Король-паук

Бургундский шпион прокрался в камеру Жака де Немура, последнего предателя из знатных французов, всё ещё не прощённого или повешенного. Трижды восставший, Немур представлялся королю независтливым, но слабым, на него нельзя было положиться. И король держал его в клетке.

Сквозь её прутья шпион Карла шепнул Немуру обнадёживающие слова о свободе.

— Вам только нужно подписать бумагу, мой господин Немур. Она уже написана. Быстрее! Я уже обмакнул перо!

— Как я могу быть уверен, что вы не королевский провокатор?

— Паук обречён, если вы подпишете это.

— Я боюсь.

— Вы хотите выйти на свободу?

— О Боже! Да!

— Тогда — вот здесь...

Немур нацарапал своё имя.

— О чём это письмо?

— Вы обещаете открыть ваш город Сен-Кантен для врагов Паука.

— Кому это послание предназначается?

Шпион растворился в темноте.

— Эдуарду Английскому. Будьте благоразумны.

— Боже правый!

Слишком поздно об этом узнал король.

— Нерасторопный, медлительный предатель! Ты должен был перехватить письмо!

— Ваше величество, ведь я узнал об этом только благодаря случайности. Ведь всё дело в том, что бургундец переоделся стражником. Побег так хорошо был организован.

— Благодаря случайности... Ты ответишь за это. Мне нужно проверить, хорошо ли ты слышишь? — Палач отсёк ушные раковины и проколол барабанные перепонки раскалённой иглой.

— Его побег был хорошо организован? — Начальник тюрьмы был уволен без денежного пособия. Стражников отправили на галеры на десять лет. Так создавался новый торговый флот короля.

— Тюрьмы — место, где царит духота, — заметил король. — Пусть посидят за вёслами, подышат свежим воздухом и укрепят своё тело физическими упражнениями.

Но как ни странно, король не причинил вреда Жаку Немуру за то, что тот поведал о происшедшем. Король изменил своё к нему отношение совершенно неожиданно. Он навестил его.

— Ты — пустышка, Немур. Чёрт возьми, я должен был тебя вздёрнуть. — Он отошёл от клетки и внимательно всмотрелся в прутья.

— Как вздёрнуть? — Закричал Немур в ужасе. В этот страшный Момент, под гипнотическим взглядом короля, он представил себя жертвой, принесённой демонами. Ему вспомнились все старые истории о колдовстве: глаза короля горели ненавистью.

Герцог Карл отправил письмо в Англию. Если Людовика XI вообще когда-нибудь можно будет остановить, то надо это делать сейчас же. Франция не такая уж цельная, как может показаться из-за океана.

Он докажет это всем. Королю Эдуарду придётся лишь преодолеть пролив вместе со своей армией. И Сен-Кантен, северная твердыня, тотчас откроет перед ним двери. Бургундская и британская армии объединятся и устремятся вперёд, к Парижу, где, говорят, в сокровищницах лопатами гребут драгоценности. Он напомнил Эдуарду, что сам когда-то, без поддержки, смог продвинуться до Бове.

Английский каллиграф, бывший когда-то дипломатом при бургундском дворе, чрезвычайно способный человек, служивший теперь печатником в Вестминстере под гербом с красной широкой полосой, Уильям Какстон, подтвердил подлинность подписи Жака де Немура.

Эдуард удивился такой проворности герцога Карла: никто не ожидал, чтобы французского короля подвела стража. На Эдуарда давили со всех сторон. Лондонские торговцы были в ярости от того, что Людовик без промедления прибрал к рукам большую долю европейской торговли. И британская знать, многие представители которой могли вспомнить потерянные поместья во Франции, подталкивала его к вторжению. Эдуард прибыл в Кале с хорошо экипированной и обученной армией и ожидал встречи с армией герцога Карла.

