Французский орден особиста

* * *

Полностью полагаясь на прозорливость товарища Сталина и несокрушимую мощь Красной армии, советский народ продолжал жить самой обычной, полной повседневных забот жизнью. В ту последнюю мирную субботу на московских стадионах и на пляжах кометами летали футбольные и волейбольные мячи. В кинотеатре «Ударник» яблоку негде было упасть – шла знаменитая комедия «Волга, Волга», снятая Григорием Александровым еще в 1938 году.

Свет в зале погас. Яркий луч разрезал темноту и упал на экран. Приключения героев фильма перенесли зрителей в счастливый и безоблачный мир. Полилась чарующая музыка Исаака Дунаевского. Влюбленная пара – письмоносица Стрелка (неподражаемая Любовь Орлова) и счетовод Алексей Трубышкин (Андрей Тутышкин) все время спорили, какая музыка лучше: народная или классическая, – но зрители знали, все равно победит дружба, то есть любовь, и, конечно, все смеялись до коликов над бюрократом Бываловым в исполнении Игоря Ильинского.

Фильм не оставлял у зрителей сомнений в том, что они живут в самой лучшей стране. Что никто не отважиться напасть на СССР, а если найдется «урод», то под руководством великого товарища Сталина «несокрушимая и легендарная Красная армия, в боях познавшая радость побед» разобьет противника наголову «быстро и на его же территории».

Таким же мирным был вечер и за тысячи километров от Москвы, на западной советской границе. Жизнь и служба командиров и бойцов Сокальской комендатуры 90-го пограничного отряда шла своим чередом в соответствии с установленным распорядком. После ужина те, кому положено, заступили на дежурство, остальные отдыхали. Новобранцы под присмотром старшины учились подшивать подворотничок к гимнастерке, кто-то, поскрипывая перьевой ручкой, писал в Ленинской комнате добрые, сердечные письма домой. Старослужащие собрались на спортивной площадке, кто-то занимался на гимнастических снарядах, а кто-то просто травил анекдоты – чего б не посмеяться, когда все хорошо!

Уставшее за день солнце, обагрив алым отблеском верхушки деревьев, засобиралось на покой. По полянам заскользили длинные, зубастые тени. Туман над Бугом косматыми языками пополз на берег. Все вокруг утратило привычные очертания. Сонно прощебетав, в гнездах затихли птицы, и только цикады распелись – любят они ночь. Воздух наполнился таинственными звуками и шорохами. Тренированное ухо пограничников, находившихся в нарядах, пыталось различить среди них те, что могли бы выдать возможного нарушителя границы.

В последнее время нарушители действовали все более дерзко и нагло. На большинстве пограничных застав дня не проходило без задержаний и стычек с диверсантами и шпионами. Предстоящая ночь также не обещала обойтись без сюрпризов. Накануне, по данным разведки, в расположении немецких частей происходила очередная скрытая перегруппировка сил. Тяжелая техника – танки и самоходные орудия – переместилась на новые позиции, мотопехотные части также пришли в движение в непосредственной близости от советских границ. Зачем?

Все, вместе взятое, говорило – и не только командованию, но и рядовым пограничникам, – что враг затевает крупную военную провокацию. Поэтому на передовых постах внимательно ловили каждый подозрительный шорох.

Громкий всплеск нарушил убаюкивающее журчание воды в камышах. Через мгновение он повторился, и никак это не походило на игру рыбы: либо крупный зверь, либо человек.

Порыв ветра развеял туман, клубившийся над рекой. В прибрежном подлеске возник размытый человеческий силуэт. Нарушитель на мгновение замер, а затем от дерева к дереву стал осторожно продвигаться вперед. Когда от наряда его отделяло не больше десяти шагов, сержант-пограничник вскинул автомат и приказал:

– Стой! Стрелять буду!

– Найн! Найн! – почему-то шепотом воскликнул нарушитель.

– Оружие на землю! – потребовал сержант.

– Найн! Найн! – повторил нарушитель и послушно вскинул руки вверх. По знакам отличия стало видно, что это ефрейтор.

– Кто ты? Зачем нарушил Государственную границу СССР? – допытывался пограничник.

– К-камрад! К-камрад! – Голос нарушителя срывался. Выражение его лица, энергичная жестикуляция и отдельные фразы – «камрад Тельман», «камрад Сталин», «камрад Ленин» – говорили пограничникам, что, возможно, перед ними немецкий антифашист.

– Что случилось? Что?! – торопил с ответом сержант.

С губ нарушителя сорвалось:

– П-пуф! П-пуф… Г-Гитлер! Гитлер!

– Неужели война?! – в один голос воскликнули пограничники.

Подтверждение они получили через мгновение. С сопредельной стороны донесся приглушенный гул моторов: на исходные позиции уже выдвигалась техника. На правом берегу Буга тут и там вспыхивали и гасли зловещие всполохи. Ощущение грядущей катастрофы стало осязаемым.

– В-война! За мной! – севшим голосом потребовал сержант.

Не ощущая боли от веток, хлеставших по лицу, спотыкаясь о корни, сержант, его напарник и немец-перебежчик помчались на заставу. На часах было 21:00. До начала войны оставалось 6 часов 30 минут.