Пылающий символ. Том 2

Capitolo XV

Эгейское море.

Лайнер «Олимпик». Наше время

На обеде Нинель Николаевна не появилась, впрочем, как и на завтраке. Лидия на вопрос о бабушке ответила, что та работает над каким-то документом.

Богдан и Элина переглянулись, наверняка понимая, о чем идет речь.

– Завтра в полдень «Олимпик» прибудет в Тель-Авив, – сказал Теофилус Чезарини. – Надеюсь, никто из вас не пропустит поездку в Иерусалим. В этом городе случилось величайшее чудо – Воскрешение Христово.

Все вежливо закивали, давая понять, что поедут в Иерусалим, и только Ердын Экинджи заговорил. Он был по обыкновению многословен, однако на этот раз выдал полезную информацию.

– Сейчас в Храме Гроба Господня идет реконструкция часовни. Состояние кувуклии[25] сильно ухудшалось, а представители конфессий никак не могли договориться. И вот наконец свершилось – начали реставрацию.

– Откуда вы это знаете? – поинтересовалась Элина.

– Мой товарищ по университету, теперь ученый, занят в реставрационных работах. Он правоверный мусульманин, но считает это великой честью.

– Значит, нас не пропустят в Храм? – забеспокоилась Лидия.

– Почему же? Насколько мне известно, доступ в часовню не прекращен.

– И это правильно, – одобрительно заметил епископ. – Гроб Господень – главная святыня христианского мира. Часовню должны посещать паломники.

Девочка удивилась:

– А мы разве паломники?

В поисках ответа на вопрос Элина порылась в телефоне и вскоре прочла:

– Паломник – богомолец, странствующий по так называемым святым местам.

– Позвольте… – строже обычного заметил епископ. – Выражение «так называемое святое место» не приемлемо, когда речь идет о Гробе Господнем.

– Определение из интернетной статьи, – пояснила Элина.

– Обычно в присутствии священника такого не говорят. Вам как воспитанному человеку следует придерживаться общепринятых правил.

– Простите… – Элина чуть стушевалась и опустила глаза.

В попытке смягчить сказанное Теофилус Чезарини продолжил:

– Надеюсь, вы понимаете, что я не мог не отреагировать на ваши слова.

– Да, конечно. Мне следовало подумать, прежде чем сказать их в вашем присутствии.

Богдан сдержанно усмехнулся:

– Бог търпи, но не спи…

– Бог терпит, но не спит, – перевела Лидия. – Я знаю, это болгарская поговорка.

Ердын Экинджи снова заговорил, привлекая к себе внимание:

– Если желаете, я могу договориться с приятелем, и он устроит нам экскурсию в подземелье Храма Гроба Господня.

– Люблю подземелья, в них страшно! – воскликнула девочка, однако турок ожидал реакции от Элины.

– Хотите? – Ердын обратился к ней.

– Отчего нет? Было бы интересно. – Элина взглянула на Богдана.

Тот лишь недоуменно пожал плечами:

– Зачем?..

После обеда, не выдержав пытки ожиданием, Богдан и Элина отправились к Нинель Николаевне с тем, чтобы узнать хотя бы часть информации.

Профессорша ничуть не удивилась и пригласила их в каюту. Внучке велела пойти в библиотеку или в бар, где продавалось мороженое. Лидия выбрала второе, при этом осталась недовольна: ей не удалось провести время рядом с Богданом.

Убедившись в том, что девочка вышла и не подслушивает, Нинель Николаевна с преувеличенной серьезностью уведомила визитеров:

– Помню, что вопрос конфиденциальный, можете не тревожиться. Когда мне стало известно содержание документа, я поняла причину ваших опасений.

– Значит, перевели? – спросила Элина.

– Полностью. Но еще не подготовила чистовой вариант. Надо перепроверить значения нескольких слов. Иногда неправильная трактовка в корне меняет контекст.

– Меня интересует общее содержание, – поспешив, вмешался Богдан.

