Пендрагон

Глава 8

Следующие дни ушли на подготовку к осенней охоте. Коней перековывали, копья точили, собак вычесывали. У всех в крепости нашлись занятия. С раннего утра и до глубокой ночи Каэр Эдин оглашался криками, песнями и смехом. Это был своего рода праздник — правда, самый серьезный праздник с совершенно серьезной целью: мы отправлялись за добычей для коптильни и зимнего стола. Холодное время года без мяса не пережить.

Детали продумывались тщательнейшим образом, ибо испорченная охота грозила скудной зимой. А скудная зима — убийственная зима.

Утром перед охотой Артур встал до рассвета и убедился, что мы с Пеллеасом уже не спим. Мы умылись, оделись и поспешили в зал, где уже собрались некоторые из гостей и людей Экториуса, ожидая, когда подадут еду. Этим утром мы плотно позавтракали горячей тушеной свининой, черным ячменным хлебом и пивом, нам предстояло весь день провести в седле.

Артур почти не ел. Он то и дело вскакивал с места то проверить лошадь, то снаряжение или оружие.

— Ешь, парень, — не раз советовал ему Пеллеас. — До ужина больше ничего не получишь.

— Да не могу я есть, Пеллеас, — пожаловался Артур. — Надо же присмотреть за лошадью.

— Лошадь подождет. А еда ждать не будет.

— Смотри, там Кай! Мне надо поговорить с ним, — и он опять вскочил, прежде чем кто-либо успел его остановить.

— Пусть его, Пеллеас, — проворчал я. — Ты хочешь сдержать прилив метлой.

После еды все собрались на переднем дворе. Лошади уже ждали. День выдался серым и холодным, густой и влажный туман намекал на долгую суровую зиму. Загонщики — у каждого по четыре собаки, — старались успокоить своих животных и не дать им перепутать поводки. Во дворе пахло мокрой собачьей шерстью и лошадьми. Все пребывали в приподнятом настроении в ожидании предстоящей охоты.

Лошади нетерпеливо топали и фыркали, пока охотники укрепляли в чехлах копья. По двору носилась ребятня. Они дразнили собак, те истошно лаяли. Женщины вышли проводить мужчин, и теперь добродушно советовали привезти кабана побольше или оленя, а если не получится, то хотя бы зайца в котел.

Нам с Пеллеасом предстояло ехать с Экториусом. Наш хозяин совещался у ворот со своим главным егерем — лысым крупным человеком по имени Раддлин, который, как говорили, мог учуять оленя раньше, чем олень его. Для меня это не бог весть какой подвиг, я-то чувствовал оленей издалека. Из грубой кожаной туники егеря торчали обнаженные волосатые руки; ноги — в меховых сапогах. Говорили они о погоде.

— Нет, — уверял Раддлин, — туман скоро рассеется. Не обращайте внимания. Это ненадолго.

— Тогда труби в рог, приятель, — сказал ему Экториус, принимая решение выступать. — Грех так долго держать гончих.

— Хорошо. — Раддлин неуклюже удалился, снимая рог с шеи.

Мы сели в седла. Экториус, отерев морось с лица, обратился к охотникам:

— Друзья мои! Нам обещают хороший день. Лето было доброе, дичи много. Удачной охоты.

Егерь протрубил в рог — протяжный, низкий, ревущий звук раскатился над холмами. Гончие взвыли. Ворота распахнулись, и мы выехали на дорогу.

Охотничьи угодья лорда Экториуса располагались неподалеку от Каэр Эдина на северо-западе. Там темнел лес. Тропа начиналась в лощине реки Карун, шла вдоль ручья вглубь леса, а потом разделялась.

С правой стороны начинался пологий подъем в холмы, к обрывам над Фьорте и Мюр-Гуидан; слева шел резкий подъем к скальному гребню; с него начинался суровый безлюдный край, называвшийся Манау Гододдин.

В лесу дубы росли вперемешку с ясенем, подлесок зарос колючим шиповником; к вершинам холмов его сменял утесник и вереск, цепляющийся за голые камни: грубая земля. Но охота здесь хороша.

