Теорема любви

Глава 5

Иван еще раз просмотрел в телефоне с десяток фото и ни на одном не нашел свою первую любовь. Нельзя было назвать это странным, ведь даже многие его друзья не вели социальные сети, но ждать новостей от друга было сложно. Андрей, как назло, не звонил, хотя прошло уже больше часа.

Когда телефон наконец-то завибрировал, Раевский даже подпрыгнул от неожиданности и сразу ответил.

— Вань, ты сейчас охренеешь… — проговорил Андрей с волнением и замолчал.

— Да говори уже! — крикнул Раевский.

— Если все так, как я думаю, то твоя Полина замужем за моим другом. Помнишь, я тебе много раз о нем говорил — Миша Огинский!

Иван опустил голову, обдумывая слова друга. Да, конечно, он помнил о Мише.

— Мы вместе служили и в девяностом дембельнулись. Он с Полиной учился в одном универе, подкатывал к ней еще до армии, а потом, когда вернулся на учебу, она уже с животом была. Миша предложил ей руку и сердце, но она отказала. Много раз она его динамила, а через три года согласилась.

Иван молчал, суматошно думал, затем спросил:

— Ты знал, что Егор — не его сын?

— Конечно! Мишка мне все сразу рассказал, хотя они это держат в секрете, и даже пацан об этом не знает, — отозвался Андрей.

— Так какого хрена ты мне о сыне не рассказал? — закричал Иван.

— Да откуда я знал, что он твой? — также крикнул Андрей.

— Ты слепой, что ли? Егор — копия меня! — еще больше повысил голос Раевский.

В трубке выдохнули, и Топазов тихо ответил:

— Я никогда не видел твоего сына.

Иван снова уселся на деревянную скамью и выругался.

— Что будешь делать? — спросил Андрей.

— Не знаю.

— Ну хоть примерно? — не сдавался Топазов.

Друг молчал, тогда Андрей еще раз спросил:

— Ты как вообще узнал?

— Увидел на пляже Егора своими глазами. Час назад, — признался Иван, взъерошивая волосы.

— Охренеть! И что, так и узнал его?

— Да он копия я, говорю же тебе! — повысил голос Раевский.

— Хороша твоя Полина… — тихо сказал Топазов.

— Егор вечером ко мне на брай придет, — признался Иван, — я его пригласил. Естественно, ничего пока о родстве не говорил, так как и сам не был уверен.

— Мне до сих пор не верится, — протянул Андрей, — неужели в жизни бывают такие совпадения…

— Сам в шоке! Он мой любимый пляж выбрал еще год назад, вместе с Полиной! Это не просто совпадение! Это магия!

Иван встал и прошелся по веранде вперед-назад.

— Я должен в первую очередь позвонить ей, — отчеканил мужчина, потом остановился и самому себе сказал: — Ни хера! Пошла она! Я расскажу все сам сыну! Сегодня же!

— Ты сгоряча не руби, полегче! — отозвался Андрей.

— Вспомни себя, как ты летел к своей Вике, когда узнал, что у нее сын от тебя! Долго смог умалчивать?

— Я не об этом!

— А о чем… — из рта Раевского снова вылетели матерные слова.

— О том, что, может, у нее на это была причина, — тихо высказал свою версию Андрей.

Иван сделал огромное усилие, чтобы замолчать и не спустить на друга-утешителя, который в данный момент почему-то защищал Полину, всех собак.

— Я. Предлагал. Ей. Поехать. Со. Мной, — почти шепотом раздельно произнес Иван.

— Ты замуж ей предлагал? — спросил Топазов.

Раевский отключил телефон.

Нет, он не был сейчас готов услышать эту правду. У него она была своя, и в ней Полина была предательницей. Она отказалась уезжать с ним! Это она отказалась от него!

Иван ходил по террасе взад-вперед, и его переполняла ярость. Каждый его шаг в голове будто топором рубил его любовь к Полине и отдавался в голове барабанным ритмом. Его лицо было искажено гневом, брови сведены в злобной гримасе, а глаза бешено сверкали.

— Она не сказала мне, что беременна! — он жестикулировал, сжимал пальцы в кулаки, а его голос был наполнен яростью и ненавистью. Казалось, сама веранда пришла в движение от агрессивного ритма его шагов, а атмосфера сгущалась, наполняясь злобой и негодованием.

Раевский все никак не мог остановиться, как будто не мог найти выход и был заперт тут, с самым красивым видом на свете, который впервые его не радовал.

Через час его немного отпустило, он стал искать ей оправдание. Но нет, никак не мог найти! Когда вспоминал, что тридцать три года жил и не знал о существовании единственного ребенка — сына — ему хотелось уничтожить Полину!

В кармане брюк завибрировал телефон, Иван посмотрел на экран и ответил:

— Да. Жив-здоров. Но успокоиться не могу.

— Я просто хотел тебе сказать, что у женщин совершенно другая логика. Вот ты сейчас ее во всем обвиняешь, а поверь мне, если поговоришь с Полиной, то сразу поймешь, что и твоей вины там до хрена.

— Бред! У нас была любовь! Огромная! Такая, какой больше никогда не было, даже с женой! И я предлагал ей поехать со мной, — Иван говорил быстро, будто боялся, что не успеет сказать все, что скопилось на душе.

Но Андрей его перебил:

— Скажи мне причину, почему она с тобой не поехала!

— Потому что у нее старики были: бабушка и дедушка! — закричал Иван.

— Ты считаешь, это не причина?

— Да никто не собирался их бросать! Мало того, если бы Полина уехала со мной — ни ей, ни бабке не пришлось бы больше вкалывать с утра до вечера! Мы бы им просто пересылали деньги, и они бы себе жили спокойно и счастливо.

— И вот ты уехал — и что? Передавал им деньги? — хмыкнул Андрей.

Иван нахмурился и тихо сказал:

— Она отказалась ехать, и мы расстались.

— Это был ультиматум с твоей стороны? — не понял Андрей.

— Это было наше обоюдное решение.

Тут уже, видимо, Андрей не выдержал и обложил друга трехэтажным матом:

— Тогда какого же ты сейчас обвиняешь ее? Ты оставил ее в умирающем СССР, сам уехал за границу, бабками ей не помогал — и сейчас обвиняешь, что она не сказала про сына? А где она тебя искать должна была?

— Могла бы к моему отцу сходить! — крикнул Раевский.

— А ты уверен, что она к нему не ходила? Твой отец немного чокнутым был, и ты прекрасно это знаешь. Мог ведь и умолчать, — предположил Андрей.

— Зачем?

— Чтобы ты вдруг не решил вернуться. Это же он тебе в голову вбил, что у России нет будущего и надо срочно валить.

Иван молчал, только вздохнул:

— Не только он. Я и сам это понимал.

— Ага, как же! Ты удрал из СССР и даже меня не дождался из армии! Я потом тебя пять лет искал, пока нашел. Ты где-то в Намибии был, в Зимбабве, и только когда ты в ЮАР попал — я на тебя вышел.

— Да не до этого было, — выдохнул Иван. — Я выживал.

— Вот! И она — выживала!

Раевский впервые кивнул и понял, что ему действительно стоит успокоиться и посмотреть на ситуацию не только своими глазами, полными ненависти и злобы, но и глазами Полины.