– Я расскажу… Однако сначала сделаю важное заявление.

Элина и Богдан сосредоточились на том, что скажет профессорша.

Та приложила руку к груди и склонила голову.

– Каюсь… Не спросив вашего разрешения, я выслала одному ученому снимок печати с пергамента. – В ожидании ответной реакции, Нинель Николаевна уточнила: – Только печать, никакого текста!

– И что ваш ученый? – осторожно поинтересовалась Элина.

– Я догадывалась, но профессор Верейский подтвердил, что на пергаменте, скорее всего, личная печать Равноапостольной царицы Елены.

– Какова вероятность? – спросил Богдан.

– Скажем так: она очень высокая, но Верейскому необходимо видеть оригинал. Он есть?

Богдан молча кивнул и перевел взгляд на Элину.

Она спросила:

– Что в свитке?

– Письмо царицы Елены к сыну, императору Константину, отправленное из Иерусалима.

– О чем она пишет?

– В письме Елена рассказывает сыну о своей поездке в Иерусалим, речь идет об отыскании христианских святынь. Текст очень простой, похож на современный командировочный отчет. Учитывая тему, я бы оценила его как чрезмерно обыденное. Обретение святынь Елена описывает так же прозаично, как я в разговоре с епископом.

– Удивительно… – Элина обвела взглядом комнату и остановила взгляд на Богдане.

– Содержание письма и сама его форма серьезно подрывает устои современного христианства, – продолжила профессорша. – Это практически катастрофа для высшего духовенства. И если это письмо сделать достоянием общественности, церкви придется трактовать написанное, а это будет непросто.

– Но зачем это письмо понадобилось Серхату?

Нинель Николаевна уверенно заявила:

– Я не сомневаюсь, что многие люди или организации пойдут на крайние меры, чтобы добраться до этого пергамента, упрятать его подальше или даже уничтожить.

– Да… – протянул Богдан и обратился к профессорше: – Было бы хорошо, если бы вы дали мне номер вашего телефона.

– Зачем?

– Я перешлю фотографию второго документа.

– А был и второй? – Нинель Николаевна оживилась и продиктовала свой номер.

Элина с упреком осведомилась:

– Почему не сказал мне?

– Потом объясню… – болгарин отправил снимок и поднял глаза на профессоршу. – Получили?

– Ага… – она увеличила изображение и пробежала глазами. – Текст большой. Боюсь, за сегодняшний вечер не справиться.

– Мы подождем, – заверил ее Богдан.

– Тогда сделаем так: после ужина я сяду за перевод. Но уже сейчас могу вас уверить, судя по печати и обращению в первой строке, это еще одно письмо Елены к Константину.

Богдан и Элина могли бы задержаться, чтобы расспросить Нинель Николаевну о первом свитке, но к этому времени между ними назрело такое недопонимание, что оно ощущалось почти физически.

Свой главный вопрос Элина повторила за дверью:

– Почему не сказал мне про второй пергамент?

Богдан взял ее за руку и молча потянул к своему номеру. Однако Элина не поддалась. Она остановилась как вкопанная и громко воскликнула:

– Почему?!

– Говорить будем в каюте. Если угодно – идем.

На таких условиях Элина согласилась и быстрым шагом, не медля, направилась к каюте Богдана.

– Рассказывай! – скомандовала она, как только они вошли внутрь.

– У монахов я выкупил два пергамента, но на консервацию отдал лишь один, тот, что плохо сохранился. Об этом я уже говорил.

– Значит, содержание второго свитка преступникам неизвестно?

– Нет. Однозначно нет. Впрочем, так же, как и нам.

– Но ты мог предположить, что специалист по консервации сделает снимок и оповестит заинтересованных людей о предстоящей продаже свитка.

– На это и был расчет. Я отдал свиток реставратору и рассказал о втором еще и для того, чтобы он подыскал потенциальных клиентов. Но я не ожидал такого ажиотажа.

– Надеюсь, Нинель Николаевна быстро его переведет, и он не станет второй неразорвавшейся бомбой.

