообщить, потому что, строго говоря, я не должна быть здесь без разрешения твоего отца. Мы оба это знаем.

Айвар глубоко вздохнул.

— Ок. Хотя ты, вероятно, разозлишься, потому что… Я тоже не знал до прошлой недели, клянусь, но теперь знаю… Папа нашел фибулу на маленьком островке, на том, который, как ты говоришь, твой. Как раз перед тем, как он отправился в ту поездку на Дальний Восток.

— Не может быть! Так вот почему он хочет завладеть им. Он думает, что там есть что-то еще?

— Да. Он в этом уверен. Сказал, что собирается раскопать еще немного, и упомянул, что нашел человеческую кость.

— Боже мой… Могила? Но я никогда не замечала там никаких курганов. Мы с бабушкой устраивали пикники на берегу… Вообще-то, если подумать, мы больше никуда не ходили. Всегда оставались у воды. Хм… Я думаю, это было бы подходящее место последнего упокоения, мирное, безмятежное.

Знала ли об этом бабушка? И не поэтому ли она так беспокоилась, чтобы никто не строил на острове? Возможно.

— А мы можем туда добраться и посмотреть? — Айвар, казалось, бурлил от возбуждения.

— Да, но перед этим я должна доказать, что остров принадлежит мне. Мой адвокат работает над этим. — По крайней мере, она чертовски надеялась, что так оно и было. — Я не верю, что твой отец имеет на него какое-либо право.

— Вероятно, нет, но я думаю, что он пытается выиграть время, чтобы иметь возможность там покопать. У него не было ни единого шанса с тех пор, как он вернулся, так как он был занят работой и прочим, а теперь снова уехал.

— Да. Что ж, нам придется остановить его. — Мия сжала кулаки. Полный ублюдок! Торессон, очевидно, абсолютно пренебрегал надлежащими археологическими методами. Он копал бессистемно, где и как придется, без каких бы то ни было записей, и артефакты исчезали в его маленькой «коллекции», с тем чтобы никогда больше не появиться. Нет, немыслимо!

— Серьезно, он же разрушает археологический памятник, теперь ты это понимаешь, так ведь?

— Конечно, но что мы можем сделать?

— Не знаю, но я что-нибудь придумаю. Может быть, круглосуточное наблюдение? Да, всем членам команды придется по очереди дежурить на оконечности полуострова, и если покажутся лодки, можно осветить мощным прожектором того, кто там объявится, и велеть им уходить. Твой отец не имеет права копать на острове: ни ему, ни мне не разрешается там появляться, пока спор не будет улажен, так что если он что-нибудь и предпримет, то только ночью.

Она обняла худощавое тело мальчика и крепко прижала его к себе.

— Спасибо, Айвар, я очень тебе признательна. Я понимаю, что это может быть нелегко для тебя, и надеюсь, что у тебя не будет проблем с отцом, но ты правильно поступил, рассказав мне. Мы должны как-то все исправить.

Айвар не отстранился и сам неловко обнял ее в ответ, так что она знала: он действительно согласен и рад.

— Я могу справиться со своим отцом. Он вообще-то думает, что я глупый, так что, если он что-нибудь начнет говорить, я просто буду вести себя так, будто не понимаю, о чем он толкует.

Мия воззрилась на него.

— Почему он считает тебя глупым? Кто угодно скажет, что ты очень умен.

Щеки Айвара ярко покраснели от смущения, и он отвел взгляд.

— Я никогда не делаю уроки и всегда только бормочу, когда отец задает мне вопросы. Поэтому он уверен, что я безнадежен. — Мальчик взглянул исподлобья. — Но теперь я буду больше стараться в школе, потому что Хокон сказал, что я должен хорошо учиться, если хочу стать археологом.

— Молодец, так держать! Покажи им, на что способен. — Мия указала на фибулу. — Ты не станешь возражать, если я сделаю несколько фотографий? Просто чтобы показать Хокону и никому другому, обещаю.

— Хорошо. — Он держал фибулу в вытянутой руке, пока она фотографировала ее с обеих сторон на камеру мобильника.

— А теперь давай-ка выбираться отсюда. Можешь ты проверить, выглядит ли все так, как будто тут никого не было и никто ни к чему не прикасался? И, кстати, не снимают ли нас камеры видеонаблюдения?

— Нет, я их выключил. Успокойся, Мия.

Было почти облегчением покинуть это незаконное хранилище, и пока Айвар снова включал сигнализацию и камеры, Мия ждала в кабинете Торессона. Случайно взглянув на массивный антикварный стол, она замерла, увидев знакомый логотип. Убедившись, что Айвар все еще занят, подошла поближе, чтобы посмотреть повнимательнее.

«Черт возьми, не может быть!» — выругалась она про себя.

В верхнем лотке для бумаг лежала папка с названием компании ее адвоката, оттиснутым снаружи. Открыв ее, Мия увидела недостающие документы, касающиеся острова. Так вот куда они пропали. Проклятый Торессон!

Что ж, ему это не сойдет с рук. Рядом был принтер, и она быстро схватила пачку бумаги, более или менее равную по толщине той, что была в папке. Затем вытащила документы по острову и засунула их себе под куртку, а пачку чистой бумаги положила в папку и быстро закрыла ее. Надо надеяться, Торессон, вернувшись, не сразу заметит пропажу.

Сложив руки на животе, Мия прижала листки, чтобы они не выскользнули. Ей было неловко перед Айваром из-за того, что она собиралась скрыть это от него, но чем меньше он знает, тем лучше. В любом случае Торессон вообще не имел права на эту папку — вором был он, а не она.

Снаружи ровным потоком все еще лил дождь. Во всей этой истории с коллекцией Торессона было что-то нездоровое, и Мия с большим облегчением вдохнула свежего воздуха.

Когда они возвращались в лагерь, она повернулась к Айвару:

— Мне придется рассказать обо всем Хокону, понимаешь? Конечно, он в некотором роде представляет власти, но если мы скажем ему по секрету, я думаю, что пока он согласится держать язык за зубами. Без него мы не можем организовать группу наблюдения. Что ты на это скажешь?

Айвар прикусил губу и, немного поколебавшись, кивнул:

— Наверное. Да, так будет лучше. Ты сделаешь это, хорошо?

— Давай сделаем это вместе. Сегодня вечером, после того как Линнея ляжет спать. И, пожалуйста, мне бы очень хотелось, чтобы ты остался с нами на ночь. Я знаю, что ты отлично справляешься и в одиночку, но все же я буду беспокоиться.

— Конечно, как скажешь.