При выходе из лощины спустили с поводков первых гончих. Они уже чуяли чей-то запах. Первая группа охотников помчалась за ними.

— Не обращайте внимания! — призвал Экториус. — Мирддин, Пеллеас! Держитесь рядом с Раддлином, он найдет для нас что-нибудь особенное. Даю слово.

Мы двигались дальше. Лощина звенела от собачьего лая и криков загонщиков. Кай и Артур обогнали нас, вопя, как баньши, и скрылись в лесу.

— И я когда-то так ездил, — заметил Экториус, с усмешкой качая головой, — но стоит пару раз вернуться без добычи, быстро учишься сдерживать этакий восторг. Но, да, было весело.

Появился Раддлин. Он спешился, взял на поводок пять собак, его личную свору — все большие, черные, с квадратными мордами. Обернул кожаные ремни вокруг руки и раздумчиво объяснил:

— Олень близко. Гончих стоит придержать.

С этими словами он сорвался с места и побежал, да так быстро, что мигом скрылся в лесу. Собаки молча бежали рядом с ним, опустив головы и выпрямив хвосты.

Экториус заметил мой удивленный взгляд и объяснил:

— Он научил их молчать. Они никогда не подадут голос, пока не увидят зверя. Так можно подойти поближе. — Он хлестнул лошадь и поскакал вслед за егерем.

Мы последовали за ним. Приходилось низко нагибаться к шее коня, чтобы увернуться от ветвей. Тропа была темной и сырой; туман сочился из неподвижного воздуха. Постепенно звуки других охотничьих рогов отступили, лес надежно глушил их.

Раддлин с собаками давно исчез во мраке тусклой, похожей на туннель тропы впереди. Мы скакали за ним, а папоротник цеплялся за ноги коней, словно пытаясь задержать нас. С ветвей капало, мы промокли.

Тропа все забирала влево, и вскоре я понял, что мы направляемся к скалистым холмам Манау-Гододдина. Звуки быстро гасли в тяжелом влажном воздухе.

На поляне нас поджидал Раддлин. Почти не запыхавшись, он стоял в окружении своих собак, подняв лицо к низким свинцовым облакам над головой.

— Скоро развиднеется, — объявил он.

— Ты нашел? — спросил Экториус.

— Да.

— И скоро мы его увидим?

— Скоро, лорд.

Егерь повернулся и зашагал прочь. Тропа шла вверх. Скоро лес начал редеть. Мы поднимались на возвышенность; тропа стала совсем неровной.

Двигались мы не быстро, но я не сводил глаз с тропы, отмечая любое препятствие. В погоне даже пустяковая опасность вроде острого камня, упавшей ветки или норы в земле может обернуться катастрофой, если не принять их во внимание.

Раддлина перешел на бег, глядя на него, я чувствовал сонливость, настолько монотонными и плавными были его движения, но тут меня встряхнул внезапный лай гончих. Я поднял голову. Прямо впереди Раддлин указывал на кусты, сдерживая рвущихся с поводков собак.

Я посмотрел в том направлении и успел заметить красноватое пятно исчезающего оленя. Мгновение спустя егерь спустил собак и сам помчался следом.

— Отлично! — воскликнул Экториус. — Боже, благослови нас, будет охота. Ты его видел?

— Настоящий олений лорд! — крикнул Пеллеас и тряхнул поводья. Его лошадь устремилась за собаками.

Я радовался погоне, мокрый ветер дул в лицо, в ушах отдавался собачий лай. Лес поредел. По бокам замелькали отдельные деревья. Мы с лошадью слились в одно, перепрыгивая поваленные бревна и камни, мне почти не приходилось сдерживать умное животное.

Впереди мелькали то Пеллеас, то Экториус. Тропа резко пошла вверх. Уносились за спину покрытые дерном пригорки. Мы пролетели над ними, все время поднимаясь.

Внезапно подъем кончился; лес остался позади. Впереди вздымались склоны скального гребня. В это время облака расступились, и в столбе мерцающего света перед нами предстал величественный олень — огромный, может быть, самый большой из всех, каких мне доводилось видеть. Он стоял неподвижно и пренебрежительно поглядывал на нас. Ветвистые рога, густая и темная грива, крепкие бока и мускулистая задняя часть — действительно, настоящий Лесной Лорд.

