Вторая часть Мерлезонского балета

— А до города еще далеко? — со слабой надеждой в голосе спросила Ири. Бедная, представляю ее мучения после нескольких дней, проведенных с непривычки в седле…

— Еще пара часов и мы будем на месте, — успокоил Леголас, ободряюще улыбнувшись. Гимли выглядел не лучше, мучительно морщась при каждом шаге коня.

Наша деревенька, которую Ири гордо назвала «город», вынырнула из папоротников. Коричневые тростниковые крыши показались внизу, похожие на шляпки грибов, вылезающих из травы. Лошади, почувствовав скорый отдых, ускорили шаг, да и мы приободрились. За время нашего отсутствия ничего тут не изменилось: людям не угнаться в скорости с эльфами. Остов ратуши возносился в небо, ожидая, когда его обошьют и скроют скелет.

Попрощавшись с друзьями, я поспешила домой. Телегу с сундуками я оставила у ворот трактира Магды, вернусь за ней завтра. Мне не терпелось увидеть своего эльфа, обнять и уткнуться носом в ямочку между ключицами. Маленький домик, прятавшийся в корнях дерева на окраине, смотрел на меня закрытыми ставнями. День подходил к концу, и я уже предвкушала теплый ужин, разожженный камин и горячую постель. Спешившись и заведя свою лошадку под навес (надо будет все-таки сделать конюшню до зимы), я постаралась не шуметь. Расседлав ее, обтерев и плеснув свежей воды в поилку, я тихонько прошла к крыльцу, замирая от предвкушения: сейчас посмотрю на удивленное лицо Глиннаэля!

Распахнув дверь, я нахмурилась: внутри было темно. Запалив свечу, я прошла внутрь, чувствуя застоявшийся запах закрытого помещения. Присев на корточки, я потрогала золу в камине — холодная. Здесь никого не было уже несколько дней. А точнее, с самого момента нашего отъезда. Прикусив губу, я принялась медленно обходить комнату, зажигая свечи, а потом принялась разжигать огонь. Слезы сами по себе бежали по щекам, капая на пол и на одежду. Стук копыт во дворе заставил радостно обернуться, с надеждой глядя на дверь.

Леголас замер на пороге, встревоженно глядя на меня. Жалкое я должно быть сейчас представляю зрелище, одна, на коленях у костра в холодном доме.

— Я ничего не понимаю, — эльф подошел ко мне, присаживаясь рядом прямо на пол. — Вот, — Леголас протянул мне листок, на котором было написано всего несколько слов.

«Мой принц. Прошу не беспокоиться обо мне, я возвращаюсь в Лихолесье. Прошу простить, что не смог попрощаться. Глиннаэль».

Я растерянно посмотрела на друга, не обращая внимания, как сильно дрожит в руках письмо. Всхлипнула раз, другой, судорожно вздохнула и утонула в сильных руках, прижавших меня к себе и осторожно поглаживающих, пока я рыдала, надеясь утонуть в своей обиде.