Обеспокоенный совсем другими событиями, герцог встретился с ним через неделю, имея с собой лишь небольшой отряд бургундских рыцарей, едва ли бывший представительнее отряда личной охраны. Ему пришлось заняться другими делами, сообщил он, из-за неожиданного посягательства швейцарцев на его провинцию в Франш-Конте. Он был вынужден оставить большую часть армии в тех местах, чтобы одновременно отбиваться от захватчиков.

— Вы не остались разочарованными при встрече с этими пастухами, не так ли? — спросил король подозрительно.

Они направились к Сен-Кантену, расположенному в долине Соммы, проезжая по пути через всю Бургундию.

Людовик уже ждал их там. На валу реял королевский штандарт Франции. Вся артиллерия Франции держала их под прицелом.

— Я ожидал большего гостеприимства, дорогой мой зять, — процедил сквозь зубы Эдуард, — и больше поддержки от тебя, Карл.

— Людовик — трусливый обманщик! Эти пушки — подделка! Он так уже поступал раньше! У него не могло быть сведений о нашем переходе. Посылайте свой вызов на битву! Сен-Кантен падёт так же, как Иерихон!

Эдуард неуверенно ухмыльнулся и повернулся к своему лучшему советнику.

— Мой дорогой зять, наверное, слишком много провёл времени на солнце. Он говорит совершенно несуразные вещи. Вы возложили на меня корону, господин кардинал. Скажите, что здесь нужно мне, королю Эдуарду? — сказал он, смотря в направлении Сен-Кантена, — неужели сокрушить эти стены как стены Иерихона?

Подыгрывая ему, кардинал Буршье ответил:

— Вам сперва, конечно, необходимо стать Иисусом. Затем вам необходимо получить божественное волеизъявление, поскольку я не наблюдаю здесь этого. Всё это скорее выглядит как изъявление воли короля Людовика. И вам понадобятся ещё такие необходимые атрибуты, как семь священников с семью трубами, которые бы обходили семь раз вокруг города целых семь дней...

— Карл, — сказал король, — ты выставил меня на посмешище перед всей Европой. Даже его высокопреосвященство смеётся над этим.

— Брат! Ты клялся святым Георгием!

— Я сдержу своё слово, — проговорил Эдуард. Но ему многого стоило пересечь пролив без сопровождения своего любимого повара, в надежде найти сильного союзника и слабого врага. Он обнаружил, что всё выходит наоборот. И теперь он мог надеяться только на то, что сумеет выйти с честью из этого положения, сохранив, насколько это возможно, своё имя и славу. Он послал через герольда свой вызов. Однако Эдуард выбрал одного из самых спокойных герольдов, шепнув ему на ухо:

— Если король примет тебя милостиво, дай ему понять, что Англия не будет против мирного решения. Здесь слишком много французских пушек и слишком мало бургундцев.

Король Людовик принял вызов Эдуарда, сидя за столом, под тентом с золотым шитьём на широкой лужайке прямо у городских ворот. За ним стояли несколько помощников, а в остальном он казался беззащитным. Но герольд смог разглядеть лица солдат и шпионов, спрятавшихся в ветках деревьев и за кустами, и к тому же везде в тёплом августовском воздухе чувствовался запах уже тлеющих фитилей.

Герольд подъехал поближе, бросил на землю перчатку и громко произнёс слова, которые вызывали Францию на войну.

— Отличный парень! Смелый парень! — закричал король в ответ. — Я много раз это слышал, но ведь никто лучше не говорил этого! — Он соскочил со стула и поднял перчатку. — Вина всей Франции — в том, что перчатка не зазвенела как надо. Всё из-за густой травы. Это я виноват, надо было выбрать почву пожёстче. Но зато как прозвенел твой голос, герольд! — Широко улыбаясь, он вернул перчатку. — Теперь, когда твоя миссия исполнена, и к тому же так блистательно, сядь и выпей со мной вина. Сегодня жарко.

На короле была длинная мантия из шкурок куниц. Задыхающийся от жары герольд не понимал, как король может носить её в такой жаркий день.

— Пойдём, посидим со мной, — повторил король.

— Это не принято, ваше величество.