Экториус вскрикнул. Пеллеас приветствовал царственное существо восклицанием восторга. Гончие, увидев вблизи добычу, завыли. Раддлин поднес рог к губам и извлек длинную восходящую ноту.

Олень повернул голову и прыгнул, взмывая вверх по склону так же легко, как тень облака. Гончие, прижав уши, бросились за чудесным зверем.

Мы скакали прямо вверх по склону. Поднявшись на гребень, я обнаружил, что это всего лишь склон более высокого холма, вершина которого все еще тонула в тумане. Олень легко взбежал по широкому, поросшему травой уступу.

Краем глаза я заметил движение на опушке леса внизу. Двое верховых изо всех сил мчались к нам. Артур и Кай, и с ними единственная собака. Я подождал, пока они доскачут.

— Он наш! — воскликнул Артур, подлетая ко мне.

— Мы первые его увидели! — закричал Кай. — Мы идем по следу от самой речки.

Мальчишки смотрели на меня так, словно я покушался на их мужское достоинство. Пес крутился под ногами коней, нетерпеливо тявкая, запах оленя будоражил его.

— Мир, братья, — сказал я им. — Никто не сомневается, что вы натолкнулись на его след. Но, похоже, мы заметили его все-таки раньше.

— Несправедливо! — крикнул Кай. — Он наш!

— Он пока ничей, — осадил я его. — Приз достанется тому, кто его убьет. А этот итог представляется мне тем сомнительнее, чем дольше мы тут будем болтать.

— Оно и правда! — воскликнул Артур и повернулся в седле, чтобы посмотреть на дорогу впереди. Он быстро обежал склон глазами. — Сюда! — крикнул он и хлестнул лошадь плетью.

Кай бросил на меня грозный взгляд и бросился за Артуром.

— Неверное решение! — Я попытался их остановить, но они меня уже не услышали. Я некоторое время понаблюдал за тем, как они поднимаются, а затем отправился на поиски Пеллеаса и Экториуса.

Они обнаружились в горном распадке, заросшем дроком и шиповником. Егеря не видно, зато слышен лай его собак где-то рядом.

— Зверь исчез, — заявил Экториус, когда я подъехал. — Я только на мгновение потерял его из виду, и он исчез.

— Гончие возьмут след, — предложил Пеллеас. — Он не мог далеко уйти.

— Нет, нет, мы не могли его потерять, — энергично кивнул Экториус. — Мы его добудем!

— Это если Артур с Каем нас не опередят, — усмехнулся я.

— Как? — вскинулся Экториус.

— Я встретил их на тропе. Они тоже идут по следу. И, между прочим, утверждают, что заметили его первыми.

Экториус рассмеялся и покачал головой.

— Вот ведь любимцы богов! К их услугам весь лес, а им непременно подавай нашего зверя. Ладно, кто убьет, того и добыча.

— Я им так и сказал.

— Куда они пошли? — спросил Пеллеас, оглядываясь назад.

— Артур повел их вверх по склону.

— Там сплошь камни и заросли ежевики, — заметил Экториус. — И никакого укрытия. Ребята должны бы знать.

Бегом вернулся Раддлин, его широкое лицо сильно вспотело.

— Оленя там не было, — пыхтел он, указывая на заросшую утесником впадину позади, — запахов так много, что собаки растерялись.

— Может быть, он спрыгнул с тропы на повороте? — предположил Экториус.

— Запросто, — согласился егерь. — Он хитрый. Надо возвращаться. Дальше идти просто некуда.

Мы поехали обратно по тропе, держа собак на коротком поводке, пока они не взяли свежий след. Именно там, где предполагал Экториус, мы еще раз пересекли путь оленя. Собаки взвыли; Раддлин с трудом удержал их, а то бы они ломанулись вверх по отвесному склону.

— Артур с Каем пошли туда? — спросил Экториус.

— Да, — кивнул я, — но встретились мы там, где еще не было так круто.