– А теперь я признаюсь тебе еще кое в чем… – виновато начал Богдан. – Наверное, следовало рассказать об этом раньше…

Элина нетерпеливо оборвала:

– Не тяни!

– Дело в том, что мы с Лукой заодно.

– В каком это смысле?

– Он – мой деловой партнер, и мы только делали вид, что незнакомы. Он вез оба пергамента для продажи. Нас не должны были видеть вместе, поскольку переговоры с покупателями были на мне.

– Зачем же ты ударил его у бара? – удивилась Элина.

– Ему досталось по делу. – Богдан упрямо боднул головой воздух. – Я просил его не светиться и по большей части сидеть в каюте. А он вошел в мой ближний круг – завел знакомство с тобой.

Элина попросила воды и, когда Богдан протянул ей стакан, серьезно предупредила:

– Теперь я задам вопрос, и не вздумай соврать. От этого будет зависеть мое доверие.

– Ко мне?

– К кому же еще…

– Ну, валяй.

– Убийство Оды Густафссон связано с этими свитками? Только честно!

– Я так не думаю. – Он покачал головой. – Нет, не думаю. Большего сказать не могу.

– Почему?

– Потому что не знаю, кто убийца, и не могу влезть в его голову.

– Тогда идем к Луке! – Элина отставила стакан и поднялась. – Я должна с ним поговорить.

– Не думаю, что это как-то поможет… Впрочем, теперь мы можем делать все что угодно.

В тот момент Элина не придала значения этой фразе, однако та содержала в себе столько смыслов, что она и предположить не могла. Сказав ей правду, Богдан, по своему обыкновению, отделался половиной, если не четвертью. Но и этого было достаточно, чтобы заставить Элину действовать.

К каюте Луки они подошли одновременно с горничной. Доброжелательно кивнув, та постучала в дверь и, не дождавшись ответа, развела руками, сожалея, что хозяина нет.

Она открыла дверь своей карточкой и вошла в каюту. Элина с Богданом отправились по коридору к лифтам, но вдруг услышали душераздирающий женский крик и бросились назад. Ворвавшись в каюту Луки, они увидели полнейший разгром: раскиданные по полу вещи, сломанный чемодан и вспоротый матрас на кровати.

Посреди этого хаоса стояла бледная горничная.

– Ужас… Ужас!

– Быстро! Зовите круизного менеджера и полицию! – крикнул Богдан.

Женщина метнулась к двери, и, как только в коридоре затихли ее шаги, Богдан бросился к письменному столу и выдернул ящик. Порывшись в нем, переметнулся к разбросанным вещам Луки, стал проверять карманы брюк и пиджаков. Наконец ему повезло, и он вытащил из кармана летнего пиджака паспорт.

Элина дождалась конца этой сцены, и только потом спросила:

– Зачем он тебе? – Она сделала шаг навстречу и протянула руку: – Дай сюда!

– Нет!

– Его надо вернуть на место.

Из коридора послышались тяжелые мужские шаги и прозвучали громкие голоса.

Богдан сунул паспорт к себе в карман.

– Молчи! Доверься мне, я все объясню.

Через мгновение в каюту вошел Таскиран, за ним – Ибрагим Ядигар и круизный менеджер.

Последний воздел руки к небу и с отчаяньем в голосе воскликнул:

– Боже правый! Когда все это закончится?!

К нему обернулся Таскиран и менторским тоном объявил:

– О том, что случилось, молчок! Нам надо спокойно добраться до Тель-Авива. Если слухи про найденный труп и разгромленную каюту дойдут до пассажиров, ни вам, ни мне житья не дадут.

– Труп? – Богдан насторожился. – Здесь не было трупа.

– Знакомы с хозяином каюты? – спросил следователь.

– Знаком.

– Тогда пройдемте на опознание. – Таскиран окинул взглядом Элину: – Вы тоже будьте у меня на глазах. Там, где вы, всегда что-то случается.