Женщина на все времена

— Эстер, но вы ведь тоже женщина.

Мужчины дружно рассмеялись, за что хозяйка гостиницы наградила всю компанию уничтожающим взглядом. Она объяснила:

— Это, конечно, так, но я обслуживаю посетителей. Кроме меня, сюда вечером нельзя заходить ни одной женщине.

— А почему?

Эстер на минуту задумалась.

— Да, честно говоря, я и сама не знаю. Так положено.

— Кто это сказал? — упрямилась Нола.

Эстер посмотрела на мужчин. Двое пожали плечами, один набычился и смотрел исподлобья. Тирман Скелли улыбался.

— Нет, ну кто говорит, что так должно быть?

— Может быть, это написано в законах? — неуверенно спросила хозяйка.

— В вашем городе есть полицейский участок? — вопрос был явно лишним. Нола и так знала, что его нет.

— П-полиции нет на расстоянии с-ста пятидесяти миль, — пробормотал, заикаясь, один из мужчин.

Это была чистая правда.

— Тогда мне нечего бояться. Меня не арестуют.

— Вероятно, нет, — рассмеялась Эстер.

— Гостиница принадлежит вам, — продолжила Нола, — и вы сами можете принять решение, будете обслуживать женщину или нет. Если в ваши края женщины приезжают очень редко, они вряд ли могут претендовать на отдельный ресторан для себя, не так ли? Мне кажется, пришло время изменить ваше правило.

Эстер посмотрела на мужчин.

— Что скажете?

Сидящие за столами напряглись. Если они сейчас дадут слабину, другие женщины могут тоже потребовать себе подобное право. То, что за последние два года в Джулиа-Крик не было ни одной женщины, они просто-напросто упустили из виду.

— Я поставлю всем выпить, — объявила Нола и открыла кошелек.

И чаша весов качнулась в пользу мисс Грейсон. Мужчины согласно кивнули.

— А ты выпьешь, малышка? Еще пиво? — спросила Эстер.

— Спасибо, да. Пиво у вас отличное.

Обстановка, таким образом, разрядилась. Представители сильного пола, хоть и не стали дружелюбными, смирились с присутствием на их территории женщины. А спавший на диване вдруг открыл глаза, когда раздались слова: «Выпьем все вместе!», и поднял свою кружку, нисколько не удивившись тому, что их компания пополнилась столь поразительным образом.

— И куда же вы держите путь, мисс? — спросил богатырь, который сидел рядом с Тирманом.

Его выгоревшая на солнце шляпа лежала тут же, на столе. Нолу она заинтересовала, потому что тулья шляпы была украшена яркими цветными перьями и лентой.

Пять пар глаз устремились на Нолу. Скелли знал ее маршрут, а бедолага на диване уже успел снова смежить веки.

— На ферму Ленгфорда Райнхарта, — ответила на вопрос Нола. — Я буду там учительницей.

Мгновенно наступила тишина. Лица всех мужчин выражали крайнее удивление.

Богатырь, владелец удивительной шляпы, обрел дар речи первым.

— Вы можете… Вы ведь не можете быть… — он никак не мог выразить свою мысль.

— О чем он говорит, мистер Скелли? — удивилась Нола. — Кем я не могу быть?

Тирман пожал плечами.

Эстер посмотрела на молодую англичанку с явной симпатией и задала вопрос, который следовало задать еще тогда, когда они стояли на веранде гостиницы.

— Как тебя зовут, малышка? Я ведь даже не спросила об этом.

И молодая женщина вежливо ответила:

— Мое имя Нола Грейсон.

Эстер была явно удивлена.

— Нола? Без «н» на конце?

— Совершенно верно.

Хозяйка гостиницы рассмеялась.

— Значит, вторая комната заказана для тебя! Кстати, это Хэнк Бредли! — Эстер указала на спящего на диване. — Хэнк приехал с фермы Райнхарта, чтобы забрать учителя. Он ждет со вчерашнего утра. Вероятно, ты не совсем то, на что он рассчитывал…

Все мужчины — и Тирман тоже! — опять расхохотались.

Нола посмотрела на того, кто за ней приехал.

— Вот что, Эстер. Дайте мне, пожалуйста, стакан воды.

Через минуту Нола выплеснула поданную воду в лицо Хэнку. Тишину, которая за этим последовала, можно было, пожалуй, назвать гробовой. Англичанка явно не имела понятия о том, как драгоценна здесь вода, но сейчас дело было не в том, что в Австралии не принято лить воду просто так. Хэнк вскочил с дивана. Он в бешенстве смотрел на высокую женщину, стоявшую перед ним, и силился понять, что произошло.

— Вам нужно протрезветь, Хэнк Бредли, — без тени смущения сказала Нола. — Завтра нам предстоит дальняя дорога.