— Дорогой мой, ничто не начинается, если самому не начать. Выпей за Францию, а я выпью за Англию. Мы же собираемся убивать друг друга, и нам ничего но стоит быть вежливыми.

Оливье вынес два серебряных кубка. Герольд бросил взгляд на его горб, подумал и присел. Он с неприязнью заметил, что кусты загораживают ему вид английской армии. Король поднял кубок:

— За Англию!

— Ваше величество не будет обижено, если я предложу поменяться кубками?

Король улыбнулся и присвистнул:

— Слышал, Оливье? Слышал, Филипп? Вот это человек! Ты мне нравишься, герольд! Я знаю, о чём ты думаешь. Как ты верно подметил! Нет, нет, ты не должен пить из моего кубка. Я мог бы предвидеть, что ты захочешь поменяться, и отравил бы свой собственный. Но вот из твоего кубка я выпью.

Он осушил кубок наполовину и поставил перед герольдом.

— Ну, англичанин?

Герольд допил вино.

— За Францию, ваше величество. — Потом на мгновение он замолчал.

Король рассмеялся:

— Видишь, мой друг? Ты ещё жив, и я тоже. Какой у тебя красивый камзол, — он дотронулся до него пальцем, на котором блестел самый крупный изумруд, какой только видел герольд. — Но ткань! Чёрт побери, ещё грубее шерсти на ощупь! Его неудобно носить в походе, но сегодня особый день... Оливье, подойди ко мне! Я думал, твой король нарядит тебя более подходящим образом, герольд. Оливье, покажи гостю тот бархат, о котором я сегодня тебе говорил. — Он понизил голос и прошептал герольду: — Я вообще-то его припас для королевы, но ты его получишь!

Герольду показалось, что король Франции принимает его очень милостиво. Он почувствовал, что сможет передать послание Эдуарда. А ведь нелишним было бы и бархат взять. Бархат был великолепен, Оливье ле Дэм показал его. Он был совершенно мягкий, удивительно лёгкий и красивый. Такой только самые богатые могли себе позволить.

— Тут около тридцати ярдов, ваше величество, — сказал лекарь.

Герольд начал что-то говорить. Людовик поднял руку:

— Нет; нет. Я знаю, знаю. Не здесь. Твой оруженосец обнаружит его в твоей палатке после битвы. Ты мне нравишься.

— Но, ваше величество...

— Что ещё? Ах, конечно! Тебе понадобятся деньги, чтобы портной скроил тебе камзол. Комин, давай сюда свой мешочек!

— Думаю, что в нём найдётся только около сотни экю, ваше величество, — сказал великий канцлер.

— А в моём — только две сотни, да ещё два су и два динара. Это составит двести фунтов, восемь шиллингов и два пенса. Это и деньги моего канцлера смогут покрыть счёт у портного в Англии, герольд? — Он положил свой кошелёк рядом с кошельком Филиппа де Комина. Это было большой удачей.

— Я не знаю, как мне отблагодарить ваше величество. Я ведь не богатый человек.

— Под камзол, парень, засунь их под свой камзол. Это ничто по сравнению с тем, что я собираюсь сделать ради твоего господина короля Эдуарда, чьё человеколюбие мне нравилось на протяжении многих лет. Если он будет иметь со мной дело на основе мира и нашей взаимной выгоды, то...

— Сьер, я думаю, его можно будет убедить.

— У него было слишком много расходов. Перевезти армию через пролив обошлось около пятидесяти тысяч экю. Герцог Карл предал и бросил его, но мы с ним будем друзьями. Я заплачу, сколько бы это ни стоило, чтобы ваших храбрых англичан увезли на другой берег. Их кровь не должна пролиться в битве, которой избегают даже бургундцы. И ещё ведь у твоего короля будет множество расходов в Англии. Я буду помогать своему брату королю. Скажи ему, что каждый год я буду посылать ему тридцать, нет — сорок тысяч, Англия и Франция должны быть друзьями. Кто же сможет определить цену дружбе?